Шрифт:
Владислав Шурыгин
РЕКВИЕМ ПО ШЕСТОЙ РОТЕ
Чечня. Война. Спецназ
…Спецназ угрюмо грузился в самолеты. Ледяной аэродромный ветер стегал по лицам колючей снежной сечкой. До онемения студил ноги. Обжигал холодом уши. Выли турбины вспомогательных движков. Нахохлившись, как воробьи, солдаты ловили спинами их горячей выхлоп. Аэродром медленно заносило снегом.
Неопытному глазу могло показаться,
Спецназ, как средневековая дружина, всегда все берет с собой. От гвоздя и валенок до «Шмеля», промедола и кольев для палатки.
Все это вбирали в себя темные чрева «Илов».
Последним и самым, пожалуй, легким довеском ко всей этой громаде груза были сами десантники. По команде роты буквально просачивались сквозь переплетение тросов и цепей, рассаживались на сидушки вдоль бортов. Бойцы укутывались в мех воротников и, облапив оружие, почти тотчас, невзирая на холод, засыпали. Удивительная армейская привычка — использовать любое свободное время для отдыха. Бетонка пустела. Одна за другой захлопывались тяжелые стальные «челюсти» створок грузовых отсеков. Оживали движки. Длинный ряд белоснежных кораблей готовился к взлету.
За иллюминатором тронулось и поплыло куда-то назад чахлое аэродромное деревце. Корабль медленно выкатывался на взлетную полосу. Его огромный корпус вздрагивал на стыках плит, и эта дрожь напоминала дрожь сильного животного перед рывком.
Обвальный рев затопил, оглушил все вокруг, и наконец отпущенный на свободу зверь рванулся вперед по полосе, легко оторвался от нее и круто ушел в небо. «Отжалась» вниз, растворилась в белесой пелене земля. Зашипел нагнетаемый воздух, попритихли до утробного урчания движки. Спецназ покинул родную землю. Колонна «Илов» легла на заданный курс. Юго-восток. Северный Кавказ. Чечня…
Выпили разом за взлет и за посадку, за пилота и с мороза. В кармане сидушки нашли пару пустых бутылок. Водка тульского розлива. Значит, тульская вэдэдэ уже там — профессионально оценили этот факт спецназовцы.
Аэродром Моздока встретил все тем же снегом и морозом. Как будто и не улетали никуда. Так, покружили чуть-чуть и сели.
— Вот тебе и юг, — разочарованно протянул кто-то, поглубже натягивая шапку на уши. — А я еще кепку прихватил, думал, запаримся…
Рядом со взлетной полосой на земле рядами горбатились «вертушки». Ветер шевелил лопасти винтов, и издалека вертолеты походили на стаю серо-зеленых стрекоз, перебирающих перед взлетом крылами.
У некоторых «вертушек» зеленой краской были замазаны номера и знаки государственной принадлежности.
— Оппозиция, — пояснил встретивший нас офицер. — А пилоты — наемники. Пять миллионов за вылет платят…
Почему-то эта сумма сразу вызвала неприязнь к наемникам-пилотам. Пять миллионов годовая зарплата комбата спецназа. Потом, правда, выяснилось, что наемников-летчиков не было. Обычные пилоты одного из вертолетных полков. И совершают они боевые вылеты за обычную зарплату. Выплачивали, правда, премии, но не по пять миллионов…
Выгружались дотемна. Опустевшие «Илы» тотчас улетали еще за кем-то. А спецназ оставался один на один с горами снаряжения и амуниции. Для «базы» была отведена стоянка самолетов на самом краю аэродрома. В почти полной темноте начали готовиться ко сну. Стучали топоры, звенели о промерзлую землю ломы. Солдаты спешно ставили палатки. Только глубокой ночью, убедившись, что все люди расположились на ночлег, мы собрались в комнате аэродромного домика. В широкие щели на окнах ветер задувал снежную пыль. Батареи не грели. Иваныч, прапорщик из парашютно-десантной службы, взялся чинить розетку. Отыскали и принесли «козла» — самодельный электрообогреватель. Спали вповалку на полу, засыпая практически мгновенно, едва успев залезть в спальник.
…Сквозь сон вдруг вспомнил: завтра последний день мира. Приказ быть готовым к боевым действиям через двое суток.
Из разговора с резидентом:
— Я в Грозном работаю с 90-го. Сейчас уже почти и не вспоминается, а ведь когда-то мы обеспечивали безопасность Дудаеву. Организовывали его приезд. Команда из Москвы была — помочь «нашему генералу», скинуть «красного» Завгаева! Допомогались…
Обстановка сейчас в Грозном противоречивая. Все ждут, чем закончится конфликт Дудаева и Ельцина. Воинственности, конечно, сейчас хватает. Чеченцы вообще любят оружие, любят пострелять в воздух, потанцевать с ним. Но всерьез воевать мало кто хочет.
А во-вторых, понимаешь, другой менталитет у чеченцев. Это, как ни крути, не средневековые мусульманские фанатики, выросшие на Коране в племени, как те же афганцы. Чеченцы уже давно советские люди. В смысле того, что за последние сорок лет они весьма изменились. Жили все эти годы хорошо, зажиточно жили в Союзе. Торговали, ездили на дорогих машинах, строили дома. В общем, приобщались к цивилизации. И теперь, хорошо пожив, умирать за неизвестно какие идеалы мало кто захочет.
Истерия на тему русской экспансии, конечно, поднята большая, но всерьез ее воспринимают разве что зеленая молодежь да замшелые старики. Работяги же, те, кто руками на жизнь зарабатывает, мечтают, чтобы все поскорее закончилось.
Три года люди во всей республике не получают ни копейки зарплаты. А миллиарды долларов за сортовую нефть оседают у главарей дудуаевских банд. И все это видят. А у чеченцев чувство справедливости сильно развито.
Дудаев держится на том, что своим полевым командирам он дал полную свободу и безнаказанность. Чечня последний год — это регион уголовного беспредела. Закон один — автомат. Русские в Чечне — парии, отбросы. Не найдешь сейчас в Грозном русской женщины моложе сорока лет: все выехали, сбежали. Потому что насилие над русской — это даже и преступлением-то не считается. Почти подвиг. Никакие заявления властями от русских не принимаются, никакие уголовные дела по преступлениям против русских не заводятся. Они — никто. Конечно, среди соседей, простых людей отношения нормальные. Помогают как могут. Я говорю о власти. О ее отношении к русским.
Дудаев честолюбив, мнителен и жесток. Его сегодняшние заявления о том, что ничего, кроме свободы для Чечни, ему не нужно, — это пыль в глаза наивным обывателям. На самом деле у Дудаева совсем другие планы. «Независимость» Чечни в них — только основа. А далее — подчинение окружающих горских республик.
За три года Чечня подмяла под себя руководство всех северо-кавказских образований. Дудаева боятся осетины. Под Дудаевым — Ингушетия, Кабарда, Дагестан, Абхазия, Карачаево-Черкессия. Лидеры их вынуждены вести свою политику, оглядываясь на Чечню, которая является сегодня силовым и финансовым лидером региона.