Реквием каравану PQ-17
Шрифт:
– Все то, что летает, это мое!– внушительно заметил Геринг, грозя Редеру своим толстым пальцем…
Конференция приняла решение об активизации борьбы с северными конвоями. Было оговорено, что караваны следует подвергать «обработке» из-под воды и с воздуха, начиная от берегов Исландии до самого Кильдинского плеса вблизи Мурманска. Пока все надежды Гитлера строились на блицкриге, он пропускал караваны в Россию почти беспрепятственно…
– До сих пор вы только торчали там в русских воротах Арктики, – обругал конференцию Гитлер, – а надо было ломиться в эти ворота, пока они не слетят с гнилых русских петель!
Теперь для союзных моряков
Тридцатого марта до 11.00 караван РQ-13 шел в неведении обстановки, слепо доверя свою судьбу кораблям союзного эскорта. Но в 11.27 три немецких миноносца, вырвавшись из сутолоки волн, пришли на дистанцию залпа. Одна из торпед взорвала борт «Тринидада» между трубой и мостиком. Подбитый крейсер открыл огонь. Эсминец «Z-26» был поражен им сразу и быстро ушел под воду.
Противник на выходе из атаки не стал подбирать тонущих, англичанам тоже было сейчас не до них…
Гурин принял радиограмму от комдива-1.
– Пчелин, – приказал рулевому, – разворачивай на…
И тут сигнальный старшина Фокеев доложил:
– Пять всплесков! «Сокрушительный» под обстрелом…
Над морем вдруг пронесло – в ряд! – горящие факелы. Это из труб миноносцев отлетали назад багровые сгустки пламени. «Z-24» и «Z-25» шли на полном ходу после атаки на «Тринидад», чтобы теперь поразить караван веерами торпедных залпов. «Сокрушительный» резко отвернул влево, давая залп всем бортом – сразу из четырех стволов. Жахнул по врагу и главный калибр «Гремящего». Со второго же залпа они накрыли противника.
– Попадание… в машину! – разом заголосили сигнальщики.
– Ясно вижу, – ответил Гурин, даже не тронув бинокль.
Эсминец врага запарил машиной, ускользая в заряде липкого снега. Третий корабль противника полыхнул яркой вспышкой огня и тоже побежал прочь, сбивая с надстроек зеленое пламя. «Семерки» не дали немцам прорваться к судам каравана.
– Ох и врезали! – радовались матросы. – Прямо в примус… аж кастрюлькой накрылись и побежали!
Бой был краток, как удар меча. За эти считанные мгновения, что насыщены ветром и скоростью, противник успел дать по советским эсминцам пять залпов. «Гремящий» и «Сокрушительный» ответили семью залпами. Видимость сократилась до трех кабельтовых – все вокруг серое, вязкое, сырое, промозглое. Вот из этой слякоти вырвался на пересечку нашего курса британский эсминец «Фьюри». Его ухающие, как филины, автоматические «пом-помы» развернулись на «Сокрушительный». К обоюдному счастью, на «Фьюри» быстро обнаружили свою ошибку, а огонь союзников оказался неточным (убитых и раненых у нас не было). Горячка англичан даже понятна: «Тринидад» торпедирован, а на «Эклипсе» противник снес за борт две пушки, покорежив снарядами рубки.
Теперь надо было выручать союзников, и Гурин поспешил на помощь британскому крейсеру. Это была печальная картина. Раненный торпедой «Тринидад» медленно двигался в неразберихе шторма с креном на левый борт. А рядом с ним, словно желая поддержать старшего собрата, рыскали верткие корветы. Из пробоины под мостиком «Тринидада» валил дым. Потом оттуда выметнуло язык оранжевого пламени.
– Котельный отсек залит, – прочел сигнальщик сообщение с «Тринидада», – имею на борту много раненых…
С борта «Сокрушительного» комдив-1 П. Колчин «писал» на «Гремящий», что получена шифровка из штаба: противник выставил на Кильдинском плесе пять подводных лодок. До Мурманска оставалось еще 150 миль. В 11.30 англичане ушли, ведя пораженный крейсер, и теперь весь караван встал под защиту только двух наших эсминцев. О том, чтобы спать или есть, уже не могло быть и речи. Все насущное происходило на мостике. Судьба каравана – это наша судьба: каждый такой транспорт – это десять железнодорожных эшелонов с оружием.
– А шторм усиливается, – обеспокоенно заметил Гурин своему помощнику Васильеву. – Александр Михайлович, будьте любезны, обойдите еще раз нижние палубы…
Крепчал и мороз, началось опасное обледенение. Многотонный груз льда, твердо закоченевший на полубаках, мог задержать эсминцы в губительном крене, и тогда корабли способны перевернуться.
– Людей – на обколку льда! – последовал приказ.
На подходе каравана к Кольскому заливу волны окончательно взбесились. Кстати, эти же волны и помогли сейчас «Гремящему». В глубокой распадине между высоких волн море вдруг обнажило рубку гитлеровской подлодки, словно показывая: «Вот она, смотрите скорей, сейчас опять я захлестну ее волной!»
– Бомбы – товсь! – И Гурин приказал «полный» в машины.
Васильев потянул рукоять – над океаном завыла сирена.
«Гремящий» пошел на таран…
Шторм не вовремя подбросил эсминец на гребень: «Гремящий» пронесло над подлодкой. Таран не удался! Но котельные машинисты и все те, кто нес вахту в низах, слышали, как днище корабля все же скрежетнуло килем по субмарине… Левая машина – вперед, правая машина – назад: разворот! – теперь глубинная атака…
Гурин мельком глянул на корму: по низкому юту свободно ходили волны, обмывая стеллажи бомб, заранее обколотых ото льда. Минеры уже сбрасывали цепи креплений. За этих людей было страшно сейчас: их могло смыть при атаке в любую секунду.
– Первая серия – пошла!
На крутом развороте полубак принял на себя лавину воды. И волна, взметнувшись, хлобыстнула по мостику, выбила в рубке ветровые стекла. Люди были сброшены с ног. Гурин заметил, что усатый рулевой Игорь Пчелин манипуляторов все же не выпустил.
– Молодец! – сказал командир, снова глянув на корму…
Нет, кажется, из минной команды никого не смыло, и теперь там, в бешенстве шторма, колотили глубину взрывы. На двадцать первой бомбе Гурин приказал «дробь атаке» – и стало тихо. Сигнальщики и комендоры выливали воду из карманов полушубков.
– Один взрыв, двадцать второй, был лишний, – доложил командиру его помощник Васильев.
– Лишний – не наш! – ответил Гурин. – Видать, на лодке разнесло к черту батареи, а это значит… Смотри!
На поверхности океана, глухо урча, лопались гигантские пузыри. Океан отвоевывал лодку для себя, вышибая напором воды остатки воздуха из ее душных отсеков. Сейчас там – на глубине – растворились во мраке жизни тех, кто пришел сюда, чтобы нести смерть другим. Вместе с воздухом море выбросило и какую-то сумку из парусины. Подцепить ее с борта «Гремящего» не удалось – она тут же опять затонула…
Телеграф на мостике отработал движение вперед. Пошли дальше. Напор волн при атаке был столь велик, что сорвало крышки клюзов, в кают-компании согнуло пиллерсы. Это обычная история – на «Гремящем» даже не удивлялись. Последний транспорт каравана уже втянулся в теснину Кольского залива. Два советских эсминца довели РQ-13 без потерь. Кажется, мы и дома, и не так страшен черт, как его малюют…
Корабли каравана разгружались в Мурманске. Раненые английские матросы поступили на излечение в госпиталь Северного флота. «Тринидад» дотащили до судоверфи, и мурманские корабелы теперь зашивали его пробоину. Это были настоящие добрые отношения, и тогда нам казалось, что такие отношения будут продолжаться всегда, как и положено среди друзей-союзников…