Реквием для зверя
Шрифт:
— До встречи, — улыбаюсь и приподнимаюсь на носочки, чтобы поцеловать на прощание.
Тянусь к его губам в последней попытке глотнуть живительного кислорода. Наполнить им свои лёгкие, чтобы не умереть от тоски, пока его не будет рядом! Но этой милости не дано осуществиться. Всего за пару сантиметров до такого нужного мне поцелуя тишину комнаты пробивает взбешенный голос Джеймса:
— Отойди от неё, или тебе тоже придётся занимать отдельную палату, — рычит он и уже опускает ноги на прохладный пол.
Каждый раз, когда дело доходило
Стоящие в коридоре мужчины смотрят на нас, уже вполне готовые ворваться палату. Стоит только щелкнуть пальцами хотя бы одному из Прайдов, и эти огромные доберманы разобьют стеклянные двери, защищая каждый своего хозяина…
— Я люблю тебя, малышка, — шепчет Николас и всё-таки оставляет свой хрупкий след на моих губах. Прикасается к ним всего на одно еле-еле уловимое мгновение и выходит прочь, сразу же исчезая за поворотом.
— Ну вот и всё, Даяна, наша игра началась, — на этот раз уже спокойно проговаривает Джеймс и берёт со своего столика банку йогурта. — Так что хватит стоять истуканом, — кидает её мне и улыбается, как настоящий мальчишка. — Иди сюда и покорми меня, любимая.
После предупреждения Николаса Джей на самом деле прекратил свои сумасбродные попытки затянуть меня в кровать. И если не считать вполне обычных оскорблений по поводу того, что я сплю с его отцом, то больше не было ни зажиманий, ни поцелуев, ни каких-либо иных пошлостей.
Вот уже три дня после его госпитализации. Я должна была ухаживать за ним, как за самым настоящим ребёнком. Чистить фрукты, читать книги, причёсывать, брить, делать массаж рук и прочую ерунду, которая приходила в голову Джеймса.
— Вот эти, — не успела я окончательно обмотаться полотенцем после лёгкого утреннего душа, а Джей уже закрыл за собой дверь, опуская на край раковины приготовленные для меня вещи.
Бельё, чулки, платье…
Он сам выбирал нужный наряд, и я, как покорная рабыня, облачалась в него под пристальным взглядом своего временного «хозяина».
— Медленней, — холодно приказал, наблюдая за тем, как, взяв полупрозрачные трусики, я быстренько натянула их под спадающее с груди полотенце. — Не люблю, когда ты так сильно спешишь.
— Не люблю, когда ты за мной наблюдаешь, — почти прошептала, натягивая чулок на всё ещё влажную кожу, в попытке создать хоть какую-то видимость контроля.
Показать, что происходящее не заставляет меня краснеть от стыда и неловкости. Что мне плевать на то, как подперев плечом стену, подобно безжизненной восковой фигуре, Джеймс снова начинает шарить по моему телу своими голодными глазами.
Казалось, что лишившись того, чего ему на самом деле хочется, он с какой-то звериной ненасытностью наслаждается тем, что я снова оказалась в его власти. Впитывает в себя каждое моё движение… Ловит взволнованное дыхание и ускользающий от него взгляд…
За эти дни
С одной стороны это было чем-то безумно странным, пошлым и ненормальным, но при этом совершенно не вызывало отвращения. Куда скорее даже жалость. Казалось, что Джеймсу настолько сильно не хватает простого человеческого тепла, что он готов на что угодно, только бы вырвать у Вселенной свой маленький кусочек счастья…
Покончив с чулками и потянувшись за бюстгальтером, я отвернулась от него, стараясь победить капризную застёжку. Обычно мне всегда удавалось справиться с ней за пару секунд, но сегодня пальцы словно нарочно слегка подрагивали, отказываясь прекращать эту вульгарную пытку!
Один раз. Второй… Пятый! Я знала, что если не управлюсь с ней вовремя, то Джеймсу наверняка надоест смотреть на мои безрезультатные потуги или, того хуже, он вполне способен воспринять их как самое настоящее приглашение! Но чем больше я старалась, тем чаще промахивалась и путалась в петлях, практически исцарапав себе спину совершенно тупыми крючками!
— Подожди, — остановил меня Джеймс, перехватывая дрожащие руки, — я тебе помогу.
Но вместо того, чтобы застегнуть его, он откинул бока бюстгальтера и слегка приподнял меня, упираясь лбом в шею. Горячее дыхание обожгло кожу между лопаток, и распутный язык тут же оказался на зудящих царапинах, заставляя меня взвизгнуть и дёрнуться. Что не говори, но я никогда не понимала его стремления прикасаться ко мне именно таким образом.
— Отпусти! — попыталась вывернуться из его тисков.
— Прекрати елозить задницей по моей ширинке и дай мне пару минут, чтобы закончить, — прохрипел Джеймс, даже и не думая прекращать. — Иначе я сделаю то, чего ты точно не хочешь.
Обхватив его руки, впиваясь ногтями в тыльную сторону огромной ладони и задержав дыхание, я так сильно согнулась, что уже не могла увидеть ничего, кроме своих свисающих ног на фоне бледно-голубого пола. Меня практически трясло в непонятной судороге, когда он снова и снова водил губами по моей коже. Когда прикасался к ней языком и слегка втягивал к себе в рот, присасываясь ко мне довольно грубыми и крепкими поцелуями.
— Если бы только знала, что именно я хочу с тобой сделать… — прошипел Джеймс, обнимая ещё сильнее прежнего. — Если бы ты только знала… То ни за что в жизни не осталась бы со мной наедине…
Стоило последнему звуку утонуть в глухой тишине крохотной комнаты, как моё сердце сжалась от боли и ужаса. Казалось, что сейчас настанет тот самый момент, которого я всё это время так сильно боялась…
Но нет. Джеймс сделал глубокий вдох, и я тут же почувствовала, как его железные тиски начали ослабевать. Воспользовавшись этим и опустившись на пол, я резко вывернулась и со всей силы наградила его звонкой пощечиной.