Ремарк и оригами
Шрифт:
— Отвезите меня в ирландский паб, который расположен в квартале от Сиднейской оперы, — велел таксисту Роберт. — Домой, пожалуй, ещё успеется…
— Это точно, — не оборачиваясь, понимающе хохотнул шофёр. — Дом, как известно, не волк. И в лес не убежит. В том смысле, что жена не даст. Или же просто — любимая девушка.
«Просто — любимая девушка?», — засомневался подозрительный внутренний голос. — «Если бы…. Как выясняется, любимая девушка — это совсем даже непросто…».
Он расплатился с таксистом, прошёл в паб, располагавший в полуподвальном помещении старинного викторианского особняка, и занял свободный столик.
— Вам, мистер Ремарк, как и всегда? — на всякий случай уточнил подошедший молоденький официант. — Двухлитровый кувшин тёмного ирландского эля и двойную порцию горячих охотничьих колбасок с жареным луком?
— Нет, Джон, мы, на этот раз, поступим по-другому, — вымученно улыбнувшись, решил Роберт. — В вашем славном заведении найдётся качественный ямайский ром?
— Конечно. Кажется, шести марок. Или же семи…. Вас интересует какая-то конкретная?
— Ага, самая дорогая. И самая крепкая, если, конечно, так можно выразиться. Притащи сразу целую бутылку, чтобы не бегать туда-сюда. Ну, и стаканчик не позабудь…. Охотничьи колбаски? Пожалуй, не надо. Принеси блюдечко с орехами: фундук там, арахис, миндаль, кешью…
Через пять-шесть минут официант расставил на столешнице всё запрошенное и, пожелав «доброго вечера», удалился.
Роберт наполнил стаканчик на две трети, выпил. Поморщился, вновь наполнил стаканчик, выпил. Бросил в рот пригоршню орешков. Прожевал их. Закурил сигарету.
«Ну, вот, в голове слегка прояснилось. Совсем другое дело», — одобрил многоопытный внутренний голос. — «Теперь можно и порассуждать — вдумчиво, въедливо, без суеты и спешки. Только, братец, договоримся сразу, что называется, на берегу.… Давай-ка позабудем (на время, конечно же), о всяких тонких и лирических штучках, а? Ну, о том, что на этом Свете существует любовь-морковь, а также всяческие безумные переживания и душевные терзания? Так, поверь мне, будет гораздо продуктивнее. Мол, мы ребята ужасно хладнокровные и толстокожие, готовые рассмотреть любую ситуацию беспристрастно, позабыв про все нервные эмоции, вместе взятые…. Договорились? Без обид? Вот, и отлично…. Итак. Обратимся к некоторым фактам и обстоятельствам. Первое. В наше время можно «выправить» — за деньги — практически любые документы. Если, конечно, знаешь, куда и к кому следует обращаться…. Второе. Возраст у девушек (если это, конечно, не одна и та же девушка), практически одинаков. Третье. Обе они являются сиротами. Четвёртое. Трудно отличить — по визуальным внешним признакам — уроженку Чили от уроженки Никарагуа. Особенно, если в жилах обеих девиц имеется приличная доля индейской крови…. Пятое. Инни — очень крепкая барышня, даже полтора года отработала (по её же собственным словам), гимнасткой в бродячем никарагуанском цирке. Но и Анна должна отличаться тем же, так как — по утверждению покойной матушки Феофаны — все дети из последней смены лагеря «Добрый приют» были очень крепкими и физически-развитыми…. Шестое. Инэс, бесспорно, понимает толк в сексе. А Анна, вообще, начала им заниматься с одиннадцатилетнего возраста. Седьмое. Артистизм — в этом деле — играет, отнюдь, не последнюю роль. Как, впрочем, и умение гримироваться…. Восьмое. Стать любовницей «маньячного» инспектора — высший шик. Для маньячки, имеется в виду, шик. Убиваешь потихоньку и — при этом — постоянно находишься в курсе хода расследования. Очень удобно, знаешь ли, для своевременной корректировки тактических и стратегических планов…. Девятое. Злоумышленница, позвонив по телефону (там, в «Синем слоне»), и рекомендовав отойти в сторону, спасла тебе жизнь. Почему она это сделала? Может, потому, что любит (не смотря ни на что), одного старшего инспектора первого раздела Прокуратуры штата? Короче говоря, пересечение на пересечении и пересечением же погоняет. Братец, накапай-ка ещё рома. Типа — для пущей пользы и обострения восприятия…. Ага. Спасибо большое. Ну, с Богом…. До чего же ароматный и приятный напиток. Божественно, право слово. Орешки? Пренебрежём…. Переходим к следующему важному разделу. Если ли у Инни Сервантес железобетонные алиби по всем эпизодам, моментам и происшествиям «журавлиного» дела? Здесь с выводами торопиться не стоит. Будем последовательны, внимательны и осторожны…. Эпизод первый, смерть Томаса Смит-Осборна. Считается, что в это время Инэс находилась в Новой Зеландии и вернулась в Сидней — вместе с театральной труппой — только на следующий день. Но это только считается. А если она улетела из Веллингтона самостоятельно, часов на пятнадцать-двадцать раньше? Этот момент, безусловно, необходимо тщательно проверить. Кроме того, у Инни (то есть, у Анны), мог быть и сообщник. Или же сообщница. И на эту роль идеально подходит Джуди Смит-Осборн. Во-первых, соседки по подъезду всегда могут найти общий язык и общие интересы. Во-вторых, унаследовать крупный и успешный кондитерский бизнес — для молоденькой вертихвостки — вещь привлекательная. Ты, братец, считаешь, что мисс Джуди была полностью откровенна во время последнего разговора? Ну, там, в Институте головного мозга? А с чего, собственно, ты так решил? С каких таких подгоревших коврижек? Нельзя же, честное и благородное слово, быть таким доверчивым. Уже, чай, не мальчик…. Эпизод второй, смерть миссис Эстель Трапп. Казалось бы, что и в этом случае с алиби у мисс Сервантес всё в полном порядке. А если разобрать ситуацию, что называется, по косточкам? Вы, соскучившись друг по другу, до двух часов ночи занимались активным сексом и пили ямайский ром. Потом ты, притомившись, уснул. Причём, мертвецким сном. Теоретически возможна (подчёркиваю, пока лишь теоретически), следующая картинка: Инес одевается, выходит из подъезда, садится в машину, едет в «Голубую лагуну», настраивает медвежий капкан, подбрасывает в собачью будку мобильник, в нужный момент (спрятавшись где-то рядом), звонит на него, дожидается, когда капкан сработает, возвращается в Сидней, раздевается и пристраивается под твоим тёплым боком. Можно всё это сделать за четыре с половиной часа? Теоретически — да. Сложно, но можно. Опять же, Анна Сальгадо считалась — в своё время — «самой-самой перспективной»…. Кстати, помнишь, как наша смуглолицая красавица манерно просыпалась в то утро? Мол: — «Разбудил, противный мальчишка…»? Так что, и с этим алиби надо разбираться…. Чего скис, приятель? Рома-то ещё глотни — для пущей бодрости духа…. Молодец. Эпизод третий, убийство Майкла Поспишила. Здесь, вообще, всё просто. Ты, Габов и Танго отправились к излучине реки Лаклан на машине. Причём, по классическому и полному бездорожью. А наша фигурантка, оставшаяся в Сиднее, доехала на такси до водоёма, где был «припаркован» гидромотодельтаплан, взлетела, долетела до нужного места, успешно приводнилась на речной поверхности, выбралась на берег, дошагала до коттеджного посёлка, застрелила из арбалета — через оконное стекло — немецкую овчарку, залезла в дом, перерезала пьяному в стельку Поспишилу горло, «смастерила» колумбийский галстук, после чего вернулась к реке и улетела восвояси. Ничего, по большому счёту, хитрого…. Ещё момент, связанный с кражей коллекционного арбалета из квартиры доктора Висконти, совершённой через балкон четвёртого этажа. Согласись, что вор — в этом конкретном случае — должен был обладать определёнными гимнастическими навыками…. Эпизод четвёртый, труп Сильвио Висконти. Напоминаю ход развития событий. Ты отвёз даму своего доверчивого сердца к метро, так как ей — якобы — нужно было попасть в театр на читку новой пьесы. Через некоторое время Сильвио позвонил на мобильник Танго и назначил ей встречу в итальянском ресторане, расположенном на территории торгово-развлекательного комплекса «Мега». И что — первым делом — предприняла наша талантливая российская коллега? Правильно, отзвонилась Инни, чтобы узнать — где находится вышеупомянутый комплекс. Понимаешь, к чему я клоню? Вот-вот…. А помнишь — присмертную радостную улыбку покойного? Что же его — за пару-тройку секунд до меткого выстрела — так обрадовало? Вполне возможно, что лицо одной известной театральной актрисы, с которой он познакомился несколько часов тому назад. И вовремя откинуть капюшон монашеской рясы — дело, априори, нехитрое…. Кстати, католическая монашка, заснятая камерами видеонаблюдения офисно-банковского комплекса, опиралась на трость ладонью левой руки. И Инни, как раз, левша. Очередной камушек, заложенный в фундамент наших с тобой небеспочвенных, ей-ей, подозрений…. Эпизод пятый, пуля, пронзившая сердце голубоглазой матушки Феофаны. И эпизод шестой, сгоревший заживо гениальный нейрофизиолог Чак Полански. Здесь, собственно, и говорить-то нечего. Нет у Инэс — в обоих этих случаях — ничего похожего на алиби. Более того, в шестом эпизоде только она (кроме тебя, братец, Кота и нескольких его телохранителей), обладала полной информацией. И Танго ничего не знала о намеченной встрече, и Питер Модильяни. А, вот, Инни знала — и место, и время. Причём, она заранее всё это узнала, из письма Полански, практически за шесть часов до начала данного рандеву. За это время — знающему и хорошо обученному человеку — многое можно успеть…. Ещё рома? Не стесняйся, старина. Наливай…. Вот, очередная характерная нестыковочка. Помнишь ваш визит в психиатрическую клинику «Триест»? Освежаю — на всякий случай — некоторые обстоятельства. Зашёл разговор о людях, сбежавших (или же попытавшихся сбежать), из сумасшедших домов. Сильвио рассказал о беглянке, которая попыталась покинуть территорию «Триеста» через подводную бетонную трубу. И здесь Инэс разволновалась, занервничала и даже начала слегка заикаться…. Что это было? Естественная реакция утончённой и ранимой психики? Или же «всплыли» малоприятные личные воспоминания? Конечно, не всё так просто. Например, возникает закономерный вопрос, мол: — «Если Инни Сервантес — это и есть Анна Сальгадо, то почему же доктор Висконти не узнал её?». Во-первых, три года, проведённые на свободе, могли серьёзно изменить внешность бывшей узницы — новая причёска, косметика, положительные эмоции, разгладившие морщины, и так далее. Во-вторых, не стоит забывать и о существовании пластической хирургии…. А потом, покинув клинику «Триест», вы отправились на прогулку к реке — слегка посовещаться. И во время этого разговора неожиданно выяснилось, что наша мисс Сервантес достаточно неплохо разбирается в некоторых аспектах психиатрии. Помнишь эту симпатичную фразу, мол: — «На самом краюшке её спящей памяти…»? То-то же…. Инэс тогда делилась специфическими знаниями, почерпнутыми из Интернета? Или же собственным жизненным опытом? Вот, в чём вопрос…. Ром заканчивается. Надо будет официанта побеспокоить. Пусть ещё притащит бутылочку. Лишним, по крайней мере, не будет…».
Домой он вернулся уже за полночь.
— Робби, это ты? Наконец-то! — тут же обрадованно зачастила Инни. — Как же я напереживалась за этот долгий день…. По телевизору передали, что в ресторане «Синий слон» произошёл мощный взрыв, мол, даже все витринные стёкла разлетелись — мелкими осколками — по сторонам. Позвонила тебе на мобильник, тишина. Что думать? Что делать? Решила побеспокоить Питера Модильяни, ты же сам, милый, снабдил меня его телефонными координатами…. Господин Прокурор штата заверил, что уже в курсе всех обстоятельств происшествия. А также сообщил, что ты жив, здоров и невредим, просто временно задержан австралийским Агентством национальной безопасности. Ну, для выяснения всех обстоятельств, а также для осуществления всяких формальных и бюрократических процедур…. Ладно, жду, что будет дальше. Час жду, второй, третий. Нервничаю, переживаю…. Потом позвонил Модильяни и вновь успокоил, мол, так и так, межведомственные договорённости достигнуты, и старшего инспектора Ремарка сегодня непременно отпустят домой…. Ура, конечно. Ужин приготовила. Жду. А тебя всё нет и нет. И мобильный телефон не отвечает…. Робби, ты выпил? Причём, по-взрослому? Нет-нет, ничего такого. Я всё понимаю и ни капли не осуждаю. Переживания всякие. Да и полученный стресс надо было срочно сбросить…. Очень устал? Даже кушать не хочешь? Ну, и не надо…. Робби, а ты меня любишь?
— Люблю.
— А как — любишь?
— Как оголодавший индийский мангуст — вкусную и питательную кобру, — отчаянно борясь с вязким алкогольным туманом в голове, промямлил Роберт.
— Ого. Это что-то новенькое…. Ладно, иди в спальню. Раздевайся и ложись. Я минут через пять подойду. Займёмся восстанавливающей сексуальной терапией. То бишь, релаксацией…
Но с релаксацией, как, впрочем, и с терапией, ничего не получилось. Вообще — ничего. Впервые — за два с половиной года совместной жизни.
«Любимая девушка — это совсем даже непросто», — засыпая, успел подумать Роберт. — «Совсем…».
— Милый, — раздался над ухом вкрадчивый и грустный голос. — Проснись, пожалуйста.
Он открыл глаза и сел на кровати.
«В первый раз вижу такую нетипичную Инни», — подумалось. — «Очень строгое выражение лица. Глаза — задумчивые-задумчивые. А ещё и очень печальные. Макияж почти отсутствует. Одежда тёмных тонов…. Образ, отражающий внутреннее настроение-содержание? Разлукой — так и пахнуло…».
— Мне пора, — отведя взгляд, сообщила Инэс. — Рой выгулян и накормлен. Завтрак на плите. Если остынет, то подогрей в микроволновке.
— А ты куда? — спросил Роберт. — В театр?
— Нет. По делу. Надо встретиться с одним человеком и попросить о срочной помощи.
— О помощи — кому?
— Мне. Тебе. Нам…. Всё, я побежала. Пока…
Громко процокали каблучки. Хлопнула входная дверь. Звякнула-щёлкнула «собачка» замка.
«Надо было, братец, задержать её», — напомнил о своём существовании приставучий внутренний голос. — «До выяснения всех обстоятельств и завершения проверок алиби, я имею в виду. А теперь — что? Ищи ветра в поле…. Куда пойти? Куда-куда? Понял, обиделся и уже иду. Сам разбирайся, раз такой грубый и упёртый…».
Роберт покинул кровать и, слегка покачиваясь, прошёлся по квартире: посетил туалет и ванну, прошёл в гостиную-столовую, ласково потрепал по холке Роя, взял со стола свой мобильник, а потом, так и не надумав ничего путного, вернул его на прежнее место.
Во рту — после вчерашних «ромовых» посиделок в ирландском пабе — было кисло, противно и гадко, в голове назойливо гудело, в висках болезненно покалывало, пальцы рук слегка подрагивали.
«Так не пойдёт», — решил Роберт. — «Хватит нюни распускать. Пора привести себя в норму и заняться делами. Под лежачий камень, как известно, и вода не течёт…».
Он сделал зарядку — серьёзную, на сорок пять минут, до седьмого пота. Потом принял душ — ледяной-ледяной.
«В принципе, что делать дальше — понятно», — усердно растираясь мохнатым полотенцем, рассуждал Роберт. — «Можно поехать в аэропорт Сиднея и, предъявив служебное удостоверение, выяснить, когда и каким рейсом Инэс вернулась из Новой Зеландии. Неплохо также посетить театр, в котором служит мисс Сервантес, и ознакомиться с графиком её пребывания — за последние дни — в этом заведении. Наверняка, там действует пропускная система с магнитно-цифровыми карточками, фиксирующая время прихода-ухода…. Самое, конечно, простое — просмотреть записи всех видеокамер, установленных рядом с нашим подъездом. Мол, когда Инни выходила из него, и когда потом входила…. Ещё можно наведаться, предварительно заручившись поддержкой господина Питера Модильяни, в офис австралийского Агентства национальной безопасности. Мол: — «У ваших особенно-доверенных агентов — по словам покойного Чака Полански — на руках имеются детские и подростковые фотографии Анны Сальгадо. Дайте, добрые дяденьки, взглянуть — хотя бы краешком глаза…». Почему же я не тороплюсь — приступать к активным следственным действиям? Почему валяю дурака и беззастенчиво (включая это откровенно-затянувшееся растирание), тяну время? Почему? Наверное, потому, что очень люблю Инни Сервантес. Очень-очень-очень. И очень боюсь убедиться в том, что именно она и является разыскиваемой маньячкой Анной Сальгадо. Боюсь…. А что делать, если, всё же, это так и есть? Что — тогда — делать? Как дальше жить? Во что верить? Не знаю…».
Он оделся и прошёл на кухню.
На плите стояла сковорода без крышки.
— Яичница с беконом, помидорами и зелёным луком, — задумчиво усмехнувшись, пробормотал Роберт. — Классический завтрак, по словам Танго, всех путешественников, авантюристов и прочих законченных романтиков…. Танго. Вот, к кому следует обратиться за советом…
Зазвонил «домашний» телефон.
Он снял трубку с аппарата:
— Старший инспектор Ремарк слушает. Говорите.
— Ик! — оповестила трубка. — Ик-к…. Ты что же, Ремарк, только что вспоминал про меня?