Река снов. Том 3
Шрифт:
– Что вам угодно, господин квартальный надзиратель?
– Не согласитесь ли вы немного помочь следствию?
Я подумал и сказал, что иду в «Северную корону» завтракать, поэтому там, за завтраком мы можем обсудить, как помочь следствию. Чумаченко согласился. От чая и булочек за мой счет тоже не отказался. Наш человек.
Чайник чаю спустя квартальный изложил суть дела. Его беспокоило то, что тифлинг не смог охранить купца от смерти, да и сам погиб. А ведь тифлинги… (ну, вы знаете, наслышаны). Это как-то не вязалось со стойкой славой их как телохранителей. Вот если бы их расстреляли
– Начните с вопроса.
– Как можно заклинанием обезвредить тифлинга?
– Не знаю. Тифлинги – существа загадочные. Возможно, это сделать сложно, а возможно, что совсем просто. Не обучали меня этому, а личного опыта не имею. А что за просьба?
– Не согласились бы вы проехать на место преступления и посмотреть, не остались ли там какие-то следы применения магии?
Гм. А это зачем? Здесь тоже есть свои маги. И это их работа. А лезть в их дела – мне это кажется неправильным. Если бы они просили – другое дело. Да, неправильно.
Все это я изложил квартальному. Упомянул и про свои дела, которые мне не на кого возложить, а делать их надо.
Квартальный ответил, что местные маги там были (точнее, магичка), но его эти действия не устроили. А вот чем не устроили – этого я не понял. Ибо квартальный, обычно выражавшийся вполне четко, здесь совершенно утонул в словах-паразитах. Может, дело в магичке – влюбился в нее квартальный и, пока она говорила, только млел от ее голоса, а в смысл слов не вникал?
– Господин квартальный, зачем я вам? Я больше по целительской части работаю. А в таких делах – ни опыта, ни имени не имею.
– Это вы скромничаете. Мы ведь уже и Нижний, и Тверь запросили, и там о вас отзывы самые лестные.
Ну да, соседей я магическими опытами не терзаю, из бардака коллег, как некоторые, не выкидываю, похмелье снимаю – с чего взяться нелестному? Что совсем не поможет случаю.
Но любопытство меня все больше разбирало, и я, поломавшись, согласился на участие. Но поставил условие, что коль они время мое отнимут, то вместо этого меня снабдят информацией о Самарской Луке. Найдя или указав мне человека, который с ней хорошо знаком.
– Премного благодарен за ваше участие. А о Самарской Луке не извольте беспокоиться. Есть у нас в узилище человек, который ее хорошо знает. Он сейчас там за пьяный дебош сидит и ждет суда справедливого. Ожидая немалой кары, он, чтоб ее сократить, споет вам как в опере.
А это самарское присловье. Родилось оно после Переноса, ибо оперный театр в Самаре перенесся в новый мир, а вот его артисты – по большей части нет. С театром драмы вышла обратная история – артистов было довольно много, но здание театра осталось где-то там. Артисты попытались организовать новый театр, создав гибрид оперного и драматического, но прогорели. Поэтому с тех пор «петь, как в опере» означает без умолку трещать. Как утверждали новые бытописатели, именно оттого, что незнакомые с оперным пением драматические артисты именно так на сцене пытались арии исполнять.
Квартальный отловил извозчика, показав ему бляху, и повез меня за счет полиции. Меня пропустили через охрану. Убитые снимали двухкомнатный номер на втором этаже. В комнатах уже убирали, но неприятный запах старой крови ощущался. Магический фон в комнатах присутствовал, причем больше в гостиной, где диван был.
И вообще у меня возникло ощущение, что там побывал вампир. Отчего оно возникло и как – я не мог сказать. Ибо не некромант. Я походил по комнатам, прислушивался к себе (поисковых заклинаний не использовал, ибо надо не смазать магический фон). Ощущение было именно это, но отчего оно?
Я осторожно сообщил, что у меня сложилось ощущение, что в убийстве участвовали двое как минимум и один из них вампир. Магический фон я засек, но пока о нем сказать могу только то, что в гостиной он выше. Сообщение о вампире поразило квартального, ибо, как выяснилось, это полиция знала, но не разглашала. Пораженный квартальный выдал дозу информации, что у приказчика имеется след укуса на шее. Но умер он не как выпитый досуха, а ему шею сломали. А двое других убиты из пистолета. У тифлинга – три пули в спине. А у купца прострелены оба колена, а третья пуля – в переносице.
– А лежал купец на диване в гостиной?
– Да, а откуда…
– Тогда у меня есть версия. Она не стопроцентно гарантированная, но похоже, что от купца что-то требовали. Он не шел навстречу. Тогда ему прострелили колено. Потом другое. Затем добили. Получили ли искомое – не знаю. Но явно применялась магия, ибо пистолет с глушителем был, а вот вопли купца с простреленными коленями надо было заглушить. Способов много создать зону молчания. Не исключено, что приказчик был тоже магией обездвижен и ждал своего конца. Сейчас попробую разузнать, что за заклинания пользовали, но времени прошло много, и надежда распознать слабенькая.
Этим я занимался еще некоторое время, но надежда не реализовалась. Удалось узнать только то, что убийцы уходили через окно в торце коридора (сразу под ним был навес, с которого слезть не сложно). А вот тут выяснилась существенная деталь – один из убийц таскал с собою мощный амулет. Касание этого амулета оставило четкий магический след на дереве.
Я рассказал об этом квартальному и добавил, что если придется их брать, то надо быть осторожным – амулет очень мощный. Если его умеючи применить – жди беды.
И это было все, что я смог. Хотя квартальный был прямо-таки счастлив.
Теперь пришла очередь самарской полиции. Меня отвезли в здание полицейского управления. Оно занимало целый квартал между Хлебной площадью и круглой площадью.
Там мне открыли кабинет, а некоторое время спустя привели «оперного певца». Оказалось, я даже знал его родителя. Михаил Иванович был хорошим охотником и проводником. Когда мы ездили на Сок, то два раза его брали в проводники. Взяли бы и в третий раз, но он уже был нанят другими. Сейчас он ушел на покой, ибо какое-то чудо его сильно погрызло. Сын его Федор Михайлович унаследовал отцовское дело и клиентуру, причем не боялся браться и за подряды на убиение нечисти и нежити. Хватало на жизнь и на запои. Во время последнего он и загремел сюда, ибо во хмелю был буен.