Реквием по Homo Sapiens. Том 1
Шрифт:
– А из алалойского вы что-нибудь помните?
– Нет, но мне нравится, когда на нем говорят.
Данло сжал ее пальцы. Она стояла совсем близко, глаза в глаза, и он впивал чистый запах ее волос.
– Халла лос ли девани ки-шарара ли пелафи нис ни мансе.
– А что это значит?
– Халла та женщина, которая зажигает в мужчине благословенный огонь.
Тамара засмеялась с откровенным восторгом.
– Ты красивый мужчина, и мне нравится говорить с тобой. Но хорошо, что ты не сказал этого при своем друге. По-моему, он чувствует к тебе сильную ревность.
– Кто, Хануман?
Тамара со вздохом кивнула.
– Мне думается, он уже собирался предложить мне контракт, когда ты подошел к нам.
– Но
– Общество нет. Но некоторые кадеты, несмотря на свой обет – надеюсь, я никого этим не оскорблю, – имеют при себе деньги, и некоторые куртизанки тайно заключают с ними контракты.
– Чтобы заработать, да?
– Не делясь при этом с Обществом. Таких куртизанок, конечно, наказывают, если поймают, но тем не менее это случается.
– Не знаю, откуда у Ханумана могли взяться деньги.
– Это не так уж важно. Боюсь, мне пришлось бы разочаровать его, с деньгами или без.
– У такой красивой женщины, как ты, должно быть много контрактов.
– Мое Общество обеспечило меня контрактами на пятнадцать ночей вперед.
Данло высвободил свою руку, снял, не заботясь ни о чем, перчатки и сунул их в карман. А после осторожно снял тугие шелковые перчатки с рук Тамары. На среднем пальце левой руки она носила золотое кольцо в виде змеи, кусающей собственный хвост, но Данло почти не обратил на это внимание.
Соприкосновение их горячих обнаженных пальцев привело его в восторг, и он дерзко осведомился:
– Но на эту ночь у тебя контракта нет?
– На эту нет. – Она сжала его пальцы и улыбнулась.
– У меня нет денег… и никогда не было.
– Иначе ты предложил бы их мне?
– Деньги – это ведь просто символ, правда? Бессмысленно предлагать их в качестве подарка. Если бы я мог подарить тебе что-то, это была бы жемчужина, чтобы носить ее на шее. Ты видела те, которые находят в раковинах палыгульвы? Они красивые и очень редкие.
– Данло, не нужно обещать невозможное.
– Что же мне тогда тебе подарить?
Вместо ответа Тамара притянула его руки к своему животу.
– Как ты красив. Я еще ни разу не заключала контракта с мужчиной из-за одной красоты.
Тогда он засмеялся, легко и радостно, как иногда случалось едим в моменты наивысшего восторга. Этот звук среди смеха десятков людей, куривших психоделические семена трийи, мог бы остаться незамеченным, но Тамара засмеялась тоже, и их взаимная страсть привлекла многочисленные взгляды. Данло было все равно – он не видел никого, кроме Тамары. Они смотрели друг другу в глаза, как будто были одни в этой комнате, а может быть, и во вселенной. Они смотрели иглубоко понимали друг друга умом и сердцем: им обоим казалось очень забавным стоять вот так, на виду, держаться за руки и влюбляться все больше. Это понимание было как нельзя более реальным – реальнее даже, чем даже запах Тамариных мускусных духов и едкого пота Данло. Оно уводило его в блистающее дикое будущее, которое осуществлялось прямо сейчас, в ее прекрасных глазах.
– Побыть бы вдвоем, – сказал он.
– Да, хорошо бы. У меня дом на Северном Берегу – можно пойти туда.
– Слишком далеко. Долго идти.
– Куда же нам тогда податься? – засмеялась она.
– Я слышал, что в этом доме тридцать спален. Не могут же они все быть заняты в этот час.
– Ты предлагаешь осуществить наш контракт прямо здесь и сейчас?
– Да – а что?
– Это неосмотрительно. Мне нужно подготовиться.
Данло внутренне поморщился при слове «подготовиться». Со времени своего поступления в Борху он соблазнил немало молодых женщин Ордена, а девушки похрабрее – акашики, холистки, скраеры и даже пилоты – соблазняли его. Они перед сексом тоже занимались приготовлениями. Каждая из них носила пессарий, вкладыш, предохраняющий от беременности и заболеваний. Как он ненавидел эту холодную противную штуку! Но цивилизованные
– Побудем неосмотрительными хоть один раз, – сказал он Тамаре.
– Ты хочешь, чтобы я забеременела.
– Значит, таков будет результат нашего контракта.
– А тебе бы хотелось?
Данло коснулся ее длинных волос.
– Я слышал, что куртизанки всегда следят за своим циклом и способны его контролировать, да?
– Некоторые из нас способны, это верно.
– Тогда ты должна знать, опасный у тебя сегодня день или нет.
– Конечно, опасный. Он всегда опасный.
– Да, но насколько опасный?
– Ты хочешь знать процент? – Она улыбнулась, вся эта беседа явно развлекала ее. – Этой ночью наш шанс зачать ребенка очень невелик.
– Если это случится, я выйду из Ордена, и мы заключим брачный контракт.
Она посмеялась и сказала:
– Не надо обещать того, что ты не готов сделать.
– А если я правда хочу на тебе жениться? Я пообещал себе это, как только увидел тебя.
– Какие сладкие слова – но не будем пока говорить о браке.
– О чем же тогда? О любви?
– Ну нет, это еще хуже.
– Тогда не будем говорить совсем и проявим неосмотрительность.
Он коснулся ее лба, и трепет пробежал по его пальцам. Он коснулся век, щеки, длинной шеи, а потом сила жизни, стремящейся к новым горизонтам, охватила их обоих, как пожар, и она сказала:
– Хорошо.
Держась за руки, они стали пробираться к выходу. На пути им встречалось много женщин: поэтесса-хариджанка, чье старое морщинистое лицо было смутно знакомо Данло, толстая жена торгового магната, тощая курильщица тоалача с умными, но будто выжженными глазами. Данло в своем любовном тумане в каждой из них находил какие-то милые черты. Все женщины прекрасны, думал он – он мог бы жениться почти на любой, будь он свободен. Так он говорил себе, проходя через нарядную толпу в недра дома Бардо. Они миновал я большой зал с высокими сводами и окнами и поднялись по лестнице в северное крыло. Здесь потолочные окошки были алмазными и стены переливались бликами органического камня.
Комнаты для гостей тянулись по обе стороны коридора, и все двери, вытесанные из цельных плах дерева джи и натертые лимонным воском, были закрыты. Данло выбрал одну наугад, взглянул на Тамару и постучал костяшками пальцев по блестящему, гулко резонирующему дереву. Стук, показавшийся ему очень громким, разнесся по'всему коридору, но ответа на него не последовало, и Данло открыл дверь. В комнате уже явно кто-то побывал этим вечером: окна были открыты, и в камине еще тлели угли. Пахло лимоном, семенами трийи и снежными далиями, растущими на лужайке внизу, и эти чудесные запахи побудили Данло войти. Смеясь, он втянул за собой Тамару, захлопнул ногой дверь и почувствовал запах хороших вещей; дыма, чистого нового меха и густых волос Тамары, Ему все нравилось в этой комнате, хотя из-за темноты он почти ничего не видел. Здесь были красивые алмазные окна и сундуки из ценного дерева. На лакированных столиках чего только не было: трубки, чаши с семенами трийи, графины с вином, коробки с черным тоалачем и еще полдюжины наркотиков, которые нюхают, курят или пьют. Перед камином лежал огромный футон, покрытый шкурами шегшея. Данло стал над ним, ища во мраке глаза Тамары. Он ни на миг не отпускал ее руки и теперь притянул ее к себе, чтобы видеть ее лицо.