Реквием
Шрифт:
– «Тяжело будет оторваться» – подумал Горазд.
Он выпустил на ходу стрелу, но досадно промахнулся. Группа продолжала бежать. Однако, некоторое время спустя, из общей массы выделился уставший Василий. Ноги его налились тяжестью, сердце бешено колотилось, а воздуха катастрофически не хватало. Вася остановился и с грустью посмотрел вслед удаляющимся друзьям. Перед глазами пробегали образы прожитой жизни: смех и слезы, дружба с Гораздом, любимое стадо… Василий собрался с силами и повернулся лицом к опасности. Он внимательно смотрел на приближающуюся смерть и, издав пронзительный крик, бросился навстречу неизбежности.
Лариса услышала крик Василия и обернулась. Взору девушки открылась картина, на которой ее друг жертвовал собой во имя спасения ближних.
– Вася! – прокричала Лариса и бросилась на помощь другу.
Горазд волевым движением остановил девушку. Лариса же с мольбой в глазах посмотрела на пленителя, но Горазд остался непреклонен, отрицательно покачав головой.
– Давайте убираться отсюда, иначе жертва Васи будет бессмысленной, да и мы смертушку обретем здесь же, – проревел дядя Веня.
– Смерть человека всегда бессмысленна, – парировал Эрик.
Тем временем Василий поравнялся с первым волком и с силой ударил его по голове, сопровождая свои действия свирепым воплем. Волк жалобно завыл. Второго агрессора Василий встретил ударом копья в нижнюю часть шеи. Копье застряло в волке и вырвалось из рук. Подоспевшие члены стаи впились в тело человека. Он взвыл от боли.
Василий смотрел в небо, пока его легкие наполнялись теплой кровью. Он умирал, но умирал с улыбкой на устах. Бессмысленная жизнь в итоге вылилась в осмысленную смерть. Огонь в глазах потухал, жизнь уходила из бренного тела, растворяясь в нежном существе голубого неба.
23
Весть о смерти Василия раскатом грома прогремела по всей общине. Некогда беззаботные люди, прожигающие жизнь в праведных трудах, впервые столкнулись с таким понятием как смерть и скорбь.
В комнате дяди Веня висело тяжелое молчание. Никто из присутствующих не решался нарушить тишину.
– Нужно выйти к людям, – первым прервал молчание старик.
В полумраке комнаты Эрику показалось, что седых волос у дяди Вени прибавилось. Хотя старик не любил понятия седина, вместо этого он всегда говорил, что «волос едва коснулось серебро». С одной стороны это было поэтично, с другой мысли о неизбежности наступления немощи убирались к чертовой матери.
Старик и Эрик забрались на возвышенность. Внизу толпился народ. Дядя Веня тщетно попытался привлечь внимание к себе, никто не замечал стареющего оратора. Горазд поднес пальцы ко рту и издал свист. Собравшиеся наконец обратили внимание на импровизированную трибуну.
– Дети мои, я, как и вы, сожалею о смерти Василия. Я, как и вы, знал его с незапамятных времен, – начал свою речь старик, – но очень вас прошу, не проявляйте эгоизм, не пускайте в сердце скорбь и горечь, не жалейте себя в том, что Василий не сможет пойти с вами дальше по жизни. Лучше спросите себя, ради чего он умер?
– Что ты имеешь в виду? – послышался голос из толпы.
– Мы должны оторвать свои задницы от насиженных мест и встать на борьбу с инопланетянами.
– И как же ты себе это представляешь? У них импульсные пушки, плазменные пистолеты и всякая такая приблуда. Что мы сможем с ними сделать? Пришельцы нас просто напросто растопчут.
– И что же вы предлагаете? – спросил старик, обращаясь к толпе. – Прятаться, как крысам, под землей и дальше, бояться любой тени, быть гостями в собственном доме?
– У нас это неплохо получалось на протяжении уже долгого времени, – не унимался оппонент, – и ты этому успешно способствовал.
От уверенности старика не осталось и следа. Эрик увидел смятение дяди Вени и подхватил ораторскую эстафету.
– Выяснились новые обстоятельства. Пришельцы запустили ужасную цепь необратимых событий, которые в итоге приведут к исчезновению всякой жизни на планете. Шанс выжить будет только у тараканов, да и то призрачный.
– Откуда знаешь, ты вообще человек пришлый, если вообще человек.
– Я человек и долгое время находился в неведении, как и вы, – парировал Эрик.
Столпившиеся внизу люди начали переглядываться.
– У нас есть небольшой шанс защитить себя. Битва будет страшной и не все познают радость победы, но в утешение могу сказать одно, по сути, мы уже мертвы, так что терять нам нечего.
Речь возымела эффект, толпа одобрительно зашумела. Послышались призывы отправить пришельцев обратно в свой лягушатник, но это уже не важно. Толпа готова. Толпа разогрета.
Ораторы вернулись в комнату.
– Милейший, а не делаем ли мы ошибку? – спросил старик.
– Мы, друг мой, делаем самый правильный и обдуманный поступок в своей жизни.
Весь следующий день община в едином порыве готовилась к атаке. Час икс неотвратимо приближался.
24
Наступило утро. В воздухе пахло войной.
Жители общины выстроились возле поселка в полном боевом вооружении. Люди с отвагой воинов сжимали в руках деревянные колья, лук и стрелы.
– Как думаешь, надолго нас хватит? – осведомился старик у Эрика, смотря на импровизированное войско.
– Судя по решимости воинов, – парень помедлил, – минут на пятнадцать хватит, а потом разбежится наша армия кто куда.
– Вам этого времени хватит?
– Ой, не факт, – отозвался Эрик.
– Поимей совесть, а!
– Или что, совесть поимеет меня? – спросил Эрик, и мгновение спустя продолжил. – Ладно, выдвигаемся.
Люди колонной двинулись к границам новой Москвы. По мере приближения нарастало напряжение, уже не слышны громкие лозунги и призывные речи, сердца даже самых отважных и решительных «воинов» усомнились в целесообразности приносимой жертвы. Дядя Веня шел во главе колонны и морально подбадривал людей, не позволяя выветриться остаткам героизма.