Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
Камрат, подтолкнутый Свимом сзади в спину, наступил на хвост Ф”енту, тот недовольно пролаял и следом сказал К”ньецу:
– Присмотрись, здесь есть тропка. Они по ней тоже…
Вуперток прострекотал совсем рядом. Слева от разумных под тяжёлым телом зашуршала трава – насекомое двинулось в их сторону. Но оно не успело помешать быстрым двуногим прошмыгнуть мимо него. Так всем и подумалось, потому Ф”ент ещё раз напомнил:
– Быстрее!
Они перешли на лёгкий бег (это не относилось к Свиму – у него лёгкого бега не получалось), хотя в сумеречном свете раннего утра трудно было не наступить на хрусткий хворост или не стукнуться о ствол дерева. Бегущие понадеялись на способность хопса хоть что-то видеть перед собой.
Первый вуперток, встречи с которым избежала команда Свима, остался стрекотать позади. Существовала ли у клана охрана на границах владений, был ли это сторожевой вуперток, подавший сигнал остальным – ни люди, ни выродки не знали. Так что Свим настороженно ожидал услышать усиление шума или ещё какой-то ответной реакции на предупреждающее стрекотание первого встречного вупертока.
«Если сейчас останется всё как есть, – загадал он, – то мы проскочим, так и не увидев ни одной твари».
Несколько мгновений в округе ничего не менялось. Лишь стало как будто светлее. В тёмно-сером мареве Свим различил смутные тени деревьев и головы впереди него бегущих выродков.
Ещё два вздоха и выдоха. Ничего не меняется. И дурб облегчённо решил – обошлось!
Не обошлось.
Кто-то словно с треском переломил волокнистую толстую и сухую палку:
– Трррумм…
Возникший звук эхом облетел округу.
Затопало, зашелестело, затрещало, зацокало – вся гамма нарастающего гула, кряхтений и странных звонов обрушилась на команду Свима со всех сторон.
Обернулся и что-то пролаял Ф”ент. Из-за шума Свим его едва услышал, да и то лишь голос, а не смысл сказанного, зато почувствовал под ногами утоптанную землю, бежать стало легче – прошлогодняя трава перестала путать ноги.
Они бежали, шум нарастал, казалось, вот-вот… но ни одного вупертока не попадалось на их пути.
Надо бы радоваться, но неопределенность – хуже всего. Нервы были напряжены, Свим импульсивно и безрезультатно тыкал мечом в пустоту справа и слева, ему всё время казалось: кто-то страшный бросается на него, или какая-то рожа надвигается и заполняет весь мир перед ним, или какие-то круги наплывают на него…
Было бы намного лучше, напади на них вуперток по-настоящему. Тогда появилась бы возможность узнать, как они хотя бы выглядят в утреннем полумраке, и прикинуть, как от них лучше увернуться или отбиться. Да и вообще увидеть, на кого или на что они похожи, поскольку кроме стехара, никто из них, в том числе и Свим, вупертока никогда не видел.
Вупертоки для горожан – легенда. Для лесовиков – страшилка, поджидающая в лесу, но и лесовики также не встречаются с ними, а если на своё несчастье кто-то и попадал в расположение клана, то живым оттуда не выходил.
Так что Свим мог предполагать всё, что угодно.
И когда не воображаемый, а самый что ни на есть настоящий вуперток в яви высунулся из небытия потёмок, шок у всех путников случился необычайный. Выразился он в том, что они набегали на него по инерции и никак не могли отвернуть в сторону.
Вуперток плохо видел. Его громадные фасеточные глаза, хотя и были как будто направлены прямо на К”ньеца, проскочившего мимо него на расстоянии волоска, но вуперток даже не попытался его остановить – не заметил, а всеобщий шум также мешал, наверное, ему слышать. Зато топот ног передался по земле, и насекомое нацелилось на самое тяжелое, больше всего сотрясающее почву и приближающееся к нему.
Свим – а это он обратил на себя внимание выродка из саранчи – увидел перед собой блеснувший стеклом глаз, падающий ему навстречу, и, не задумываясь ни на миг, полоснул мечом по нему почти без замаха руки. Вначале ему показалось, что удар пришёлся в кирпичную стену и никоим образом не повредил орган зрения вупертока. Однако мгновение спустя тело меча проломало его и провалилось глубоко в голову насекомого, потянув за собой руку Свима.
Раздался душераздирающий крик раненой твари, одновременно с ним неимоверный шум, несущийся с каждого уголка долины, внезапно стих.
Ф”ент для того, чтобы притормозить разогнавшегося К”ньеца, не нашёл ничего лучшего, как вцепиться в его хвост. Камрат не ожидал такого, наскочил на них и остановился, едва не подмяв под собой стехара. Свим тем временем, наконец, выдернул меч из головы насекомого и отскочил от него, наступив на ногу мальчику, тот вскрикнул.
– Что у вас? – выдохнул Свим.
– Стойте тихо! – ответил Ф”ент, и было видно, что он поднял лапину и потряс ею в воздухе для придания словам большего значения.
К”ньец вырвал свой хвост из другой лапины Ф”ента и обернулся к нему с желанием сказать этой облезлой собаке, что дёргать путра за хвост не только неприлично, но и наказуемо. Ф”ент опередил его:
– Идём па цыпочках! – и отпустил пятую конечность хопса. – Давай! Иди же, иди!
– Стойте! – приказал Свим. – Если будем так идти, никогда отсюда не выберемся. Надо идти напролом! Мы с К”ньюшей впереди, а вы от нас не отставайте ни на шаг. Малыш, ты за мной. К”ньюша, пойдешь справа, я их левой рукой отбивать буду. Приготовились!
– Но мы так… – попытался что-то сказать Ф”ент.
– Вперёд!
Перед ними уже довольно чётко просматривалось седое от редкой дымки тумана пространство с тонкой ложбинкой под ногами, извилистой нитью убегающей вдаль мимо деревьев, кустов и шелестящего моря камыша, перегородившего подступы к озеру. Ложбинка с нитью означала тропинку. Кто и когда её проложил и пользовался, не было времени задумываться. Протоптать её могли и сами вупертоки, или тот, кому полу разумные насекомые не представляли угрозы.
Тяжелая и громоздкая масса плюхнулась на тропинку перед Свимом и хопсом, словно свалилось откуда-то сверху. Вуперток глыбой длинного тела перегородил дорогу. Возможно, он собирался сделать ещё один прыжок, но топот бегущих попридержал его и он недовольно застрекотал. Обегать его ни человек, ни выродок не собирались. Свим отсёк громадному кузнечику заднюю ногу ниже колена, поднятого на высоту в рост такого человека, как Свим, а хопс с замахом ударил вупертока по шее с намерением отрубить ему голову. Лезвие из мелерона со стуком коснулось толстой хитиновой оболочки и лишь проломало его, погрузившись не более чем на ладонь вглубь. Насекомое от двойного удара дрогнуло, и меч вывернулся из лапины хопса, оставаясь зажатым в ране на шее полу разумного.