Река цвета неба
Шрифт:
Я не видел её, но услышал, как и все. А Николай…
Он как-то затормозил игру и сбился – ошибка, и снова ошибка, и потеря фигуры… Николай проигрывал. Смотреть на него было просто невозможно – лицо покраснело, дыхание стало частым и шумным, руки задрожали.
«Надо срочно что-то делать!» – молнией пронеслось в моей голове.
Собравшись с мыслями, сконцентрировав всё своё внимание на шахматной доске, я попытался исправить положение в пользу Николая, но так, чтобы это было не слишком очевидно, не слишком грубо. Потихоньку я сдавал и сдавал свои позиции, сдавал
«Всё, гора с плеч!» – я вздохнул с облегчением. Ничья. Что и требовалось доказать.
Николай тяжело встал из-за стола, молча пожал мне руку и быстро вышел.
В это время наступила какая-то странная, как мне показалось, тишина.
Оказывается, закончились танцы. Оказывается, играя в шахматы, я так увлёкся, что не слышал музыки, хотя дверь в танцевальный зал была открыта и находилась рядом.
– А вот и я, – жена взяла меня под руку. – Давай погуляем перед сном! Дождь прекратился, время детское. Как ты?
– Нет. Домой.
Ночью я спал как убитый.
Через день я встретил высокого, в свитере и джинсах мужчину, после которого началась моя игра с Николаем. Он сам остановил меня.
– Вы знаете, после сражения с вами Николай больше не приходил в клуб и не играл в шахматы.
– Может быть, он уехал?
– Нет. Только что я видел его в столовой.
Что я мог ответить? Сказать какую-то банальную шутку? Я промолчал.
Мужчина пристально посмотрел на меня и грустно улыбнулся:
– Иногда сыграть вничью труднее, чем выиграть.
Я шёл по аллее.
Подморозило, лужицы покрылись тонкими ледяными оконцами, они сверкали в лучах застенчивого осеннего солнца и звонко хрустели, если кто-то наступал ногой. Вот и первые снежинки, они таяли на руке и сахарной пудрой сыпались на асфальт. Скоро белоснежно-снежная, пушистая зима!
Почему-то я вспомнил слова мужчины, что «сыграть вничью иногда труднее, чем выиграть», вспомнил и остановился.
То лето началось радостно – я получил третий взрослый разряд по шахматам.
Я так гордился! Хотя и понимал, что мне уже четырнадцать лет, а вот есть такие знаменитые шахматные гении, которые, которые… Ну и что, а у меня третий взрослый по шахматам! И всё впереди!
Наш дачный посёлок располагался рядом с извилистой, быстрой речкой, вдоль которой тянулись луга с высокими травами. И здесь, на берегу, была беседка, где стоял большой круглый стол, на котором мы, я и мои друзья, играли в шахматы. В нашем посёлке я считался одним из лидеров по шахматам, потому что обыгрывал не только всех своих друзей, но и многих мужчин.
Однажды в беседку зашёл худенький мальчик в очках, белой панаме, майке и шортах.
Он немного посидел на скамейке, посмотрел, а потом, подойдя ко мне, тихо спросил:
– Можно я сыграю с тобой?
Никто из нас не знал его. Как выяснилось позже, его бабушка арендовала на месяц пустующую дачу в посёлке. Потом они уехали. Мальчика звали Саша, он перешёл в третий класс, ему было девять лет.
– Ты умеешь играть в шахматы? – спросил я.
– Умею.
– Дарю тебе белый цвет, – сказал я.
– Нет, давай разыграем.
Саша играл первую партию чёрными и… выиграл. Вторую белыми – и тоже выиграл. А третью…
Я видел его нос в веснушках, очки, которые он то и дело поправлял, руки, искусанные комарами:
«Ну зачем он появился здесь?!» – горестно думал я, понимая, что снова проигрываю.
Потом я как будто пришёл в себя и стал играть вроде бы лучше, лучше… Ничья.
– Спасибо за игру, – сказал Саша, встал и ушёл.
Но это была не ничья. Саша пожалел меня и стал поддаваться, на самом деле он три раза подряд выиграл у меня.
Все мои друзья это поняли. Как и я. В то лето в шахматы я больше не играл.
Первый снег падал и падал, укрывая деревья, скамейки, дома и машины. И сразу стало светло и уютно, и как будто теплее. Отдыхающие шли в клуб на концерт, танцы, в кинозал, библиотеку, а кто-то спешил к стоящему в просторном фойе около окна небольшому столику – здесь играли в шахматы.
Диван
Всю неделю сыпал не то мокрый снег, не то дождь, и на улице было промозгло и тоскливо – низкое, серое небо и нескончаемая пелена дрожащей бисерной мороси в холодном воздухе. А сегодня подморозило, и выглянуло солнце.
«Надо собираться», – подумала Анна Егоровна, посмотрев в окно.
Она повязала платок, накинула шубейку и некоторое время раздумывала, что надеть – резиновые сапоги или ботинки. Остановилась на ботинках, решив, что в резиновых сапогах будет скользко, а упасть Анна Егоровна ох как боялась, зная все случаи страшных падений знакомых, закончившихся переломами, костылями и долгим восстановлением.
«Под восемьдесят уже», – вздохнула Анна Егоровна, невольно вспомнив свой возраст.
Для верности на ботинки она нацепила так называемые «ледоходы», купленные в аптеке и представляющие собой металлические цепочки, соединённые резиновыми петлями, которые натягивались на носок и пятку обуви. Потом прошла на кухню, проверила, выключен ли газ и вода, затем посмотрела, сколько денег в кошельке и, решив, что на хлеб и молоко хватит, взяла сумку, вышла и закрыла дверь.
Полгода назад Анне Егоровне пришлось сменить не только квартиру, но и место жительства. Её дом оказался расположенным на строящейся крупной трассе, и ей, как и остальным жильцам, предложили квартиру в новостройке. Но поскольку в том маленьком посёлке жилищного строительства практически не было, её новая квартира находилась в пятнадцати километрах от прежнего, уже несуществующего жилья, а именно – на окраине близлежащего районного центра. Так Анна Егоровна стала жить в новом доме, на новом месте. Единственное, что она выпросила для себя – первый этаж, и не столько потому, чтобы не подниматься по ступенькам, а быть поближе к земле, видеть рядом травку, деревья, осенние листья, сугробы снега и первые одуванчики.