Река собачьих душ
Шрифт:
Это выражение – всего лишь восточные часы суток и цикличный календарь.
Мышь, бык (корова), тигр (кот), заяц, дракон, змея, лошадь, коза (овца), обезьяна, Пёс (Собака), кабан (свинья).
Мой час – вечерний.
Ну почему?
Мохнатая шмель
на колючий ель.
Ноль – самое чёрное число, Ноль – самое белое число, Ноль – самое чистое число. Ноль – число без цвета. Ноль – число, вбирающее в себя все цвета. Ноль – самое целое число. Ноль нельзя испачкать никакими дробями.
Поэтому 2 x 2
Ещё Токотак любил календари. Разные. Если назвать ему число, месяц и год, то он может назвать, какой это день недели будет, но помнил только лет на семь вперёд и назад от нынешнего года. А ему хотелось знать на все года. У него была записная книжка с листочками в клеточку, в которую он записывал свои вычисления годов, и пытался найти закономерность. Я не знаю, как он это делал.
Например:
366 240 251 361
За этим годом следовали года:
400 351 362 402
511 462 403 513
………….
И так далее.
Шизик.
Кому это нужно?
В записной книжке несколько страниц были заполнены этой цифирью. Считать в уме, запоминать страницы чисел – дело полезное, но не такое простое. Иоганн Вайс и математические головоломки вдохновили его на это дело. Правда, позже Токотак узнал и совсем не расстроился, что прототипа разведчика, переигравшего самого Канариса, порвали руками заключённые освобождённого нацистского концлагеря. А алгоритм вечного календаря он узнал много позже, но запоминать столько цифр не захотелось, и хвастливый школьный задор и интерес пропали.
Я – не математик и не поэт, а всего лишь собака.
***
Собаки времени бегут по кругу
Со стаей циферблатов и зверей
Кого-то берегут
Как верную подругу
Кого-то стерегут
Со злобой у дверей
Собачьи дни каникул детства
Купание рыбалка беззаботность
Улыбки
Встречи
Странные слова
От смелости кружится голова
А где-то там собачьи острова – Канары
А здесь на лошади в ночное
Искать на небе Гончих Псов
Бегущих по Вселенной
Чтоб поприветствовать щенка
Рождённого Исидой
А здесь под боком верный пёс
И жеребёнок Найт.
Кухня
На кухне псарни можно много чего услышать. Обычно, там собирались собачники-вожатые до или после боевого расчёта. Те, кто не был на службе. Обычно, бывали и мы с Чарой, как самые спокойные. Бывали и днём, когда кто-нибудь готовил в армейском котле пищу для собак. Токотак показывал, как Чара выполняет команды уже не на голос и жесты, а на незаметные пощёлкивания, притопывания.
Зато я команду «жарко» лучше выполняю. Лучше всех!
Что-то давно пожрать не несут…
Пока продолжу про Токотака и цифры.
Чего только на этой кухне не готовили…
Токотак за новыми зубами ездил далеко, в Округ. Туда – на небольшом самолёте почти два часа полёта, обратно – почти сутки на поезде, поезде и на машине от Отряда до Заставы. Рассказывал он потому, что офицеры, приехавшие на заставу с очередной проверкой, отобрали у него записную книжку. Ту самую, с вычислениями. Спрашивали:
– Что это за цифры такие? Не положено!
Записную книжку отобрали, прошмонали тумбочку и вольеру.
В Округе перед госпитализацией, он несколько дней жил казарме. Там его вместе с другими ожидающими госпитализации солдатами-бездельниками послали на какую-то работу в Штаб Округа. Захотелось в туалет. Вырвал из записной книжки листочки, лишние засунул в ящичек для бумаги.
– Полгода не прошло, а уже первый отдел нашёл меня, – возбуждённо говорил заика Токотак, – объяснил им, что это всего лишь календарь. Люблю календари, люблю цифры и люблю считать…
А на собачьей кухне изредка фазанов готовили, рыбу жарили, картошку жарили. Осетра, принесённого мореманами, жарили. Запахи моему носу всё скажут. Фазанов и уток чаще в кочегарке запекали. На лопату и в топку. Главное, чтобы не сгорела. Кочегарку и кухню на псарне топили дровами. Хорошо пахло дубовым, берёзовым и осиновым дымом, а не этим – кислым вагонным угольным.
Люблю фазанов. Ловить и есть.
Наконец-то. Чуга с Моржом принесли пожрать. Потерплю их здесь – я же не Вулкан. Жаль, фазана в еде не было. И фазаном даже и не пахнет.
В дороге – день 5
Надоело намордник то на шее то на морде стук колёс шум кислая вонь угля морда чешется нос чешется ухо чешется брюхо чешется блох что ли где в такой мороз подхватил надоело морда чешется нос чешется ухо чешется брюхо чешется блох что ли где в такой мороз нахватал морда чешется нос чешется ухо чешется брюхо чешется блох что ли где в такой мороз нахватал башка чешется морда чешется нос чешется ухо чешется брюхо чешется блох что ли где в такой мороз подхватил зубы чешутся ух как нос чешется хвост и тот чешется че-шется че-шет-ся че-шет-ся-я-а-а-а.
Кажись, приехали.
Уф!
Книга 2. Дом
Бандерос
Какие-то птицы выпорхнули из снега и вспорхнули с кустов, полетели к ближайшим деревьям и расселись по веткам.
– Это не фазаны – это рябчики. Привыкай, знакомься с новой жизнью, – сказал Чуга.
Вспорхнувшие птицы походили на старых знакомых, но были помельче, потемнее и хвост покороче. Тоже пахли живой курятиной и гуано.
Мы были в гостях у деда Чуги Анисима Константиновича в деревне Чуга. Сходили в лес и поля прогуляться и размяться.