Реквием в Брансвик-гарденс
Шрифт:
– Ну… нет…
– Стоят ли легкие неприятности для Доминика жизни Рэмси Парментера? И как насчет вашей собственной нравственности? Доверяете ли вы себе самой?
Шея женщины напряглась:
– Конечно, доверяю. А разве речь идет о жизни Рэмси Парментера?
– Нет. Это просто вопрос, заданный, чтобы понять ваши мотивы.
– Почему вы заговорили о Рэмси Парментере? – Морган не верила Питту: это читалось на ее лице.
– Его жизнь уже можно не учитывать. Он мертв.
Слова эти потрясли художницу. Краска сбежала с ее лица, оставив на нем лишь следы утомления:
– Но если
– Догадаться не можете?
– Вы хотите сказать, что его убил Доминик? – Мисс Морган побледнела как мел. – Я не верю этому!
Однако горькая нотка в ее голосе свидетельствовала о том, что она не может полностью исключить подобную перспективу.
– Где он жил, прежде чем поселился здесь? – надавил на собеседницу Питт. – Вы должны это знать. Он ведь не возник на ровном месте. У него была одежда, пожитки, письма и, по крайней мере, знакомые. Он всегда хорошо одевался. У кого он шил одежду? Откуда получал деньги? Или вы содержали его?
Женщина покраснела:
– Нет, я его не содержала! И всего этого я не знаю. Я не спрашивала. Мы не задаем друг другу вопросы. Это тоже часть дружбы и доверия.
– Оставил ли он здесь что-нибудь, когда переселился в Айсхауз-вуд?
– Я этого не знаю. Но если и оставил, всё давным-давно уже убрали. В любом случае эти вещи ничего не сказали бы вам.
– А как насчет одежды? Покупал ли он себе новые вещи, пока жил здесь?
Дама задумалась на мгновение:
– Пальто… коричневое пальто.
– У него было другое?
Художница улыбнулась:
– Конечно же, было. Разве у человека не может быть двух пальто? В любом случае он не стал оставлять себе старое и отдал его Питеру Уэсли – тот жил в соседней комнате. У него вообще не было пальто.
– А этот Питер Уэсли до сих пор здесь проживает?
– Нет. Он переехал отсюда.
– Куда же?
– Какая разница? – Морган пожала плечами. – Я не знаю.
Невзирая на все последующее давление, полицейский не смог узнать у нее ничего, за исключением того, что Доминик помалкивал о своем недавнем прошлом, и у нее возникло впечатление, не нашедшее, впрочем, подтверждения, что он предпочел, чтобы кое-кто не знал места его нынешнего пребывания.
– Он получал какие-либо письма? – спросил ее Питт.
– Нет, никогда, насколько я помню. – Его собеседница ненадолго задумалась. – Да, такого никогда не было. A за все покупки он расплачивался сразу, потому что я не видала счетов от его сапожника и портного.
Эти подробности вполне довершали облик человека, опасающегося преследования и стремящегося скрыть все признаки своего пребывания в этом доме. Но почему? Кто мог разыскивать его и по какой причине?
Томас поблагодарил Морган и отправился искать коричневое пальто, на котором, по крайней мере, могла остаться марка портного. Однако в соседнем доме никто не знал, куда переехал Питер Уэсли. Питт остался на пороге, обозревая достаточно оживленную улицу, которая ничем не подсказывала ему – ни где обитал Доминик Кордэ до того, как въехал в этот дом, ни что выгнало его из дома.
Проехал открытый экипаж, в котором несколько дам рисковали пребыванием под свежим ветерком, чтобы похвастаться модными шляпками и хорошенькими личиками.
Проехала угольная телега: кони налегали на упряжь, влача тяжелый груз. Пробежал мальчишка-газетчик, выкрикивавший заголовки статей, в основном политических. Тревожные вести шли из Африки, что-то говорилось о Сесиле Родсе и алмазах в Машоналенде и поселенцах в голландской Южной Африке. Смерть не слишком известного клирика, приключившаяся, как было известно, от несчастного случая в собственном доме, не вызывала в обществе особого интереса.
Уличный разносчик овощей и фруктов шел по улице, толкая перед собою тачку; плечи его натягивали узковатое, но хорошего кроя из дорогого материала пальто. Питт сразу вспомнил про пальто Доминика. Портной, у которого одевался Кордэ, оказался бы удачным местом для начала доследования. Люди не склонны менять портных, даже переезжая в другое место. A если это можно сказать и о Доминике, то есть шанс, что четыре или пять лет назад он пользовался услугами того же самого мастера, который обшивал его во времена Кейтер-стрит. Томас не имел представления, так ли это и кто был портным Кордэ; Шарлотта, вероятно, тоже не знала этого. Но ее матери Кэролайн это могло быть известно!
Быстрым шагом пройдя до пересечения с главной улицей, полицейский остановил кеб и уже уселся в него, когда осознал, что миссис Филдинг могло не оказаться дома. Когда Джошуа где-то гастролировал, она обычно сопровождала его и потому могла оказаться сейчас в любом месте Англии.
Направляясь на Кейтер-стрит, Томас всю дорогу рассуждал о том, что делать, если и его теща не имела ни малейшего представления о том, кто был портным Доминика. Конечно, надежнее всего было бы узнать это через его бывшего камердинера, однако Кэролайн уволила этого человека после смерти Эдварда. Джошуа привел с собой своего слугу. Впрочем, дворецкий Мэддок тоже вполне мог знать, у кого заказывали одежду члены семьи. Домашних счетов десятилетней давности никто не хранил, a счета портного следовало искать у портного…
Кеб грохотал по тихим улочкам вдоль верениц домов: мимо фургонов развозчиков, мимо личных экипажей, мимо других кебов – обычного транспорта обычного жилого района Лондона, насчитывающего три миллиона жителей. Крупнейшего города мира, сердца империи, распростершейся через континенты по Индии, Африке и Азии, по Тихому океану и просторным прериям и горам Канады от одного океана до другого и по несчетным островам во всех известных человеку морях… Где искать человека, решившегося затеряться в толпе пять лет назад?
Но человек – раб привычек. Он блюдет свои отличительные черты. В любой буре, в сумятице трагедии или вины знакомые предметы нередко предоставляют ему единственное утешение. Когда мы теряем людей и знакомые места, обычные вещи обретают в наших глазах дополнительную ценность.
Вот и Кейтер-стрит. Кеб остановился, и через пару минут Питт уже стоял перед дверями, ожидая ответа… Тянулись мгновения. Кто-то должен был оказаться в доме даже в том случае, если Кэролайн и Джошуа находятся в отъезде.