Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
– Свим! – мяукнул К”ньец. – Мой меч…
Насекомое напрягло и выпрямило вторую, здоровую заднюю ногу, и повернулось жвалами к обидчику. Передняя пара его ног потянулась к растерявшемуся хопсу. От первого же касания крепкого и острого, как бритва, большого когтя куртка К”ньеца осталась без полы. Вуперток одёрнул ногу с лоскутом и как будто задумался, что он собой представляет и что с ним ему теперь делать.
Только что динамично развивающаяся картина вдруг неожиданно замедлила своё движение: полу разумное тужилось понять важность приобретения, хопс держался за рукоять меча и пыжился его вытащить из вязкого хитина, а остальные на мгновение превратились в простых зрителей.
Но малого промедления со стороны насекомого оказалось достаточным, чтобы Камрат успел выскочить из-за спины Свима и броситься на подмогу хопсу, повиснув на рукоятке меча всем своим весом. Следом Ф”ент налетел на самого хопса и стал отталкивать его подальше от вупертока. Наконец, Свим помог мальчику выдернуть оружие и швырнул его К”ньецу.
– Бей его по глазам!
И вновь раздался ужасный крик умирающего полу разумного.
– Бежим!
Быстро светлело. И вупертоков стало видно издали.
Движения их были вялым и медлительными. Тяжёлые туловища раскачивались, будто готовились к прыжку, но так неспешно и сонно, что сразу можно было определить – никогда не прыгнут. Из чего Свим сделал вывод о случайности встречи с первыми двумя обитателями долины. На своё несчастье те нечаянно для себя оказались на пути прорывающейся через их территорию команды. Все в ней находились в готовности отразить нападение, которого вупертоки, пожалуй, были не в состоянии произвести. Несмотря на то, что прошедшая ночь была не по сезону теплой, этого тепла всё равно не хватило настолько, чтобы приходящие в себя после зимней спячки насекомые могли обрести необходимые для борьбы с пришельцами силу и достаточную стремительность движений. Теплокровные – люди и путры – оказались намного подвижнее их.
Третья жертва прорыва команды Свима встретилась им yжe при выходе из долины, когда казалось всё осталось позади и можно передохнуть.
Вуперток, ошалевший от происходящих в нём процессов, связанных с возвращением к активной жизни, устроился на тропе так, что его никак нельзя было обойти. С одной стороны невысокой, но неприступной стенкой росли густые колючие кусты, а с другой, – подтопленное озёрной водой травяное мочало, уходящее из-под ног.
На подбежавших к нему млекопитающих насекомое не обратило никакого внимания, даже когда К”ньец, пытался его обойти и стал тонуть перед самым его носом, если таковой имелся у вупертока.
– А живой ли он? – усомнился Ф”ент, недоверчиво рассматривая застывшего подобно изваянию полу разумного. И потянулся потрогать и удостовериться в своём предположении.
– Живой, не живой, а как через него пройти? – озадачился К”ньец, выбираясь из воды и с опаской переместился от кузнечика подальше. – Не прыгать же?
– Сделаем вот так, – Свим ткнул кончиком меча в мягкое отвислое брюхо насекомого и отсрочил назад.
Реакция последовала незамедлительно. Колени задних ног вупертока качнулись и тут же стремительно с хрустящим скрипом разогнулись. Огромная масса взлетела вверх, с треском и чмоканьем обрушилась в камышах далеко от тропинки.
– Думаю те, с кем мы сражались, – сказал Свим и повёл клинком меча назад, – тоже уступили бы нам дорогу. А мы их… Жаль.
– Нашёл кого жалеть. Вупертоков!
– Ты, стехар, не прав. Они нам не могли причинить вреда. По крайней мере, сегодня, и нам не следовало убивать их.
– Собака он, – хопс не упустил момента высказаться в адрес Ф”ента. – Он ничего такого не понимает.
– Нy ты, кошка, слишком много понимаешь, да мало знаешь. Они наделают себе подобных за лето раз в двадцать больше, а то и в сто, чем понесли от нас урона. И хотел бы я посмотреть на тебя среди них уже сегодня днём. И порадоваться за тебя, когда они тебя разорвали бы на кусочки… Х-хавва! И чего мы стоим? Там, впереди, нас ждёт такое же… А солнце скоро встанет.
Свим непроизвольно оглянулся. Из-за холмов, оставленных ими на той стороне низины, огненно полыхала утренняя заря.
– Да, конечно. Надо идти, – сказал он и вдруг почувствовал усталость во всех членах своего сильного тела.
Казалось бы, всего нечего они прошли от места ночевки, ещё и день-то не наступил, а напряжение, державшее его нервные клетки в узде необходимости при переходе по территории вупертоков, уже сказывалось усталостью.
– Веди, собака, – посторонился К”ньец, пропуская вперед Ф”ента.
– Да, стехар. А ты, К”ньюша, пойдёшь теперь замыкающим. И ты, – Свим поймал Камрата за руку, – пойдёшь со мной рядом. И больше не высовывайся туда, куда тебя не звали. Чего тебя потянуло за мечом? Без тебя справились бы? Так и зашибить могут.
– Конечно, – мальчик презрительно фыркнул, подражая хопсу. – Я смотрю, вы все перепуганные стоите, разинув при этом рты, вот я и решил вам помочь.
– Не было такого, – тут же отверг версию Камрата Свим.
– Так уж и разинув рот, – К”ньец принял замечание мальчика полностью на свой счёт и принялся оправдываться. – Дёрнулся он. А в нём силища, чуть руку не выдернул.
– Скажи кошке, – демонстративно обратился Ф”ент к Свиму, – чтобы она не мяукала, а помолчала, пока мы будем идти через земли второго клана вупертоков. И меч свой пусть крепче в руках держит, а то ненароком потеряет ещё. – И добавил как бы про себя: – И так пользы никакой, а без меча – обуза.
– Ах, ты, – не нашелся сразу К”ньец, но тут же выпалил: – Передай, Свим, этой паршивой собаке…
– Я, пожалуй, передам каждому из вас по подзатыльнику, – рассудительно и строго пообещал Свим, выведенный из себя их не ко времени случившейся перебранкой. – Вы что, совсем не понимаете, как уже надоели мне своей бессмысленной враждой? Пора бы уже понять, что нам друг к другу не до претензий. Впереди ещё не только вупертоки, но и тескомовцы. Вы и перед ними будете задираться и обмениваться взаимными обвинениями? Идите и молчите хотя бы до тех пор, пока вупертоки не останутся позади не менее свиджа. Или у меня кончиться терпение и я точно кому-нибудь из вас дам по затылку. Ф”ент, веди!
Очередная ложбинка была уже и извилистей покинутой. По обеим её сторонам возвышались скалистые склоны холмов, в некоторых местах перетягивающие долину до узости ширины ручья, текущего по ней. Дальний конец её скрывался за ближайшим поворотом и не был виден. Свим тяжело вздохнул, представляя себе, сколько надо ещё идти, прежде чем им удастся расположиться на отдых и поесть.
Свим поесть любил, его дед оставил ему в наследство пагубную страсть к безмерному аппетиту. Еда-то, как рассказывал отец, и сгубила деда. Он, несмотря на все закалочные и исправительные камеры, умер от непомерного веса и болей в суставах, так как кости и сухожилия не выдержали перенапряжения. Такая же участь грозила и внуку, Свиму. Но за него взялись вовремя и наставники, и исправители. С самого раннего детства. Благодаря их усилиям, он перестал полнеть, знал меру, однако любовь к еде у него осталась навсегда. Не к обилию её, а к самой процедуре принятия пищи.