Реката и принц демонов
Шрифт:
Бабушка передала мне все, что знала сама, но, увы, это была лишь простейшая магия земли. Я собирала знания по крупицам, все, что могла отыскать в нашей глуши. Но хотя и научилась куда большему, чем любой деревенский знахарь, по-прежнему и на милю не приблизилась к тому, что мне было действительно необходимо узнать.
В сельской школе магию тоже по большей части обходили стороной. О ней рассказывали с благоговейным трепетом, неизменно упоминая, что это дар, которым Морская Дева наделила девисаров и о котором мы, простые рекаты,
Но я-то видела, что дар этот есть у многих из нас! Только пламя его никто не пытался разжечь. А я если бы и хотела потушить, все равно бы не смогла. Да и не хотела я. У меня ни денег нет, ни земли, ни семьи. Телом я не очень-то сильна. Все, что у меня есть, – это мое колдовство, и им я хочу заниматься всю жизнь. Даже если придется это скрывать…
Боюсь, как бы все эти мысли не читались на моем лице, потому что Марион сурово сдвинул брови и совсем другим голосом произнес:
– Будь осторожна, реката! Не забывай, в чьем мире ты живешь!
– Не забуду! – буркнула я, хотя очень хотелось сказать, что острова принадлежат как раз таким, как я.
Мы побуравили друг друга глазами с полминуты, а затем Марион шагнул в сторону, обошел меня и опустил руку на плечо.
– Как тебе моя новая ученица, Харне? – спросил он. Так я и узнала имя его напарника по эксперименту.
– Наглая, невоспитанная и дикая, – нахмурившись, сообщил тот.
Я промолчала, потому что дикой не была.
– Продолжим с заклятием завтра, – продолжил Марион, не обращая внимания на его слова. – Я покажу ей комнату и объясню, с чего начать.
Наконец-то мне удалось с облегчением вздохнуть, хотя мысли об украденном письме все еще не давали мне покоя. Двигаясь вслед за Марионом по лестнице, ведущей во двор Академии, я твердо решила, что заставлю Эйларика ответить за свой обман.
Не сейчас. Но как только ноги перестанут болеть. И как только мне дадут знак Академии, чтобы я могла выходить в город.
Весь первый день ушел на изучение местной географии и знакомство с наставниками. Ученики в основном занимались небольшими группами и сами выбирали, какие курсы будут слушать – в рамках дозволенного, самого собой. К моему неудовольствию очень быстро выяснилось, что никто из учителей боевой, водной и огненной магии не желает видеть меня, рекату, возле себя.
Оставалось только мрачно сопеть и обещать себе, что я с ними еще разберусь.
Зато, когда Марион показал мне библиотеку, я едва не осталась там жить. Столько книг я не видела еще никогда. И не могло быть сомнений – здесь были фолианты и по магии огня, и по магии воды, и более того – возможно, где-то там, в глубине полок, затерялись всеми забытые магические книги рекат!
К сожалению, Марион все-таки вытащил меня оттуда – в буквальном смысле за ухо. И отвел к жилым корпусам. Комнаты для рекаты там не нашлось, и я было приуныла, но Мариона это препятствие ничуть не смутило и, кажется, даже не удивило.
– Если возьмешься помогать мне в лаборатории, выделю комнату в своей башне, – рассеянно заметил он, когда мы снова вернулись во двор. Я покосилась на Мариона. Очень уж легко он предложил этот план.
– Я умею убираться в лабораториях, – осторожно призналась я. – И ничего не взорву. Скорее всего…
Марион усмехнулся, потрепал меня по волосам и побрел обратно к башне, предоставив мне следовать за собой по пятам.
ГЛАВА 3
«Дорогой мой и глубоко уважаемый Марион!
Я рада, что спустя столько лет ты все еще помнишь меня, и ответил на письмо, которое я отправляла тебе два месяца назад.
Здоровье мое не стало лучше. Все в природе имеет свое начало и свой конец.
Увы, но даже таким упрямым колдунам, как мы с тобой, стоит признать, что этого конца никак не миновать.
Я чувствую, что осталось недолго, и многое видится мне иначе.
Не так давно я думала, что смогла смириться с тем, насколько война с девисарами изменила наш мир.
Не подумай, я не виню тебя. Я знаю, что выбора не было и что виноваты обе стороны.
Но, глядя за окно, я понимаю, что вся моя жизнь так и закончится ничем. Та земля, которая породила меня, перестала существовать. Минула почти сотня лет, и дороги назад нет и не может быть. Если рекаты и обретут свободу, то никогда уже наш мир не станет прежним. Таким, каким был до встречи с вами.
Я больше не тешу себя иллюзиями. У меня остался всего один близкий человек, и все, на что я могу надеяться, – что наши беды не тронут ее.
Девочка, которая принесет тебе это письмо, очень мне дорога.
Ей не будет покоя в деревне, где этот покой обрела я. Ее путь только начинается. Она хочет жить. Как хочет жить каждая реката и каждый девисар.
Прошу тебя, позаботься о ней. Как у меня нет никого, кроме нее, так и у нее больше никого нет.
Она мало знает о жизни, которая ее ждет. И если будет на то воля древних богов, не хотела бы я, чтобы жизнь ее превратилась в бесконечную череду дней, наполненных сбором урожая и прядением льна.
У нее есть талант. Не дай ей потерять себя.
Все так же любящая тебя…»
Эйларик отвел глаза от письма и поджал губы. Однако тут же натолкнулся взглядом на лицо той, что ждала его ответа, и глубоко вздохнул.
Девушка протянула руку, но Эйларик все еще не спешил делать то, что обещал.
– Женщина, которая писала это письмо, поняла бы нас, – наконец сказал он. – Она так же печалилась о судьбе рекат, как и мы с тобой.
– Да, – подтвердила та, что сидела напротив него. – Эйларик, в нашем положении не до щепетильности. Если мы не примем меры, Сарад уничтожит нас всех.