Религер. Последний довод
Шрифт:
Что ж, разберемся позднее.
Из списка возникших вопросов выделялось два, которые заботили Егора чуть больше остальных. Во-первых, кто и зачем убил Захария? Тут дело не сколько в том, что обвинили его, Волкова, а в том, что слишком уж грубые методы. Грубые, торопливые и шумные. Если уж возникла крайняя необходимость убрать Старшего, то тот же снайпер обошелся бы дешевле и надежнее. И вся хваленая охрана не помогла бы.
Из своей практики Волков знал, что к подрыву приводят два пути – либо иные, более тихие и надежные виды покушений провалились, либо смерть должна
Что ж, Захария не выглядел человеком, пережившим несколько покушений. Да и Волков бы знал о подобных происшествиях.
Значит, нужно было привлечь внимание. Либо отчего-то отвлечь. Только вот от чего? И почему умереть должен был именно Захарий?
Второй немаловажный вопрос звучал так – почему обвинили в покушении именно Егора? Да, убийца оказался «фениксом». Как уже выяснили, на тот момент официальных «фениксов», кроме Волкова, в городе не было. Но то официальных, в свете этой чехарды с невесть откуда появляющимися Искрами вполне мог возникнуть еще один обладатель аналогичного Дара. К тому же, Хирург видел, как Егор уходил прочь… Хотя, возможно, это как раз и не случайно!
Волков затянулся сигаретой, нервно перегоняя ее из одного угла рта в другой.
Если принять как данность, что его обвинили в убийстве лишь на основании того, что он был единственным «фениксом» в городе, то здесь еще можно разобраться и объясниться. Но вот если пойти дальше и предположить, что его умышленно подвели под это обвинение… О, здесь открываются совсем иные просторы! Во-первых, кто мог знать, что Волков вообще окажется рядом со Старшим в тот день? Для него назначение стало неожиданностью, но для кого это могло стать частью общей картины? Только для Иванова, который направил его к Хирургу, или же для самого Хирурга, который попросил на подмену именно Волкова.
Либо же кто-то еще, кто мог дать приказ или Иванову, или Хирургу, или сразу обоим.
Вот здесь и начинается путаница. Ну да ничего, размотаем этот клубок, докопаемся до сути. Сейчас главное найти того, кто знает о местонахождении Калины. Пара идей есть, но пока…
– Вон то кафе, видишь? – Егор прервал свои рассуждения, ткнул пальцами с зажатой в них сигаретой в лобовой стекло. – С торца подъезжай. Пойдем, подкрепимся перед долгим днем.
И добавил, заметив кислую мину «купола»:
– Это не обсуждается.
После завтрака Волков вновь попытался дозвониться до Романа, но информатор как сквозь землю провалился. У Егора была еще пара информаторов, которые сидели у него «на прикорме», только звонить им было опасно – ради награды они постараются сдать его Домининону. Или мистирианам. Или кому еще. Нет, придется ехать к тем, от кого и так добра ожидать не стоит, но которые, хотя бы, в спину не ударят.
– Илияс, – на всякий случай решил спросить Волков. – У тебя случайно нет информаторов у исилитов или ордалиан?
Бланцы, который после совместного завтрака немного оттаял, но продолжал держать дистанцию, еле заметно покачал головой.
– Нет, нету.
– А на Калину выходы есть? У нее, вроде бы, какая-то собственная община есть.
– Мать Агния, в свое время, запретила мне разрабатывать Калину, – впервые за все утро Илияс выдал столь длинную фразу. В его голосе чувствовалась легкая обида.
– Может и верно, – согласился со старшей бланцы Волков. – Не имея опыта к Калине лучше не лезть.
– А чем она так опасна? – жарко взвился Илияс. – По мне, так Князев или даже ваш Ким в разы опаснее! Только и слышу – осторожнее, это люди Калины! Осторожнее, это интерес Калины!
Егор снисходительно улыбнулся. Парень походил на молодую борзую, горячую и нетерпеливую. Готовую без опаски сунуть морду в барсучью нору, прыгнуть в ледяную воду, в одиночку набросится на кабана. Ради хозяина, ради высшей цели, во имя которой даются приказы.
Именно поэтому мудрая Агния близко не подпускала его к Калине. Та перекусывала подобных за один присест.
– Сила Калины не в ее Даре, – сказал Егор навострившему уши Илиясу. – Она в ее изменчивой сущности, в патологической лживости. Калина олицетворяет собой абсолютную аморальность, спрятанную под маской скромности и обаяния. Эта женщина готова на все ради достижения своей цели, причем, это не просто слова.
– Но я тоже готов на все ради величия Света Бланцы!
– Когда Калине понадобилась ритуальная жертва для вступления к диавилитам, если помнишь таких, она попросту похитила из ближайшего детского сада ребенка. Калина не стала размениваться на кошечек и собачек, как большинство адептов этого культа, она просто привела за руку мальчика, который шел с ней послушно, без страха, потому, что добрая тетя улыбалась ему и угощала конфетами. С той же улыбкой Калина спросила у шамана храма, какую часть мальчика она должна положить на алтарь. И, поверь мне, она не блефовала. Надо ли говорить, что через неделю Калина уже была любовницей Верховного?
Илияс побледнел, часто хлопая удивленными глазами.
– В другой раз, она втерлась в доверие к одному религеру, воспользовавшись его слабостью, – голос Волкова сделался глуше. – Она дала ему то, о чем он уже забыл и думать. Прожила в его доме полтора года, изображая любящую и понимающую жену. Полностью ушла от религии, перестала использовать Дар, преподавала в школе для младших классов. А потом, когда религер утратил бдительность и полностью доверился ей, она разом вскрыла все его наработки, засветила всех информаторов, сорвала тайные переговоры с другой конфессией. В итоге, погибло несколько человек, в том числе и друг религера, вся работа ячейки оказалась парализована и сведена на нет.
Волков щелчком выбил из пачки сигарету, закурил. Повернулся к Илиясу и бодро сказал:
– Вот такая вот женщина – Калина. И то, что я тебе рассказал, всего лишь два не самых ярких сюжета из ее насыщенной жизни.
Религер бланцы пораженно цокнул языком – он действительно был поражен. Немного наивно спросил:
– Почему же она все еще жива?
– Видать, ты ее не видел. Кто ж ее убьет-то? – засмеялся Егор. – Она же чистый ангел!
Илияс с сомнением посмотрел на Волкова, не понимая, шутит ли тот над ним или действительно так считает.