Реки текут на север
Шрифт:
Канистры с бензином хранятся всегда в тени, подальше от костра и других источников огня; стена брезентового дома, никогда не ставится на подветренную сторону, чтобы он не парусил и не упал при сильном порыве. Палатка, вне зависимости от погоды, всегда должна быть окопана и натянута как струна – только тогда она способна отвести в землю дождевую воду и, подобно термосу, сохранить тепло внутри за счет воздуха между верхним и внутренним слоями. Обувь, и всё, что может промокнуть, всегда оставляются в тамбуре.
Лодка должна быть привязана дважды: крепкой
Лагерь не ставится в непосредственной близости с лесным массивом, откуда может прийти зверь или, что порой ещё хуже, человек с недобрыми намерениями; если против зверя существует фальшфейер и светошумовые патроны, то против человека зачастую неизвестно даже, чем обороняться.
Кроме того, рядом с местом стоянки не должно быть густой растительности и, упаси бог, луж и стариц – это инкубаторы для комаров и другого гнуса.
И наконец, дрова!
Сухих дров должно быть в достатке, и чем они ближе к лагерю, тем лучше. Вечером, когда сил уже нет, тратить их на поиск топлива очень расточительно, и тогда приходится ложиться спать, не поевши горячего, и в сырой одежде.
Вот только некоторые правила, которые должен уяснить для себя опытный турист, чтобы не превратить свое путешествие в выживание.
***
Я больше своих друзей ходил по воде, слыл удачливым рыбаком, а за капитанскую кепку получил в команде прозвище Кэп.
Не очень-то любя жить в городе, на природе я чувствовал себя как Дерсу Узала, был, что называется, натуралистом и по характеру, и по раскаянию. Привычные для города матрицы улиц и кварталов были для меня не так понятны, как естественная сеть ручьёв и рек, по которым ориентировались наши предки на протяжении тысячелетий.
Я с удовольствием ел из железной посуды, спал в спальнике, и как только появлялась такая возможность, старался преодолеть силу притяжения холодильника и пожить подольше на свежем воздухе. Уже в начале лета все даты выездов на природу были отмечены карандашом в моем ежедневнике.
В компании с друзьями мы стали частенько проверять себя на умение жить без электричества, искусственного отопления, душа и магазина. Спустя время, навыки выживания, оттачиваемые в каждом походе, давали нам право без страха удаляться от цивилизации практически на любое расстояние.
Было, однако, одно неудобство – собственный организм. Когда воля твоя собрана в кулак и душа жаждет подвига, он вдруг вредничает, мёрзнет, устаёт и его приходится долго настраивать. Процесс этот не быстрый.
В первые после зимы вылазки на природу спать зябко, днём хочется прилечь, да и простуда цепляется при первом удобном случае. Однако, уже после второго выезда, привычка проводить весь день на воздухе воспринимается организмом нормально, лёгкие открываются, чтобы дышать, сердце гоняет больше крови, чтобы согревать тело. Чего не нужно делать с организмом – так это насиловать его сверх возможностей. Возможности эти лучше сперва изучить.
Лишь несколько людей, с которыми мне было суждено сойтись по жизни, разделяли мою страсть к природе, да и они – настолько были заняты мирскими заботами, что разговоры на любимую тему не приводили к планированию чего-нибудь хоть сколько-то интересного.
Но мне повезло. Однажды, по моей, конечно, вине, эту заразу подхватили два моих друга – Серёга и Ромич. Дело было одной цветущей весной, в спонтанной вылазке на Тайдон – маленькую, но дико красивую речку, впадающую в Томь.
Как только мы начали говорить про Енисей, мои друзья воспламенились, как сухие дрова, и без раздумий согласились разделить со мной все запланированные и незапланированные неприятности этой сложнейшей экспедиции.
– А как судно-то назовём? – интересовался Серёга, всю жизнь работавший дизайнером. – Брендинг – вещь нужная! Я и логотип нарисую!
К тому времени он уже хорошо изучил теорию рыбной ловли спиннингом, но, к сожалению, ещё не видел ни одной рыбы на своих изысканных, ярких блёснах, заказанных на лучших рыболовных сайтах.
– Ну… тут надо подумать… – Ромич характерно сдвинул брови, одновременно жестикулируя мясистыми пальцами. – Как корабль назовёшь – так он и поплывёт!
– Не поплывёт, а пойдёт! Плавает, как известно, говно! – пошутил я, и, судя по реакции ребят, неудачно.
С названием у нашего корабля так и не сложилось.
***
В августе, когда до похода был ещё почти целый год, я приехал в Питер, прямо на завод, где собирали лодки класса река – море.
Повоевав с охранником на проходной добрых пятнадцать минут, я всё-таки добился, чтобы он пустил меня в сборочный цех. Там я нашёл главного конструктора, узурпировал его рабочее время и около часа разматывал его по поводу остойчивости, грузоподъёмности и жёсткости корпуса лодок, которые они производили. Через час, когда я вымотал парню все нервы и ему хотелось от меня поскорее избавиться, я наконец выдал спасительное: «Беру эту!»
Прямо в этом цеху, за наличные, я приобрел РИБ – лодку с жестким корпусом и надувными бортами, ходовые свойства которой позволяли без страха выходить на большую воду. Такое плавсредство часто берут на борт больших яхт в качестве спасательной шлюпки.
С моим братом мы всю осень пропадали в гараже, где стоял теперь наш новый крейсер. Тимур – парень рукастый и жадный до любой техники. С юных лет он всякий раз помогал мне, когда была необходимость что-то отладить. Я не помню, чтобы он хоть раз отказал мне починить телефон, фен, пылесос, двигатель!.. Всё, что включается в розетку или пахнет бензином – слушалось его как повелителя и переставало барахлить, как только попадало ему в руки.