Река цвета неба
Шрифт:
На улице было холодно и пасмурно, а в номере тепло, и эта «мелочь» радовала особенно, и хотелось поваляться на диване, глядя на плывущие за окном облака и почитывая что-то лёгкое, детективное.
Однако Оля заставила меня записаться на массаж, ванны, бассейн и лечебную гимнастику, что вместе с посещением столовой занимало весь день настолько плотно, что после обеда чувствовалась усталость от такого непривычно настойчивого укрепления здоровья, и тянуло в сон, и вольно, не вольно, как в детском саду у внуков, получался тихий час. А если добавить ещё и полдник, обычно чай
Кроме вечера. После ужина все отдыхающие выплывали на главную аллею.
Так было и в тот день.
В полутьме влажного вечера свет фонарей растекался среди бисера незаметного дождя и сиял множеством ярких бликов на поверхности лужиц и мокром, блестящем асфальте. Многие шли без зонта, натянув на голову капюшоны курток, пальто, шли под руку, поодиночке или небольшими группами. Хорошо смотрелись он и она под одним зонтом на долгой осенней аллее – это было похоже на известную старинную картину.
Вдоль аллеи стояли вековые липы, сейчас стыдливо обнажённые, их опавшие листья темнели на земле, а на ветвях, как слезинки, сверкали капельки дождя.
В конце аллеи сиял огнями клуб, и слышалась приятная музыка.
Мы пришли сюда впервые и, сняв пальто, хотели направиться в танцевальный зал, но вдруг Оля сказала:
– Посмотри, здесь играют в шахматы.
В просторном фойе клуба, в углу около окна стоял столик, где играли в шахматы двое мужчин, вокруг которых собралась небольшая толпа.
Постояв рядом пару минут, я обратился к жене:
– Пожалуй, я посмотрю, а ты послушай музыку, потанцуй, если хочешь. Не обижайся, дорогая.
– Хорошо, только не уходи без меня.
Оля знала мою любовь к шахматам, в которые я играл с детства и по сей день.
Мой книжный шкаф дома был забит шахматной литературой, в том числе любимым журналом «64 – Шахматное обозрение», старыми советскими номерами которого я особенно дорожил.
А на самом видном месте стояла книга «Школа шахматной игры», написал её Кобленц Александр Нафтальевич – латвийский, ранее советский, шахматист, мастер спорта СССР (1945), заслуженный тренер СССР (1960), известный шахматный литератор, а также (1955–1979) тренер-секундант Михаила Таля – восьмого чемпиона мира по шахматам (1960–1961) и первого чемпиона мира по молниеносной игре – блиц-шахматы (1988).
Книгу «Школа шахматной игры» Кобленца А.Н. я купил давно в букинистическом магазине.
И хотя с момента первого издания её в 1962 году прошло уже более пятидесяти лет, она до сих пор переиздаётся и является одним из лучших учебников по шахматам.
В тот осенний вечер, наблюдая за шахматной игрой, я вдруг отчётливо увидел эту книгу: на светло-коричневом фоне обложки – фигура коня, чуть позади ладья, сверху имя автора, а внизу название – «Школа шахматной игры». Почему вдруг она появилась передо мной?
– Может быть, кто-то новенький сыграет? – неожиданно услышал я, очнувшись от воспоминаний.
Это произнёс
– Эх, Николай, да что с тобой играть, – громко вздохнул стоящий рядом со мной мужчина в кепке.
– Мы играем не в блиц – часов нет, – объяснил Николай, обращаясь именно ко мне. Странным образом он понял, что я играю в шахматы, и одновременно увидел нерешительность на моём лице. – У нас на обдумывание одного хода полагается не пять-десять секунд, как принято сейчас в блице, и даже не тридцать, как было раньше.
– И не пять минут на всю партию, как в пятиминутке, – вставил мужчина в кепке.
– Мы играем на вылет, но довольно-таки быстро, – закончил объяснение Николай.
– Попробую, – после паузы ответил я.
Мужчины, толпившиеся вокруг шахматного столика, оживились, их было человек восемь-девять. Я, чувствуя своё несколько расслабленное, благодушное настроение в данный момент, немного помедлил – стоит ли? Мне было понятно, что Николай не раз выигрывал у всех мужчин, окруживших столик.
– Ваше решение? – повторил вопрос Николай.
Я сел за шахматную доску.
Я понимал, что мой соперник использовал особенности молниеносной игры, потому что предыдущие игроки вылетали довольно-таки быстро, и потом, здесь было немыслимо играть в классические шахматы, при которых неизвестно, как долго может продлиться партия. Не скажу, что я много играл в блиц-шахматы, однако, играл.
Мне достались белые фигуры. Я решил начать не с классического, а с так называемого бокового дебюта, где, в принципе, меньше теории, но если удастся быстро и грамотно сыграть первые двадцать ходов, то это может стать отличным заделом для будущей игры.
Так и случилось. Миттельшпиль пролетел почти мгновенно, вот и эндшпиль, и… мат. Николай, признав поражение, предложил сыграть ещё. Я видел, как он огорчён, но азарт охватил меня – ведь победа далась мне так легко и быстро! Итак, мы продолжили.
По правилам, принятым здесь, мы поменяли цвет фигур. Теперь белыми начал Николай. В его игре чувствовалось мастерство, но и я не подкачал – быстро перейдя в миттельшпиль, сумел лишить противника ферзя и далее, далее…
Моё воодушевление нарастало, я понимал, что мне не только везёт, но я играю правильно и точно. Победа. Лицо Николая покраснело, он смахнул рукой пот со лба.
Я встал, решив, что наше сражение закончено, однако счёт два-ноль в мою пользу не устроил моего противника.
– Сыграем ещё, – глухо произнёс он.
– Хорошо. Выбирайте любой цвет.
Дебют Николай провёл отлично, перешёл в миттельшпиль грамотно, с хорошей позицией, и мне показалось, что он стал дышать легче и спокойнее. И тут, как гром среди ясного неба, раздался звонкий женский голос:
– Ну что, муженёк, опять выигрываешь! – и она улетела куда-то.
Это была, как мне позже сказал мужчина в кепке, супруга Николая.