Реквием по империи
Шрифт:
— Смотри, — сказал Сварг-гхор, — там, на севере, людские жилища.
Взглянул Уран-гхор, и правда: виднелись далеко крошечные домики. Чуткий слух зверя, которого поселила в его тело рыжая шаманка, уловил собачий лай, ноздри орка расширились, вдыхая запах дыма. Людское жилье — это плохо. Раз живут возле леса, значит, ходят туда, могут заметить чужаков. А может, там стражи стоят, в лесу. Осторожно надо красться, спать по очереди, зорко смотреть по сторонам…
Лес встретил орков неприветливо: ноги проваливались по колено в снег, тихо было вокруг, ни птица не крикнет, ни зверь не пробежит. И лишь в верхушках голых унылых деревьев завывал холодный ветер. Но орки — народ северный, им к холоду не привыкать. Еще бы одежду такую, к какой они привыкли. Мороз прихватывал разгоряченное тело, проникал сквозь кожаный доспех, надетый поверх рубахи. Из последних сил шагали они, стараясь как можно дальше уйти от ненавистных людей. Вдруг Уран-гхор замер. Даже не он, а зверь в нем чутко прислушался: где-то далеко тихо поскрипывал снег под чьими-то шагами.
— Что? — прошептал Сварг-гхор.
— Люди…
Молодой
— Да. Идут…
Потом они объяснялись уже не словами, а жестами. Прокрались к маленькой полянке, окруженной густым кустарником. Затаились под голыми ветками. Ждали, втягивая холодный воздух, принюхиваясь, пытаясь уловить чужие запахи.
Их было двое. Один старый, другой молодой. Даже оркам, для которых все люди одинаковы, было понятно, что это отец и сын — так похожи были их лица и повадки. Они шли, оставляя за собой на снегу цепочки глубоких следов, напряженно вглядываясь в верхушки деревьев, держа в руках короткие луки. К поясам привязаны жалко повисшие мертвые тельца серых зверьков. «Белок бьют», — понял Уран-гхор. Можно было переждать, когда люди уйдут, не вступать в схватку, поберечь силы. Но молодой вождь решил по-другому. На людях были теплые куртки и сапоги, обшитые мехом. В таких хорошо ходить по зимнему лесу. Уран-гхор сделал знак товарищу. Сварг-гхор согласно кивнул. Орки выжидали момент, чтобы вместе напасть, застать врасплох, не дать сделать выстрел. Люди вышли на середину поляны, и старший что-то тихо сказал младшему. Тот передал лук отцу и двинулся к кусту, за которым прятался Уран-гхор. Старик же принялся утаптывать снег. «Привал собрались делать, костер разводить», — усмехнулся орк. Юноша достал охотничий нож и принялся обрезать ветки с куста, обходя его по кругу. Ближе, ближе… И вот прямо перед собой Уран-гхор увидел его безмятежное лицо. Человеку не тягаться с орком в быстроте и силе. Человеку до зверя — совсем далеко. Меч — ненавистный дар проклятой шаманки — даже не покинул своих ножен. Голыми руками молодой вождь свернул шею охотнику. Наслаждался каждым мигом расправы, каждым хрипом, каждым движением агонизирующего тела. И в мыслях твердил: «Это — первая смерть, но не последняя». Поздно заметил неладное старый охотник, расплатился за беспечность самой страшной карой — увидел своими глазами гибель сына. Жутко закричал он, поднимая лук. Но из-за спины на него набросился Сверг-гхор, сбил с ног, навалился, вдавил в снег.
— Одежду не испорти, — сказал ему Уран-гхор, отпуская обмякшее тело юнца.
Одним могучим ударом в грудь Сварг-гхор остановил биение старого сердца. Отец отправился вслед за своим сыном, так и не успев понять, кто прервал течение их жизней. Орки раздели людей, накинули меховые куртки, все еще хранившие тепло чужих тел, надели пушистые лисьи шапки. Немного тесновато, но зато тепло. Сапоги пришлись по ноге — видно, охотники, сберегая тепло, носили свободную обувь. Теперь мороз был не страшен. Уран-гхор порылся в заплечных мешках — огниво, соль в чистой тряпице, хлеб, плотные рукавицы — все, что нужно в пути. Закинул один мешок за спину, второй отдал товарищу. Но главной добычей стали луки — небольшие, удобные в лесу, и колчаны, полные стрел. Кожаные перчатки, берегущие руки при стрельбе, с людей не сняли — слишком малы были они орочьим широким лапам.
Передохнули немного, перекусили хлебом, дальше двинулись. День сменился ночью, а ночь — днем, а они все шли и шли на северо-запад. Сил уже не оставалось, ноги не держали.
— Передохни, — сказал Сварг-гхор, — я покараулю.
Уран-гхор рухнул прямо на снег и тут же забылся тяжелым сном. Казалось, только закрыл глаза — тут же товарищ его разбудил:
— Вставай. Идти пора.
В Богатых землях и леса богатые… Не видно было конца этому лесу. Еще два дня и две ночи минуло. Орки все брели. Отдыхали недолго, спали по очереди. Днем добывали пищу: били белок, зайцев — хорошего охотника лес кормит. Плечо Уран-гхора болело, но впервые молодой вождь возблагодарил шаманкины зелья: они сделали тело выносливее. Раны начинали затягиваться, и силы вернулись. Теперь уже он шагал сам, без помощи товарища. И все время слушал лес: не раздадутся ли шаги врагов? На пятый день они услышали с южной стороны далекий собачий лай.
— Погоня! — сказал Уран-гхор.
— Не может быть, — ответил Сварг-гхор. — Нас уже не догнать. Это охотники.
Все же они прибавили шагу. Однако лай приближался: люди с собаками шли по следу орков. Следы на снегу — вот они, не ошибешься, не собьешься.
— Принимаем бой, — сказал молодой вождь, прислушиваясь, — от собак все равно не уйдем. А людей мало, справимся.
Он осмотрелся, выбрал дерево с развилкой, и несмотря на рану, легко, как белка, взобрался на него. Устроился поудобней, натянул тетиву лука, стрелу приготовил. То же и его товарищ сделал. Вскоре выбежали к деревьям два крупных поджарых пса. Покрутились немного, потом задрали головы, принялись азартно облаивать орков, подавая знак хозяевам: добыча найдена. Просвистели две стрелы, раздались два коротких взвизга — собаки сами стали добычей. Уран-гхор прислушался, потом всмотрелся вниз. Сквозь переплетение ветвей увидел четверых людей. «Воины», — понял молодой вождь. В белых накидках с капюшонами поверх одежды, они почти сливались со снегом. Крались бесшумно, таясь за деревьями, изучая следы, озираясь по сторонам, вскидывая головы наверх. Держали наготове арбалеты. Знали, что враг рядом. Только зверь в теле орка давно уже их почуял, а тихие шаги людей были ему хорошо слышны. И запах, ненавистный запах человечины чуял зверь. Уран-гхор наложил стрелу на тетиву, прицелился. И прямо под собой увидел закинутое лицо воина, рассматривавшего деревья. Человек открылся на какой-то жалкий миг, но и этого хватило молодому вождю, чтобы выпустить стрелу и поразить врага прямо в глаз. Тут же просвистела стрела Сварг-гхора, пробившая шею второго воина. Оставшиеся двое вскинули арбалеты, но и они опоздали. Зверь быстрее человека, а если этот зверь еще и разумен… Уран-гхор с дерева прыгнул прямо на врага, совершив переворот в воздухе, так что тело его разминулось с болтом. Упав на плечи человека, услышал хруст ломающегося хребта. В пяти шагах Сварг-гхор свернул шею своему противнику. Все было кончено. И прежде двое опытных орочьих воинов легко справились бы с четырьмя человеческими. А уж после зелий шаманки они сделали это играючи.
— Это не охотники, а воины. Значит, была погоня, — сказал Уран-гхор.
Сварг-гхор сдернул с мертвеца белый плащ. Под ним оказалась зеленая одежда.
— Нет, это воины, сторожащие лес. Видно, обходили дозором, да собаки наш след взяли. Вот они и пошли по следу. Если бы за нами отправили погоню, людей больше было бы. Шаман был бы. Но погони за нами не отправляли. И не будет ее.
— Почему?
— Кому мы нужны? Два беглых раба. Одним больше, двумя меньше… Люди наделают себе на потеху новых зверей. Орочье гнездо большое, — с горечью отвечал Сварг-гхор.
До скрежета стиснул зубы Уран-гхор, изо всей силы сжал кулаки.
— Недолго им осталось на нашей земле промышлять! Вернусь — больше не допущу предательства!
— Дай-то Морриган, — задумчиво проговорил его товарищ, укладывая в мешок белые накидки. — Потому что на границе нас будут ждать. Для этого им делать-то ничего не надо. Наколдуют шаманы, дадут знать, чтобы воины держали ухо востро.
Так и вышло. Еще через сутки лес оборвался, переходя в ровную, заснеженную степь. Глядя из-за деревьев на опушку, Уран-гхор жадно вдыхал воздух, и казалось ему, что ветер несет из степи знакомые запахи. Дым костра, и аромат душистых трав, что орочьи женщины сушат на зиму, а потом кладут в чай, и запах вяленого мяса, и тяжелый дух шерсти вулкорков, и дыхание жилой каранги — вот что нес ему ветер.
— Смотри, — сказал Сварг-гхор.
В одном полете стрелы от леса башня стояла. На ней виднелись фигурки лучников. Чуть дальше к востоку расположился гарнизон: маленькие домики, забор, длинные строения казарм. Еще дальше — новая башня.
— Хорошо придумано, — одобрил Сварг-гхор, — все как на ладони, все простреливается.
— Ничего, — цедил молодой вождь, — доберемся до гнезда — и у себя такое заведем!
— Орочье гнездо — вон оно, — кивнул Сварг-гхор, — если с башни из лука выстрелить, то стрела упадет как раз на границу.
Дождались, когда начнет смеркаться. Надели белые накидки, поползли к башне. Вдруг на ней ярко вспыхнули огни, раздался тревожный звон колокола. Тут же свистнула стрела, ударила в плечо Сварг-гхору. Уран-гхор встал на колено, выстрелил. Ответом был крик, тело часового свалилось вниз. Снова выстрелил орк, и снова попал. Опустела башня. Сварг-гхор выдернул древко из плеча, крикнул:
— Бежим!
Орки ринулись в сторону границы, стараясь держаться как можно дальше от потоков света, льющихся с башни. Распахнулись ворота гарнизона, наперерез им устремились воины. Туча стрел пронзила морозный воздух. Уран-гхор выдернул меч из ножен, несколько стрел отбил. Десяток стрел ударился в грудь, но доспех выдержал. Спасло лишь то, что человеческие воины теряли меткость в темноте. «Не убежим», — понял молодой вождь, — «кто-нибудь в спину достанет». Крикнул товарищу:
— В бой! — развернулся и побежал навстречу людям.
Словно два сгустка смерти столкнулись они с человеческими воинами. И тут же пали под их клинками двое. Уран-гхор полоснул мечом по горлу молодого солдата, выхватил щит из слабеющей руки. Бок о бок с ним бился Сварг-гхор, не отставал от товарища. Из ворот гарнизона все новые и новые воины выбегали, и орки шли им навстречу, заливая кровью снег, усеивая его мертвыми телами. В смертоносные вихри превратились они, движения их были вдвое быстрее, чем у людей, и сила удара превосходила человеческую втрое. Рычали от ненависти два диких зверя, упивались битвой, не чувствовали боли от ран. И прорубили себе дорогу в гарнизон, ворвались в логово врага. На площади у ворот пылали костры, черными тенями метались солдаты. Лучники на стенах пытались поразить захватчиков, но выстрелы их не были меткими: слишком трудно было достать орков в клубке сражающихся. Сколько воинов полегло — Уран-гхор не считал. Только краем глаза успел увидеть, как распахнулась дверь деревянного дома, и на пороге появилась молодая женщина. Она выставила руки вперед, губы ее шевелились, но слов из-за звуков битвы слышно не было. Шаманка! Нет, не зря молодой вождь клялся себе, что больше не попадет в ловушку! Лучше умереть воином, чем жить рабом! Чудовищным усилием вырвался он из месива дерущихся, отбросил щит, освобождая себе дорогу клинком. Совершил длинный звериный прыжок, сбил с ног ненавистную шаманку, пригвоздил ее мечом к порогу. Сердце радостно замерло, когда женщина вздрогнула в последней агонии. А Уран-гхор снова устремился на площадь, подхватил головешку из костра, зашвырнул ее на крышу дома. Пусть горят человеческие жилища! И опять бился орк, сражался за свободу. Обо всем забыл, уступил место зверю, живущему внутри. И очнулся только, когда понял: больше никто на него не нападает. Оглянулся — вокруг мертвецы лежат, а над гарнизоном поднимается зарево пожара. Ветер сделал свое дело, раздул головешку, охватил пламенем дом и понес огонь дальше, на другие людские строения. Со стены тяжело спрыгнул Сварг-гхор, сказал: