Река Вуду
Шрифт:
Если дни были паршивыми, то вечера и того хуже. Мы сидели на пыльном полу заброшенного магазинчика, наблюдали за проезжавшими мимо машинами, запоминали сидящих за рулем людей, но так и не увидели среди них ни Лероя Бенетта, ни Милта Россье. А кроме того, не происходило ничего, что можно было бы счесть нарушением закона. Однажды толстяк в дешевом костюме и худая женщина с прической а-ля Долли Партон [39] занимались сексом на заднем сиденье «бьюика», а два дня спустя эта же женщина занималась тем же полезным делом с парнем в соломенной шляпе во внедорожнике, но едва ли это давало нам основание упечь Милта Россье за решетку. В другой раз трое парней со смехом вывалились из бара, а четвертый в белой бейсболке выскочил на середину дороги, снял штаны и навалил целую кучу, но, потеряв равновесие, упал носом прямо в нее. Остальные трое чуть не попадали со смеху на землю и стали швырять в него пустые банки из-под пива. Короче говоря, отлично повеселились.
39
Долли Партон — популярная эстрадная певица, сочинительница песен и гитаристка. Начинала музыкальную карьеру с исполнения песен в стиле кантри, стала знаменитостью на телевидении.
В течение следующих трех дней у меня выдались две возможности позвонить Люси, но оба раза мне не удалось ее поймать. Один раз я оставил сообщение на автоответчике, а другой — снова побеседовал с секретаршей. Дарлен сказала, что Люси очень хочет со мной поговорить и спрашивает, нельзя ли условиться на определенное время, чтобы она ждала моего звонка. Я заявил, что это невозможно, а Дарлен ответила:
— О, бедняжка.
Может, Дарлен не такая уж и вредная.
Два дня подряд было сухо, на третий вновь пошел дождь, и наши бесполезные бдения уже начали меня злить. Может быть, мы понапрасну тратим время. Может быть, закон нарушается только за закрытыми дверями и мы будем сидеть в лесу и в заброшенном магазинчике до тех пор, пока вода не замерзнет, но так и не найдем никаких улик. Мы с Пайком начали по очереди тренироваться.
В восемь двадцать две на четвертую ночь в нашей берлоге, когда я занимался йогой под шум дождя, Пайк сказал:
— А вот и мы.
Лерой Бенетт и Рене Лаборд припарковали машину возле голубого «форда». На стоянке было шесть машин. Четыре приезжали сюда регулярно, да и остальные не показались нам подозрительными. Лерой вылез из «полары» и ввалился в бар. Рене так и остался на заднем сиденье.
— Я схожу за машиной, — сказал Пайк и выскользнул из магазинчика.
В восемь двадцать восемь возле «полары» остановился темно-серый «кадиллак эльдорадо» с новоорлеанскими номерами. Из него вышел латиноамериканец в серебристом плаще и направился в бар. В восемь тридцать одну рядом со мной возник Пайк. Волосы у него были мокрыми от дождя и пота. Еще через две минуты из бара вышли латиноамериканец и Лерой Бенетт. Латиноамериканец уселся в свой автомобиль, Лерой — в «полару». Лерой поехал вперед, «кадиллак» двинулся следом.
Мы с Пайком поспешили к нашей машине и выехали на дорогу. Пока я рулил, Пайк отвинчивал лампочку в потолке салона.
«Надо быть готовым к самому худшему».
Они не слишком торопились и ехали спокойно, как будто проделывали этот путь не в первый раз — двое парней заняты обычными делами. Других автомобилей, к сожалению, не наблюдалось. Нам, конечно, было бы лучше, если бы мы могли спрятаться за машинами, но сильный дождь упрощал нашу задачу. Мы ехали с выключенными фарами и габаритками, дважды встречные машины предупреждающе нам моргали, а какой-то ковбой опустил стекло и обозвал нас говнюками. Если бы парень в «эльдорадо» смотрел в зеркало заднего вида, то мог бы заметить что-то подозрительное, но он не смотрел. Зачем следить за окружающими машинами, если все копы куплены и ты знаешь, что они не станут совать нос в твои дела?!
Мы свернули на дорогу, ведущую на ферму Милта Россье, и я было решил, что мы направляемся именно туда, однако оба автомобиля, миновав ворота, двинулись дальше. Я сбросил скорость, а Пайк наклонился вперед, вглядываясь сквозь струи дождя, заливающие ветровое стекло. Миновав ворота фермы, мы проехали еще с милю, и тут тормозные огни «эльдорадо» вспыхнули.
— Они сворачивают, — сказал Пайк.
Фары «эльдорадо» осветили «полару», когда она съезжала на проселочную дорогу, уходящую через заброшенные поля, заросшие сахарным тростником и куманикой, прямо в болото. Мы подождали, пока огни их машин не исчезнут из вида, а потом последовали за ними по узкому мостику. Сразу же за мостиком находилась водопропускная система за металлической оградой, защищавшей многочисленные трубы и арматуру. Мне даже показалось, что я разглядел в темноте манометр. Брошенное оборудование нефтяной компании.
— С тем же успехом мы могли бы оказаться на темной стороне Луны, — заметил я.
По мере того как мы ехали вдоль болота, дорога становилась все уже, заросли тростника то появлялись, то исчезали, несколько раз мы пересекали еще более узкие дороги, посыпанные гравием. Примерно через полмили слева появился широкий канал с заросшими берегами, но явно искусственного происхождения.
— Похоже на промышленный канал.
— Если они свернут и поедут обратно, у нас будут проблемы, — заметил Пайк.
Я не стал с ним спорить.
На следующем перекрестке мы остановились и съехали с главной дороги, чтобы спрятать машину в высокой траве. Потом выбрались наружу и трусцой побежали дальше. Шум дождя, падающего на траву и в воду канала, сразу же усилился. Мы пробежали по узкой дороге около четверти мили, и перед нами неожиданно возник залитый ярким светом огромный барак из гофрированного железа. Казалось, мы попали на окраину заброшенного города. Сооружение стояло на берегу канала. Огромный металлический сарай в три этажа, освещенный мощными прожекторами. Очевидно, они работали от дизельного генератора. Из стен сарая торчали ржавые трубы, часть проржавевших металлических панелей начала отслаиваться. Здесь пахло совсем как на заброшенных государственных объектах, вход в которые когда-то был запрещен и о которых лучше поскорее забыть.
«Полара» и «кадиллак» стояли у входа в здание рядом с двумя большими крытыми грузовиками. Двигатели грузовиков работали, выхлопные газы поднимались в воздух, словно дыхание затаившихся животных. Мы с Пайком поспешили спрятаться в высокой траве.
— Люди-коконы, — произнес я.
Пайк посмотрел на меня.
— Нечто вроде яслей, которые Кевин Маккарти находит в «Нашествии похитителей тел». Там люди-коконы выращивают новые коконы, а потом на грузовиках развозят их по всей стране.
Пайк покачал головой и повернулся в сторону здания.
— Ну ты даешь! — бросил он.
Наше внимание привлекли огромные двери. Трое парней в дождевиках соскочили с грузовика, распахнули двери, забрались обратно, и колонна въехала внутрь. Пару минут спустя послышался шум двигателя, и на канале появился буксир без опознавательных огней, тянувший небольшую баржу. В сотне метров до барака буксир сбросил скорость, а латиноамериканец подошел к берегу и посигналил фонариком. Буксир медленно проплыл в специальный проход и оказался внутри барака. Лерой, Рене и латиноамериканец поспешно вошли внутрь. Мы с Пайком, оставаясь в темноте, подкрались поближе, чтобы заглянуть в ворота, через которые в барак заехали грузовики.
Я полагал, что мы увидим людей, грузящих мешки с марихуаной на баржу или сгружающих оттуда упаковки кокаина, но ошибся. Около трех дюжин человек перебрались с баржи на грузовики. Некоторые из них выглядели настоящими оборванцами, но не все. Многие были хорошо одеты, но не все. Большинство были латиноамериканцами, но среди них я заметил двух чернокожих и трех белых, а также полдюжины азиатов. Все казались усталыми, больными и испуганными, у каждого при себе были сумка или рюкзак.
— Твою мать! — выругался Пайк. — Люди.