Рекорд приключений

Филлипс-Оппенгейм Эдвард

– В продолжение многих месяцев я была совершенно без средств.

Он задумчиво потер верхнюю губу.

– Насколько я знаю, ваш муж занимался в Нью-Йорке рискованными операциями. Но теперь они закончены. Вам, вероятно, известно, что он уже вернулся в Англию.

Меня что-то кольнуло. Не знаю, была ли это радость или страх.

– Он в безопасности? – спросила я.

– В безопасности? А почему бы ему не находиться в безопасности?

На минуту воцарилось молчание. Я оглядела прокуренную комнату, и мои глаза остановились на изумленном лице адвоката. Мне показалось, что я задала ненужный вопрос, и я смутилась. Мистер Юнгхэзбенд внезапно улыбнулся и забарабанил указательным пальцем по столу… Казалось, он теперь только уловил смысл неправильно понятых им слов.

– Понимаю, – сказал он. – Нью-Йорк – необыкновенный город, и, разумеется, гм, финансовые операции, которыми занимался ваш супруг, хоть они и оказались удачными, несомненно создали ему врагов. Он действительно приехал в Англию под чужим именем. Я куда-то записал его, сейчас увидим, ага, вот оно – мистер Ричард Питерс. Мне поручено передать вам, мадам, что ваш муж очень хочет вас видеть.

– Его адрес?

Мистер Юнгхэзбенд показался мне рассеянным. Потом он торжествующе улыбаясь, повернул лист бумаги, который держал в руке.

– Его адрес? – повторил он. – Джексон-стрит, 11.

– Мэйфер?

– Мэйфер. Я хочу предупредить вас, мадам, что ваш муж не совсем здоров. Он находится в санатории.

– Он серьезно болен?

– Не думаю. Впрочем, через полчаса вы сами его увидите. Он просил вас прийти к нему как можно раньше.

Я сидела молча, размышляя над услышанным.

Адвокат позвонил.

– Вы должны извинить меня, мадам. Мне необходимо отправиться на заседание. Привет вашему мужу. Я всегда к его услугам.

Клерк открыл дверь. Мистер Юнгхэзбенд по старомодному обычаю низко поклонился, очевидно, считая нашу беседу оконченной.

Я вышла, немного смущенная, к ожидавшему меня автомобилю и поехала на Джексон-стрит. Сестра просмотрела какую-то таблицу и повела меня в комнату на верхнем этаже.

– Мистеру Питерсу значительно лучше. Доктор надеется, что в конце этой недели он сможет покинуть санаторий. Пожалуйста, войдите. Можете оставаться, сколько хотите. Мистер Питерс, ваша жена пришла.

Она закрыла за мной дверь, и я приблизилась к кровати, но тотчас же с криком отскочила. Я подумала, что произошла ошибка. Человек, приподнявшийся на постели и глядевший на меня, показался мне в первое мгновение совершенно чужим. Его прежде черные волосы и короткие усы были желтовато-серого цвета. Щеки впали, лоб казался более выпуклым, чем прежде. Вдоль левой щеки тянулся шрам.

– Майкл?!

– Замечательно! – ответил он. – Ты, кажется, не узнаешь мистера Стенфилда?

– Это было бы невозможно. Ты артистически изменил свою наружность. Но что с твоим здоровьем?

– Ничего особенного. Я решил немного похудеть. Я приехал сюда по делам одного коммерсанта, имя которого присвоил себе. Это была тонкая работа. Здесь полагают, что я заболел нервным расстройством. Чушь! У меня вообще нет нервов.

– Ты надолго оставил меня одну.

– Мне пришлось бороться за свою жизнь. Ты не подозреваешь о том, что происходит за кулисами, и было бы трудно объяснить тебе это. Я везде наталкивался на препятствия. И все же в Нью-Йорке я предпринял самое рискованное дело моей жизни – оно плохо кончилось, Дженет. Ты понимаешь, что это значит.

В то время как он говорил, я наблюдала за его лицом. Я чувствовала, что снова подпадаю под его влияние, но в первый раз я ощутила перед ним какой-то ужас.

– Ты убил кого-нибудь?

– Я не хотел. Банкир Хартли сам виноват в этом. Он вынудил меня к рукопашной схватке. Мы обменялись выстрелами. Он ранил меня, но и сам был ранен. Он и так был болезненным человеком и уже не мог оправиться. Страх не меньше раны ускорил его смерть.

– Если тебе не повезло в Нью-Йорке, почему бы тебе не попробовать в каком-нибудь другом месте?

Его тонкие губы саркастически улыбнулись.

– Я перебрал мысленно все страны. Индокитай, Гавайские острова, Гвинею, Южную Америку. Но полиция всюду шпионит за мной. В наибольшей безопасности я чувствую себя здесь – у нее под носом.

– Как мы будем встречаться? Меня знают слишком хорошо.

– Эта проблема еще не решена. Встречи сопряжены с опасностью, но мысль о том, чтобы вовсе не встречаться с тобой, Дженет, мне невыносима.

В первый раз в жизни он говорил мне такие слова, и я ощутила ледяной ужас.

– Что ты теперь думаешь делать? – спросила я.

– Ты должна помочь мне избавиться от Нормана Грэя.

Наступила тишина. Я чувствовала на своем лице его пытливый взгляд, и, хотя думаю, что оно не выражало моих чувств, все же я была рада, что в комнате царит полумрак. Мы слышали приглушенный шум шагов, грохот колес по мостовой и время от времени – пронзительную сирену автомобиля. В верхушке росшего перед окном дерева щебетали птицы.

– Я все взвесил. Мне здесь некого бояться, кроме этого человека. Он узнал бы меня даже теперь. В ту же минуту, как только я возобновлю свою деятельность – а у меня крупные планы, – он снова окажется за моей спиной. Нам обоим слишком тесно на земле. Или я, или он.

– Почему ты думаешь, что именно я в состоянии избавить тебя от него?

Его губы искривились в жесткой улыбке.

– Потому что ты, сама того не подозревая, очень нравишься Норману Грэю. Он слишком силен, чтобы поддаваться своим чувствам, но не в состоянии будет сдерживать их. Ты внушила ему слишком глубокую любовь. Для меня сердце мужчины – раскрытая книга, Дженет, в этом отношении я знаю их в совершенстве.

– А женщин?

– Достаточно.

– Как я это сделаю? – спросила я.

Он немного наклонился вперед.

– Норман Грэй принадлежит к мужчинам, которых трудно убить. Дураки сами идут в могилу. Норман Грэй неуязвим. За последние недели на него было организовано несколько покушений. Один из лучших стрелков Англии промахнулся, стреляя в него с расстояния ста метров. Он всегда едет с неимоверной быстротой, и все же с ним ничего не случилось при катастрофе автомобиля. Все же мы прикончили бы его, если бы он остался в Девоншире. Говорят, он теперь в Лондоне.

На мгновение его глаза сверкнули, как озаренная солнцем сталь.