Реквием для хора с оркестром
Шрифт:
— Надо найти, — не слушая Эдуарда, сипел Гаврилыч. — Интересно, правительство уже выделило сыщика на поиск сбежавшего из Смирилища? Наверное, выделило… Интересно, кого?
Всю свою жизнь Билл Контрр беззаветно был предан Американскому Флагу, Американскому Президенту и Центральному Разведывательному Управлению. С отличием окончив американскую школу, которая, как известно, является лучшим общеобразовательным учебным заведением в мире, Билл пошел служить в морскую пехоту, откуда в числе лучших учеников и был призван в ряды сотрудников ЦРУ.
Так началась его головокружительная карьера. Овладев всеми без исключения боевыми искусствами, изучив несколько десятков иностранных
Тогда-то Билл и понял: это задание — самое главное в его жизни и, конечно, самое сложное. Однако дело любой сложности все-таки можно выполнить — достаточно только начать. Должным образом подготовившись, Билл начал.
Перебраться через границу было не особенно трудно. Зимним вечером, повторяя подвиг своего известного коллеги, немецкого секретного резидента В. И. Ульянова, Контрр пересек Финский залив, до этого потратив несколько часов драгоценного времени на то, чтобы закопать в обледенелую землю трупы двух русских пограничных овчарок, которые пытались его загрызть. Овчарки собаками были тренированными, но с американскими спецагентами они еще не сталкивались, за что и поплатились — Билл Контрр виртуозно загрыз их сам, при этом, чтобы отвести от себя подозрения, с феноменальной точностью подражал рычанию южноафриканского льва Марракку. Впрочем, оценить способности Билла подражать голосу животных было некому — овчарки патрулировали границу самостоятельно, так как начальник местной советской погранзаставы вторую неделю праздновал свой день рождения, и, собственно, кроме идейно выдержанных овчарок, никого трезвого настолько, чтобы без посторонней помощи передвигаться, на заставе не было.
Оказавшись в СССР, Билл тут же передал сообщение по портативной рации об успешном завершении первой части задания и получил инструкции относительно дальнейшего. Обстоятельно выслушав инструкции, Билл переоделся в русский национальный костюм, свои вещи сжег на месте и двинулся внедряться в чужую и непонятную страну.
Первые трудности начались, как только Билл Контрр вошел на территорию приграничного совхоза со зловещим названием «Красный истребитель». Как выяснилось, у инструкторов ЦРУ были определенные проблемы со сбором информации относительно внешнего вида советских граждан, что в принципе легко объяснялось наличием такой штуки, как «железный занавес». В лаптях и соболиной шубе поверх домотканой рубахи обыкновенные советские граждане не ходили уже несколько столетий, поэтому ничего удивительного не было в том, что Билл Контрр, встретившись с подгулявшими механизаторами совхоза «Красный истребитель», тут же лишился соболиной шубы, зато приобрел громадный синяк под правым глазом. Знание боевых искусств Биллу не помогло — наверное, потому, что механизаторы в самом начале драки применили убойной силы прием под названием «бампер от „Запорожца“».
Оглушенный первым поражением, но отнюдь не сломленный, Билл продолжал путь. В тот момент, когда он, напевая для бодрости первые строчки американского гимна, пересекал село, на улице появился направляющийся на утреннюю рыбалку председатель совхоза «Красный истребитель» Прокофьев. Председатель заметил странного гражданина, но — что самое удивительное — ничего странного в нем не нашел, приняв Билла за студента, приехавшего из города участвовать в самодеятельности. По натуре общительный и разговорчивый Прокофьев пригласил Билла на рыбалку, и Билл не посмел отказаться. Это было его первой и последней ошибкой — на рыбалке Билла насмерть загрызли комары.
Надо отдать должное Биллу Контрру — он погиб как настоящий разведчик, ни единым словом не выдав сущности своего задания. Даже умерев окончательно и представ перед Советом загробного мира, Билл отказался говорить о том, что ему все-таки понадобилось на территории СССР. Впрочем, Совет это не смутило. Приняв во внимание прошлые заслуги разведчика, его определили на должность специального сыщика по особо важным делам. Билл с радостью выслушал это решение. Его, правда, немного смущал тот факт, что в загробном мире нет никакого деления на страны, а следовательно, нет и любимых Соединенных Штатов. Но потом Контрр рассудил, что в любом случае остается преданным гражданином своей страны — и перестал по этому поводу беспокоиться. Он занимался хорошо знакомым делом — выслеживал и шпионил — и жизнь после смерти его вполне устраивала. Только вот последнее задание, которое ему поручило правительство — найти сбежавшего из Смирилища новичка, — вызвало некоторое замешательство в уме Билла. Дело в том, что этот самый новичок, которого должен был отыскать Билл, имел гражданство той самой страшной и непонятной страны — СССР. Билл Контрр так никогда и не узнал нового названия СССР — Содружество Независимых Государств.
Глава 6
Когда Никита набрел на вполне приличную асфальтовую дорогу, ведущую в город, зыбко качающийся в маслянистой дымке, то даже и не удивился, хотя дорога была не в пример тем, что имело место быть в мире живых.
«За границей только такие гладкие дороги бывают, — подумал Никита, с удовольствием ступая по упругой асфальтовой поверхности, — за границей, а у нас нет», — уверенно повторил он, хотя за границей никогда не был.
Какой-то неясный шум послышался позади. Никита инстинктивно отступил в сторону с дороги и только потом спохватился, что находится не в привычном для себя мире.
— Тут и машины есть? — пробормотал он, оборачиваясь.
Порыв ветра от чего-то, с бешеной скоростью несущегося по дороге, сбил его с ног. Никита покатился к обочине, краем глаза успев заметить какой-то странный агрегат, размером со стандартный комбайн. Как-то ужасно нелепо катился этот странный агрегат по дороге, но ничего определенного, впрочем, сказать о нем было нельзя — через секунду окутанный облаками пыли агрегат скрылся из виду.
Поднявшись, Никита отряхнулся и первым делом ощупал коленки.
«Вдребезги разбил», — со страхом подумал он.
Однако ничего страшного с его коленками не случилось — только брюки протерлись до дыр. Никита вспомнил о теперешнем своем положении и невесело усмехнулся.
— И что было бы, если б эта хреновина меня сбила? — вслух проговорил он. — Да ничего не было бы… Что мне мертвому сделается? Хотя, как говорил этот паскудный полуцутик, если в этом мире меня кто-нибудь умудрится изничтожить, я… то есть моя сущность, автоматически переносится в следующий мир — по цепочке. Или он не так говорил? Только прожив в этом мире положенный срок, я могу двинуться дальше… Черт, непонятно все это. Надо бы разобраться…
И Никита двинулся дальше. Теперь он шел по самой обочине — направляясь к плавающему в маслянистом тумане городу.
Ифриты Ексель и Моксель, в отличие от участкового Эдуарда Гаврилыча, были самыми обычными ифритами. Кто-нибудь, придерживающийся во всем строгости и правильности, а значит, и придерживающийся медицинской терминологии, назвал бы их — ifritus vulgaris (ифрит обыкновенный). Но этот кто-нибудь обязательно получил бы увечья, несовместимые с жизнью, как только Ексель и Моксель услышали бы в свой адрес нечто подобное. Печально, но таков уж характер ифритов — все непонятное и шибко умное воспринимать с агрессией необыкновенной, этим, кстати говоря, и объяснялась стойкая неприязнь Эдуарда к Гаврилычу и Гаврилыча к Эдуарду.