Реквием каравану PQ-17 (др. изд.)
Шрифт:
– Зато не нужно ломать голову в тригонометрии…
На лодке услышали треск: это море рвало стальные переборки пораженного корабля, и Зеггерс скомандовал на всплытие.
– Американец удирает, – сказал он. – Очевидно, у него хорошие машины… Мы его сейчас прикончим артиллерией!
Всплыли. Транспорт под флагом США наращивал скорость. Торпедированный же «англичанин» быстро тонул, переворачиваясь. В его трюмах, кажется, были запасы мазута, и теперь толстым слоем, очень медленно, как асфальт по мостовой, мазут растекался по
– Полный вперед! – скомандовал Зеггерс, и внутри субмарины, чихнув от напряжения, открыли пальбу запущенные дизеля, клапаны которых давали сейчас больше 2000 выстрелов в минуту; люди в отсеках, как рыбы, разевали рты, но объясняться им приходилось больше на пальцах. – Добавить оборотов!
«Американец» поднатужился турбиной – стал удирать.
– Огонь! – велел Зеггерс комендорам, но пушка смолчала.
Заряды наружных кранцев отсырели в морской воде при частых погружениях, а сухой боезапас изнутри погребов лодки наверх подать еще не успели…
– Стоит ли нам утруждать дизеля? – сказал Зеггерс. – Этого «американца» подберут другие из нашей стаи…
– Там бродят шлюпки, – показал сигнальщик за корму.
Зеггерс поднял к глазам тяжелый бинокль с фиолетовыми, как тюльпаны, линзами. Цейс приблизил к нему шлюпки со спасающимися англичанами. Сухой боезапас уже подали наверх.
– Разбейте их… – с ленцой приказал Зеггерс и нагнулся над люком, откуда несло ужасным зловонием. – А когда будет готов кофе?
Комендоры расстреляли шлюпки. Мазут растекался по морю, сглаживая своей пленкой острые гребни. Кое-где круглыми мячами прыгали среди волн головы англичан.
– Ну, я думаю, тронемся дальше, – заметил Зеггерс.
Громадный крест (черный, в белом круге), выведенный на носовой палубе лодки, – чтобы не бомбили свои самолеты! – окатывало водой. Зеггерс велел комендорам убраться в отсеки, перевел субмарину в позиционное положение, чтобы над морем двигалась только рубка… Там он и стоял, в укрытии козырька рубки, попивая кофе, куря сигарету и слыша вопли гибнущих людей. В глубину поста он передал рулевому:
– Возьми немножко вправо… тут барахтается один Чарли Чаплин, и я хочу малость с ним позабавиться!
Подводная лодка подцепила тонущего человека своей палубой, полупогруженной в воду, и человек вдруг почуял под собой опору, не веря в свое спасение. Но вид его был ужасен и даже отвратителен. Весь черный и липкий от мазута, со следами ожогов на голом черепе, он катился сейчас через всю палубу, взмахивая руками, пока волной не ударило его о железо рубки. Пальцами он протер себе глаза, слипшиеся от мазута. Ухватясь за пушку, стал подниматься. Его тут же стало рвать – черной маслянистой нефтью.
Вряд ли сейчас он понимал что-либо: куда попал и что это за море… Он не сразу увидел склоненное над ним лицо гитлеровского подводника. А выше билась на ветру мокрая тряпка флага со свастикой. И тогда человек стал понимать, куда он попал. Зеггерс меж тем охотно наблюдал за ним и его действиями. Было любопытно, что станет просить этот человек сначала: водки?.. пощады?.. убежища?
– Откуда вы шли? – дружелюбно спросил его Зеггерс.
Мешая английские и немецкие слова, британец заговорил:
– Мы шли на Архангельск… из Хваль-фьорда. Возьмите меня, комендор… я же не сделал вам ничего дурного…
– А какой был груз? – опять спросил его Зеггерс.
– Самолеты… и еще что-то в ящиках. Я не знаю, что там лежало… Возьмите меня, я немного места займу на вашей лодке!
– А как называется это судно США, что ушло от нас?
– Это был сухогруз «Винстон-Саллен», он шел от Бостона… Возьмите! Ради Бога, который един для всех нас, христиан… Ради себя возьмите: в старости этот поступок послужит вам утешением… Ради матери, если она ждет вас с моря!
– У меня нет матери, – жестко ответил ему Зеггерс. – Вы, англичане, убили ее при налете на Кельн… Советую вам остаться мужественным до конца. Легкой вам смерти – прощайте!
Он захлопнул над собой тяжелую крышку люка.
– Принять балласт!
– Может, все-таки возьмем? – осторожно заметил штурман.
– Зачем? – удивился Зеггерс. – Я же видел, как он откачивался соляром. У него внутри уже сгорели легкие и желудок. И завтра он бы тут корчился, подыхая в муках… Зачем он нам?
Глухие удары кулаков оставленного наверху человека едва доносились через бронированный тубус люка. Зеггерс велел горизонтальщику подвести лодку на глубину перископа.
– Пусть он за него схватится, – сказал Зеггерс штурману. – Иногда не мешает поразвлечь команду…
Моторы давали сейчас минимальные обороты, перископ выставился над морем, и человек – там, наверху! – схватился за него со всей неуемной верой в спасение. Матросы шлялись по очереди в центральный пост, чтобы глянуть в перископ, какое чудовище сидит там сейчас, вроде букашки на булавке. Через окуляры они видели искаженное ужасом черное лицо человека, уже потерявшего человеческий облик. Вот до какого скотства доходит человек после крушения!
Забавно им было, весьма забавно…
– Ну и хватит, – распорядился Зеггерс. – Утопимся поглубже, и пусть букашка сорвется со своей любимой булавки…
Перископ, как скользкое бревно, вырвался из объятий человека, и смутные очертания подводной лодки медленно растворились под ним в разъятой бездне океана. Распластав руки, перевернутый кверху ногами, он начинал свое падение следом за лодкой.
Вечером этого же дня Зеггерсу удалось торпедировать танкер. Это была картина незабываемая! Разом вспыхнули миллионы галлонов стооктанового бензина – факел огня выбрасывало кверху до туч. В одно мгновение ока пламя сожрало весь кислород над волнами, и те, кто не сгорел, тут же погибли в удушье…