Реликтовая популяция. Книга 3
Шрифт:
– Я зову. Они где-то рядом, но…
А Свим в это время делился своими впечатлениями. До того он прислушивался, не раздастся ли вновь голос, вопрошающий: кто и зачем?
– Молчит… Нас испугался? Или как все? Убежал куда-нибудь.
Гул подступающей волны нарастал.
– Надо уходить? – напомнил Малион.
– Надо ли? – подождав реплики Ольдима, спросил Харан.
А Ольдим промолчал, так как искал рифму для слова «постоянство». «Пространство»… Но и «ясно». Или «безопасно»…
– Да вот они! – крикнула Думара.
Моблы, лавируя, выплыли из чаши леса, но с другой стороны, где их искал и поджидал Сестерций.
– Хо, хо! – отметил этот факт Невлой.
В ответ со стороны Узла Перехода долетело:
– Кто?.. Зачем?..
– Кто и зачем ещё узнаете! – погрозил кулаком Свим.
Он не мог простить себе, как ему теперь казалось, своей трусости при первом здесь появлении. Надо было бы тогда дождаться задающего вопросы – что бы это собой представляло, а он сбежал.
Харан подошёл к Камрату, что в задумчивости вглядывался в заросли. По-видимому, в былые времена от арки к Узлу Перехода вела какая-то дорога. Возможно, не из вечного туруса, так как за годы на ней нарос пласт почвы, давший жизнь деревьям и кустарнику, но можно было вдеть цепочку свободных от растений участков, делая древнюю дорогу проходимой. И тому были подтверждения – видны какие-то следы, кто-то по ней ходил или ползал.
– Камрат!
– Здесь можно пройти.
– Да, можно. Но… – Харан оглянулся на шумевших членов команды, столпившихся вокруг моблов. – Скоро ночь. Думаю, надо остановиться у выхода… под крышей.
– Ты прав.
Решение устроить ночлег здесь, не выходя на дорогу, все восприняли как должное. Особенно Свим. Ему хотелось есть, а если бы пошли сейчас, то когда ещё он смог бы утолить голод. А ведь день целый не ел.
Команда вернулась под арку и не видела, как волна перевалила через естественный уступ, повышение, перед протоком, влилась в него и выплеснулась на излёте в прибрежные заросли.
Кемеш, помогая опритам, и сам, принимая помощь от них, наконец, выбрался их хаоса островка и смятой в клубы прибрежной растительности, и ступил на землю. Вокруг дебри. Стало темнеть.
Селек, почувствовав под ногами твердь, тут же сел.
– Никуда не пойду!.. Как хотите.
– Хотим, не хотим, – Лакой тоже сел напротив него. – Раз нас сюда занесло, значит так надо. Мы избранные…
– Не повторяй глупостей Знающих! Кто мог тебя избрать, если ты сам себя защитил, сам принимал решения? – наставительно сказал Кемеш, опершись спиной о тонкий ствол деревца. – Это они там все… То же мне, избранные. Ф”ент что ли? Сестерций? Да и все они! Ольдим… Вот уж избранный, чтобы, наверное, перепугать всех, кто на Узле Перехода.
– Ты думаешь, там есть кого пугать? – Селек поменял позу, почти отвернувшись от Кемеша.
Со времени нападения на банду самаберсов он ощущал постоянный шум в голове, словно от топота большой чем-то возмущённой толпы. Порой даже как будто выделялись отдельные голоса. Закалочные в посёлке почему-то не устранили этот навязчивый шум.
– Нет там никого и не надо, – сказал Лакой. – Лишь бы раздаточные остались… Что есть будем? – уныло задал он вопрос.
– Поприн успел схватить свой мешок. Я видел.
– Я тоже видел, – подтвердил слова Селека Лакой. – Только нам от этого не легче.
– Да-а… – сокрушённо покрутил головой Кемеш. – Я до своего чуть не дотянулся, как меня подбросило, а его унесло.
Они не знали, что обсуждаемый мешок Поприна с едой, всего в трёх канторах от них, вверг своего хозяина в «смешную», случись это на виду опритов, ситуацию. Он зацепился за корень дерева, и Поприн беспомощно повис в бермете от земли. Все попытки избавиться от мешка не удавались, ремни натянулись, а дотянуться до замка Поприн не мог – его руки напрочь застряли в вычурном разветвлении корневища дерева, что принесло его сюда.
Поприн висел, надеясь, что разбухшая от воды одежда избавиться от неё и даст хотя бы небольшую свободу рукам. Волна схлынула. Вокруг шум и треск. Наконец, правая рука ощутила слабину и Поприн, пыхтя и ругаясь, с болью в плече вывернул её и стукнул по замку.
Ух-х!.. Он тяжело упал вниз, завалясь всем телом на грязное покрывало недавней травы. Встал, потоптался, снял с корня мешок…
Наступала ночь…
– Даже костра не разжечь, – посетовал Лакой
– Выше будет сушняк, – сказал Кемеш.
– Да здесь его никогда не было!.. Странно. – Селек потянул ветку куста. – Она даже… и-и… не ломается. Из вечных, наверное.
– Живое вечным не бывает, – изрёк Лакой и неожиданно засмеялся.
– Не смешно-о…
– Я не о том… Неужели мы и вправду на Скале?… Детям и внукам буду рассказывать.
– Ты ещё доживи до детей, – криво усмехнулся Селек.
– Доживу! Вы знаете… – Лакой помолчал, словно решая, поделиться или нет, что ему последнее время не давало покоя. – Мне тогда было лет тридцать. Был у меня друг. Да мы с ним и сейчас порой встречаемся. Зудер Зерева Зубровец…
Кемеш вскинул брови, а Селек насупился. То, что Лакой многоимённый подозревалось. И вот он проговорился. Для Кемеша – лишь подтверждение, а для Селека – обидная новость, так как уйдя в оприты, своего имени не менял – Селек. Селек Сковен Станс. Эти двое многоимённые, а о – всего инег.
Лакой кашлянул.
– Да ладно вам. Новость, что ли?.. Так вот мы с Зудером решили посмотреть, что собой представляет пустыня Снов и дойти до самого Города Снов. Вышли весной. За пол лета прошли… Северным путём. Побывали в Фосте, Пертоке, Керпосе. Наконец, добрались до Ритолы. Добрались, вот, думаем, какие мы. А там на таких, как мы с Зудером смотрят с презрением.