Религия и культура
Шрифт:
В теории, в абстракции легко понять условия связи между деньгами и производительным трудом, в которой деньги, вкладываемые в предприятие, составляют часть собственности, обращаемой в средства производства, питающие предприятие, с помощью которых на нем получаются необходимые материальное оборудование и материальные ресурсы, так что предприятие, будучи прибыльным, производит блага, причем часть прибыли обращается в капитал. Схема безупречная.
В действительности, в конкретной обстановке эта же самая безупречная схема работает совсем по-другому, она становится пагубной. В суждениях людей, моделирующих экономический уклад, ценности фактически изменяют свой смысл, а основной механизм сохраняет свою структуру. Вместо того чтобы играть роль простого питания, служащего укреплению и усилению жизнедеятельности живого организма, которым является производственное предприятие, деньги сами начинают играть роль живого организма, используя человеческую деятельность в качестве собственного питания и инструмента, так что прибыль уже является не нормальным продуктом предприятия, питаемого деньгами, а нормальным продуктом денег, питаемых предприятием. Вот что мы называем плодовитостью денег. Изменение ценностей, первым следствием которого является преимущественное право присвоения дивидендов перед выплатой
III. TEATRUM MUNDI [CIV]
(Примечания к с. 48–49, 54, 57)
Здесь, на земле, только Церковь играет с полной определенностью и надлежащим образом роль своего персонажа, потому что и роль, и персонаж божественны. Что касается мира — то это театр, где роли и персонажи редко согласуются между собой.
Тайна истории скрыта от нас, как и тайна сердец. С точки зрения внешних признаков, посреди которых мы движемся, можно сказать — не внося в эти слова ни тени лицемерия или желания что-либо утаить, а напротив, стараясь описать то, что нам представляется реальным, — можно сказать, что людей мы знаем приблизительно так: маска, или персонаж, и роль. Одним из признаков беспорядка, в котором протекает земная жизнь, особенно в смутные времена истории, является то, что можно было бы назвать смешением ролей, или разладом между ролью и маской, или персонажем. Это когда Эдип погребает Полиника, а Антигона общается со Сфинксом. Это когда Федра любит Ромео, а Венецианский мавр издевается над сонетом Оронта [CV] . Излишне говорить, что эти роли играются плохо и развиваются вкривь и вкось. Путем удивительного скрещивания к роли, взятой на себя персонажем, примешивается то, чего, невзирая ни на что, требует природа.
[CIV]
Всемирный театр (лат.).
[CV]
Нарочитое смешение героев различных произведений драматургической классики: Эдип и Сфинкс — персонажи трагедии Софокла «Царь Эдип», Антигона и Полиник — персонажи его же трагедии «Антигона», Ромео и Венецианский мавр (т. е. Отелло) — из общеизвестных трагедий В.Шекспира «Ромео и Джульетта» и «Отелло», Федра — из одноименной трагедии Ж.Расина, эпизод с сонетом Оронта — из комедии Ж.Б.Мольера «Мизантроп.»
На заре Нового времени на сцену этого мира в маске взошел Декарт. Hoc mundi teatrum consensuris, in qua hactenus spectator exstiti, larvatus prodeo [CVI] И я охотно соглашаюсь, что эта «маска» и есть сама личность, собственное лицо верующего. Его философия с ним здесь не согласуется. Роль соблазнителя в исполнении благородного отца, роль нигилиста в исполнении догматика, роль разрушителя разума в исполнении спиритуалиста и апологета христианства — три века истории разума не загладят последствий этого явления. Во времена Лютера в ходу был спектакль обратного свойства: роль реформатора исполнял еретик.
[CVI]
В соответствии с этим всесветным театром, в котором я до сих пор был зрителем, теперь выступаю бесноватым (лат.).
Когда ставка оказывается слишком высокой, Церковь, конечно, вмешивается, раскрывая нам некоторые вещи, касающиеся подлинного персонажа Лютера или подлинной роли Декарта. Разум все же догадывается не обо всем, что скрывает внешность. Однако подлинный смысл драмы, сочиняемой по ходу времени по воле Творца и его тварей, остается скрытым. Кто измерит, сколько исторических необходимостей вобрала роль, принятая на себя Лютером? Что сохранил в себе персонаж Декарта подлинно христианского? Надо ждать того дня, когда маски будут сняты.
Будет ли клеветой на историю отметить, что это ниспровержение порядка за последние сто лет приняло огромные размеры, и особенно в общественной сфере? Однако не было недостатка в предупреждениях, высказываемых выдающимися мыслителями, таким всегда правоверным католиком, как Озанам [CVII] таким непоследовательным католиком, как Ламенне [CVIII] . Защита бедных и гонимых, радение о справедливости, о мире, о свободе, непримиримая борьба против деспотизма денег, против порабощения тел и душ во имя экономических выгод — сколько христианских ролей отброшено, оставлено. А подобрали их противники самого имени христианского. Прежде всего, надо, чтобы пьеса продолжалась, — такова воля постановщика, даже если своевольные актеры извращают эти роли, искажая текст и нарушая действие.
[CVII]
См. комм, к [XCV].
[CVIII]
См. комм, к [XCVIII].
В другом месте будет установлено, что вот уже целое тысячелетие роль возбудителей, обращающих к религиозной вере тысячи интеллектуалов, играли, и иногда с пользой для дела, великие писатели-романтики или некоторые проклятые поэты, чаще и скорее они, а не классики-апологеты. Сказать ли о роли мумии? Ее на протяжении долгого времени играл персонаж по имени «Порядок и прогресс» [CIX] .
«Роли», о которых мы говорим, в конечном счете соответствуют тому, что мы назвали ценностью исторической пользы (с.48), а «маски» или «персонажи» — ценности истины. Персонаж-это носитель имени, представитель некоторой формы, идеи, концепции мира; это имя, эта форма имеют сами по себе абсолютное значение, они, взятые сами по себе, суть вместилища истины и ошибок, выявляемых с течением времени. Не роли и не персонажи, а именно эти формы важнее всего. Если маска беззакония возьмется за роль правосудия, роль будет испорчена, и все, что будет вложено в роль этой маской, будет испорчено. Можно попытаться извлечь выгоду из того, что эта роль защищает добро, но это же предательство — аплодировать тому имени, под вывеской которого все это разыгрывается. Если маска справедливости берет на себя роль беззакония, она извратит сама себя и опорочит то имя, которое она носит; само это имя должно остаться святым. Это безумное святотатство. Когда вокруг неистовствует всеобщая сарабанда [CX] , светская задача христианина состоит в том, чтобы без
[CIX]
Порядок и прогресс — категории социологии О.Конта.
[CX]
Сарабанда — старинный испанский танец. В эпоху Возрождения исполнялся озорно, темпераментно, сопровождался пением и кастаньетами.
IV. ЦИВИЛИЗАЦИЯ
(Примечания к с. 42–45, 56)
По поводу слов «культура» и «цивилизация» и их истории можно найти интересные замечания, принадлежащие перу г-д Люсьена Февра [CXI] и Эмиля Тоннела, [CXII] опубликованные в коллективной монографии, изданной под редакцией г-на Анри Берра [46] .
Две другие работы, г-д Марселя Мосса [CXIII] и Альфреда Ничефоро, [CXIV] одна — о самом понятии цивилизации, другая — о проблеме ценностей, также содержат материалы, полезные для философских размышлений: г-н Мосс пытается уточнить позиции социологии перед лицом немецких и американских социологических школ, которые подвергли суровой критике методы Дюркгейма и которые, будучи в свою очередь подвергнуты его критике, получили, тем не менее, от него много уступок.
[CXI]
Февр (Febvre) Люсьен (1878–1956) — франц. историк, член Академии моральных и политических наук (с 1951 г.), профессор университетов Дижона (1912–1956), Страсбурга (1912–1933), Коллеж де Франс (с 1933 г.). Основатель (совместно с М.Блоком) журнала «Французская энциклопедия» («Encyclopedic francase»), (с 1935 г.). В 1929 г. основал журнал «Анналы экономической и общественной истории» (Annales de 1'histoire economique et sociale, с 1929 г.) и исторической школы «Анналов».
[CXII]
Тоннела (Tonnelat) Эмиль — франц. философ и социолог.
[46]
Civilisation, le mot et 1'idee / Par Lucien Febvre, Emile Tonnelat, Marcel Mauss, Alfredo Niceforo, Louis Weber. Paris: Renaissance du Livre, 1930. (2-eme fasc. dc la I-ere Semaine internal, de synthese).
[CXIII]
Мосс, Марсель (Mauss, Marcel, 1872–1950) — франц. этнограф и социолог, племянник и ученик Э.Дюркгейма. Основные работы — в области изучения архаических обществ: «Опыт о даре. Форма и основание обмена в архаических обществах» (Essai sur le don. Forme archai'que de I'echange, 1925); «Социология и антропология» (Sociologie et anthropologie) — 4-eme ed. P., 1968; Собр. соч. в 3 т. (Oeuvres) — Т. 1–3. P., 1968–1969.
[CXIV]
Ничефоро (Niceforo) Альфредо (1876–1960) — итал. юрист и социолог, автор многочисленных работ по криминологии, антропологии, демографии и статистике.
Что касается самих этих слов, то ясно, что по своей этимологии слово «цивилизация» соотносится с «гражданской», или политической жизнью [CXV] и соответствует форме и ступени развития человеческого общества, подразумевающей возможность такой жизни либо в «городе» — государстве, либо в совокупности «городов», или государств, поддерживающих между собой политические связи, либо же в империи. В строгом смысле слова можно говорить об эллинской цивилизации, о китайской цивилизации, но нельзя говорить о цивилизации у народов, не достигших в своем развитии уровня политического государства. Однако в обычном словоупотреблении границы применения этого термина все более и более расширяются, удаляясь от его этимологических корней, и, как заметил г-н Люсьен Февр,
[CXV]
Имеется в виду происхождение слов «цивилизация» и «политика», восходящее, соответственно, к словам «цивитас» (лат.) и «полис» (греч.), одинаково обозначавших город и государство.
«на протяжении уже довольно большого времени применение понятия цивилизации к нецивилизованным народам стало обычным» [47] .
Одна из причин этого: то, что во французской этнологической литературе понимается под словом «цивилизация», немецкие этнологи называют словом «культура». Так, в конечном счете культура и цивилизация стали у нас почти синонимами (слово «культура», изначально очень общее и многозначное, со временем, в дидактическом применении, приобрело более определенный смысл и стало относиться к общественной жизни человека). С тех пор как ситуация прояснилась, мы не видим в этом неудобства, так как определение данных терминов стало вообще свободным. В конце концов, фактически слово «культура» более обозначает интеллектуальный и нравственный аспекты, слово «цивилизация» — аспект социальный, а точнее, относится к сфере политики и институтов развития человеческого общества; первое имеет само по себе более общий смысл, вот почему мы думаем, что его следует употреблять преимущественно. Но в заметке, написанной нами в связи с работой М.Мосса [CXVI] , который постоянно употребляет слово «цивилизация», мы также используем и это слово.
[47]
Civilisation, le mot et l’idee, p. 2.
[CXVI]
Mauss М. Essai sur le don. Forme archa'ique de l'echange.
– P., 1925.
Самый щекотливый вопрос, касающийся определения, это соотношение между цивилизацией (понимаемой, таким образом, как синоним культуры) и обществом, или между культурным и политическим (понимаемым в аристотелевском смысле). Понятие общества, или политического сообщества, соответствует наиболее законченной и наиболее «совершенной» структуре в общественном порядке, той, которая образует в этом порядке нечто совершенно органичное и одновременно самое сложное и относительно наиболее «закрытое», или автономное, ибо нужно остерегаться придавать этому слову абсолютное значение. Именно в такой крайне общей форме данное понятие охватит все, что относится к цивилизации и культуре.