Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
О роли мышей в трофических цепочках в животном мире Свим знал давно, и всё-таки ему впервые удалось за последние несколько дней дважды подряд увидеть такое их количество.
Мыши служили пищей для многочисленных и разнообразных хищников ещё задолго до появления человеческой цивилизации, но выбор жертв у хищников тогда был куда шире. Кроме этого вида грызунов они могли утолить голод и другими их разновидностями и иными существами. Однако традиционная пища, в связи с необратимыми изменениями в биосфере Земли и возникновением новой среды обитания для живых существ, подверглась мутагенезу с потерей киррильной чистоты, в результате чего превратилась из блага в яд, отведав которого, хищник погибал. И лишь мышей процесс мутации в таком нежелательном направлении для хищников почему-то не затронул и тем самым позволил существовать многочисленным видам животных. Птицы и млекопитающие, земноводные и пресмыкающиеся – для всех их мыши превратились иногда в единственный источник пищи…
К”ньец, съев их несколько штук кряду, уже не обращал никакого внимания на то, как они бегают по нему и через него. Он лежал в блаженной сытой позе, означающей последнюю ступень неги. Хопс напевал про себя одному ему известную песенку, доставшуюся от предков – бесконечную, успокаивающую и мудрую, так как была она без слов и мелодии.
Ему к тому же всё уже надоело: и бояться, и бегать без пользы. Он время от времени лениво пристукивал копытцем какую-нибудь непонравившуюся ему чем-то мышь, переворачивал кверху брюшком, рассеянно рассматривал её и ногой же отшвыривал, куда подальше от себя.
Клоуда так и продолжала сидеть у Свима на плече и округлившимися глазами посматривала по сторонам. Мыши вызывали у неё не только врождённую брезгливость к ним, но и панику: когда же всё это кончится?
Свим и Камрат больше посматривали на противоположный берег, чем на шныряющих у их ног грызунов. Но если Свим был обеспокоен последствиями бегства мышей через реку, то Камрату это служило развлечением.
Хуже всех себя чувствовал Ф”ент. Мышей он не ел, а их слепой бег, когда они не разбирают дороги и обегают только неодолимые препятствия, его раздражал. Тем более что сам он для них неодолимого препятствия не составлял, и мыши пытались брать его сходу, чтобы перелезть через него. Стехар тихонько поскуливал, поджимал то одну, то другую ногу. Потом он попытался влезть на стоящий вертикально пересохший сук упавшего дерева, но сорвался и теперь терпеливо пережидал неприятное событие.
Прилетела калуба. Покружила над головами беглецов, выискивая место для посадки. Выбрала толстый сук плавника, с виду надежный, но её постигла участь стехара – едва она уселась и стала оправлять перья, как сук сломался. В”арьёсу тяжёлым булыжником рухнула вниз, на землю, вернее на мышиные тельца. Там она скрипуче поругалась, потом поймала одного из зверьков, разорвала его пополам и проглотила, на том и успокоилась. Перешла к делу, ради которого прилетела.
Однако разобрать сказанное калубой Свиму удалось только после третьего повторения: шум от мышей стоял ужасный, да и дикция у В”арьёсу страдала изъянами. Одно накладывалось на другое, так что Свиму пришлось подойти к разумной птице поближе. Она же высказала опасение появления змей и на этом берегу, вслед за мышами. Свим, естественно, думавший об этом, всё-таки вначале не поверил В”арьёсу, разумно считая её предупреждение неправдоподобным. Однако пренебрегать им готов не был – калубе сверху лучше виднее, какая складывается ситуация в перемещении диких.
Тем временем поток мышей не иссякал. Напротив, куда ни посмотри, вся река покрыта их мордочками и точечками глаз. Уже не тысячи их, а миллионы!.. А за ними, возможно, такие же полчища змей!..
Высказанного предупреждение, калуба больше ничего Свиму подсказать не могла, и как поступить дальше, он должен был думать сам, ибо на кого-либо из команды надежды не было.
Вообще, в команде создалась трагикомическая ситуация.
Мимо бегут полчища мелких грызунов, ничем, в принципе, не угрожающие разумным, кроме как позывов к замешательству от их несметного числа. Это служило как бы фоном для действий членов команды.
К”ньец наелся до отвала и теперь лежит в ленивом откиде и философски рассуждает о пользе мышей, хотя его никто не слушает, да и услышать не способен.
Ф”ент, от нечего делать, нашёл себе таки забаву – в выборочном убийстве зверьков, а Камрат строит на их пути запруды из веток и палочек и забавляется тем, как они успешно преодолевают искусственные преграды, используя менее проворных своих собратьев в качестве подставки.
Клоуда, сидя на плече дурба, повизгивает и с каждым минтом становится для него будто тяжелее…
А он – Свим – думай за всех, что делать?
Делать, как он понимал, надо было одно – уходить от реки подальше и как-то выбираться из мышиного потока. Калуба не могла сказать ничего определенного о направлении, куда бы они сейчас могли пойти, чтобы избавиться от грызунов и пересидеть где-нибудь, пока схлынут змеи.
Южнее того места, где они сейчас находились, В”арьёсу видела какие-то руины, но у них с В”рьельясу возникли подозрения, что они кем-то уже заняты, а уточнить кем именно они не удосужились. Идти на север было предпочтительнее, хотя там могли возникнуть трудности с переправой через реку. В двух примерно свиджах вверх по течению, со слов той же калубы, река прорезала небольшое всхолмление и бурным потоком протекала в крутых берегах, но была, якобы, намного уже – всего несколько берметов шириной.
Или ещё подождать? Хранилась крошечная надежда, что змеи всё-таки не смогут преодолеть реки.
Сверху что-то прокричал В”рьельясу.
– Они уже на подходе, – сообщила калуба и выхватила очередную мышь для съедения. Проглотив её, она тщательно почистила клюв о корягу. Продолжила: – Он там, сверху, всё видит и скажет, как они там, внизу, себя поведут, когда приблизятся к реке.
Наступал критический момент, после которого либо повезёт – и можно будет остаться на месте, либо не повезёт – змеи попытаются занять это место, – тогда надо будет куда-то от них убегать.
Знать бы только куда.
Даже К”ньец, сытый и разомлевший на солнышке, приподнялся и всмотрелся в противоположный берег.
Внезапно мышиный ковёр закончился, и река стала освобождаться от него. Последний неширокий ряд мышей соблюдал порядок и почти ровной линией замыкал шествие. Минт-другой – и поверхность реки очистилась и успокоилась, унося медленным течением мертвых или протоплённых зверьков. Они уже никогда не выйдут на берег. Рыбы и другая речная живность жировала: мелочь рвала нечаянную добычу, а те, что покрупнее – пытались заглотить грызуна целиком.
Донёсся сигнал калубы с небес.
– Они не решаются, – перевела В”арьёсу.
– Неплохо бы, – с надеждой в голосе проговорил Свим.
И тут противоположный берег, словно резко приблизился и ощетинился поднятыми вверх головами змей. Число их стремительно прибывало, и вот уже частокол из шей и голов колеблется, как трава на ветру. Зрелище ужасное и притягивающее, сходное игре пламени костра.
Змеи не лезли друг на друга, подобно мышам, не создавали завала, они – концентрировались. Но для чего? Для броска вперёд, через реку? Или…