Реликт (том 2)
Шрифт:
«Не хвались, идучи на рать, старик. Много ты знаешь о возможностях ФАГа или его эмиссаров?»
«Одного не понимаю, — сказал Ги Делорм. — Зачем ФАГу раскрываться, начиная охоту за нами? Ведь этим он добьется только включения чрезвычайных режимов типа ГО или „Шторма“ ВВУ».
«А кто нам разрешит включить эти режимы? О ФАГе знаем только мы, — холодно обронила Боянова. — Вернее, не знаем даже, а догадываемся. Вот почему он хочет устранить нас в первую очередь, как единственную силу, способную помешать ему. Хотя, честно говоря, мне кажется, что мы заблуждаемся, оценивая мощь ФАГа. Если нагуалй суть его форпосты, справиться
«Забава, вы, как всегда, вовремя окатываете мужчин холодной водой сомнений, — улыбнулся Велизар. — Но вы забываете, что человечество разделилось на четыре типа людей и напоминает четырехслойную пирамиду, причем перевернутую, поставленную на острие».
«Я считала, что человечество разделено на два типа людей: на тех, кто принимает решения, и тех, кто эти решения выполняет. Шутка. А если серьезно, люди делятся на нормалов и паранормов. Не так ли?»
«В принципе так, и все же человечество — пирамида. Ее основание — самый широкий слой — теллуриты, то есть люди, живущие только на Земле или вообще на планетах. Второй слой, уже гораздо меньший, — это соляриты, люди, освоившие Систему, но тоже, в общем-то, неспособные обходиться без привычных удобств в условиях тяготения. Третий слой — сидериты, это в основном стармены, бродяги космоса, разведчики, археонавты, экспедиторы, исследователи, туристы, большую часть жизни проводящие в космосе, в открытом пространстве, в поисках Неизведанного. И наконец острие пирамиды — паранормы, интраморфы, домом для которых может быть в принципе вся Вселенная. Так вот если это острие удалить, уничтожить, рухнет вся пирамида».
«Я понимаю, и все же не следует преувеличивать нашу исключительность. Просто природа возвращает нам то, что человечество когда-то утеряло».
«Забава, вы опять правы. Мы интраморфы, и все-таки мы — люди! Может быть, чуть „усовершенствованные“ природой, и только. Мы живем дольше, можем больше, видим дальше, но способны совершать ошибки, не всемогущи и не бессмертны, как боги. Эрмы, как бы ни были более приспособлены к жизни во Вселенной, тоже не являются новым видом разумного существа, просто они конечная стадия развития интраморфа. Кто придет им на смену, я не знаю. Вы тоже».
«Знает Тот Мудрый».
Мужчины переглянулись с улыбками, потом Берестов сказал:
«Существует роман древнего писателя Герберта Уэллса „Машина времени“. Так вот, наш уважаемый Ян Тот, Тот Мудрый, напоминает мне героя этого романа, о котором Уэллс написал: „Путешественник по времени принадлежал к числу людей, которые слишком умны для того, чтобы им во всем можно было верить“».
«Давайте о деле, — прервал Герцог веселый пси-эквилибр компании. — Алсаддан не остановится на заявлениях, сделанных не ради дела, а чтобы спровоцировать скандал. И за ним, судя по впечатлениям Ярополка и Велизара, маячит внушительная сила темного эгрегора. Стоит средствам информации поднять шум о наших „незаконных“ расследованиях, и синклит будет обезглавлен. Нужно немедленно готовить адекватный ответ. Я уже подключил к работе три независимые группы, две в императиве „Полундра“ и одну в режиме „Предел“, в которые входят ученые и эрмы. Уже появилась интересная информация».
Пауль включил запись, и невидимое облачко пси-сведений «всосалось» в головы собеседников.
«Кроме того, получено косвенное
Думали лидеры защитной системы человечества недолго, у каждого была своя область приоритетных действий, в которой он разбирался лучше других, а решать быстро сложнейшие социальные задачи они умели. Правда, все понимали, что без помощи извне с ФАГом не справиться.
«Надо искать союзников, — выразил общую мысль Баренц. — Не советников, а соратников. Не менее мощных, чем ФАГ».
«Негуманов, что ли? — поморщилась Боянова. — Они до сих пор контачить с нами не желают».
«В первую очередь искать надо среди людей».
«Много они нам помогли, когда в Систему вторгся Конструктор? Уж лучше обратиться к негуманам».
«Я не знал, что ты человеконенавистница, Забава».
«Я не человеконенавистница, я просто знаю людям цену».
«Что ж, к негуманам придется обращаться тоже. Потому что гуманоидных цивилизаций, подобных нашей, Даль-разведка пока не нащупала. Скорее всего, как сказал один мой учитель: „Совсем Такие, Как Мы, — редчайшее явление во Вселенной!“ А еще один тип говорил, кстати, негуман, что человечество может, но не должно существовать. По замыслу предков Конструктора, они перестраивали вселенную для появления каких-то иных разумных существ, но — н е л ю д е й».
«Кто же этот тип?» — осведомился Берестов.
«Сеятель, так называемый серый призрак. Вот кого надо звать на помощь, как когда-то сделал Габриэль Грехов».
«Не знаю, — после короткого молчания подытожил Велизар. — Инициатива, как известно, наказуема. Вам и поручим искать Сеятелей. Насколько я знаю, из Галактики они ушли. Куда?»
«Это может знать только один человек, — сказал угрюмо Железовский, мысленно погладив по голове вздрогнувшую Забаву. — Сам Габриэль Грехов. Но и его нет на Земле».
Ставр выпустил терафима, который предпочел остаться невидимым, и с любопытством огляделся. В бункере под километровой толщей камня он был впервые.
В принципе убранство бункера мало чем отличалось от интерьеров стандартных рабочих модулей. Здесь можно было и работать, и отдыхать с небольшой компанией в семь-десять человек. Единственный аппарат, назначение которого Ставр вычислить не смог, занимал половину главного помещения в форме куба и полностью второе помещение — конус над кубом, служивший крышей.
«Установка поляризации вакуума, — сказал Железовский, наблюдая за ним. — Вокруг бункера создан слой „абсолютного зеркала“. Встречаться будем в основном здесь, но старт-кабину выбирай только в сети коммуникаций УАСС. Код финиш-кокона введен в Умника опосредованно, через программный запрет. Понял, для чего?»
«Любой, кто попытается выяснить код финиша, просто сотрет запись в памяти Умника», — ответил вместо Ставра его терафим Филиппок, любивший свое второе имя, покороче, — Фил.
«Не вмешивайся в разговор, — предупредил Ставр, — не то больше брать с собой не буду».