Ремарк и оригами
Шрифт:
— Так передавайте.
— Лично хочу передать. То есть, приветливо помахать вам рукой из окошка своего автомобиля. Подойдите, пожалуйста, к самому близкому — от главного входа в ресторан — окну, отогните штору и посмотрите. Клянусь, что не пожалеете…
Разговор оборвался.
— Крюгер! — властным жестом подозвал к столику блондинистого телохранителя Полански. — Проводите мистера Ремарка вон к тому окну. Ну, и вместе с ним, приоткрыв штору, ознакомьтесь с обстановкой. Потом доложите. Выполнять.
От столика до нужного окна было порядка семидесяти-восьмидесяти метров.
Роберт, подойдя, аккуратно отогнул штору. Сзади, за его спиной, заинтересованно сопел здоровяк Крюгер.
Рядом с ближайшим перекрёстком стоял тёмно-зелёный внедорожник с затемнёнными стёклами. Слегка приоткрылось боковое окошко со стороны водителя, и через образовавшуюся щель наружу высунулась кисть руки. Мужской руки? Женской? Трудно сказать, так как на пальцах никаких колец-перстней не наблюдалось, как и браслетов на запястье. Кисть руки, совершив несколько приветственных взмахов, спряталась обратно. Стекло закрылось. Машина, взвизгнув покрышками, резко сорвалась с места…
А ещё через секунду прогремел оглушительный взрыв, сопровождавшийся дружным «стекольным» звоном.
Взрывной волной Роберта отбросило на несколько метров в сторону и качественно припечатало о ближайшую стену…
Глава восемнадцатая
Подозреваемая за номером — «один»
Роберт приоткрыл глаза.
«Какая-то рельефная светло-бежевая поверхность», — лениво зашелестело в голове. — «Ага, это, наверное, она и есть, стенка, об которую меня только что шандарахнуло…. А почему вокруг так тихо? И из правого уха капает какая-то жидкость…. Надо поднести к уху палец, а потом лизнуть его…. Ага, солёненькая. Не иначе, кровь. Значит, рвануло качественно, даже барабанные перепонки пострадали…. Но почему же, чёрт побери, так тихо? Может, я оглох?».
Он медленно перевернулся, встал на четвереньки, стараясь не порезать ладони рук об острые стеклянные осколки, валявшиеся на полу, и осторожно потряс головой. Постепенно слух полностью восстановился.
— А-а-а! У-у-у! — отчаянно вопил хриплый мужской голос, полный нестерпимой боли и откровенного ужаса. — У-у-у! А-а-а!
А ещё пахло чем-то палёным. То есть, свежей гарью.
Роберт повернул голову на крик и непроизвольно зажмурился: ало-розовое пламя было очень ярким.
«Пламя, охватившее человеческий, отчаянно-дёргающийся силуэт», — уточнил невозмутимый внутренний голос. — «А орёт Чак Полански — словно бродячий кот, которого несмышлёные мальчишки облили бензином и подожгли…. Ещё и столик горит, и пол рядом с ним, и портфель. Как бы, тьфу-тьфу-тьфу, конечно, шторы не вспыхнули…. Какая же эта Анна Сальгадо предусмотрительная и разумная особа: совершенно сознательно закрепила под столешницей бомбу с зажигательной «начинкой», чтобы и все документы-фотографии, содержавшиеся в кожаном портфеле Мистера, сгорели бы дотла. Высочайший и коварный профессионализм, так его и растак, ничего не скажешь…».
В ресторанный зал — со стороны запасного входа — ворвались телохранители в угольно-чёрных костюмах, с красно-бордовыми огнетушителями в руках.
— Ш-ш-ш-ш! — зло и отчаянно зашипела, встречаясь с пламенем, белоснежная пышная пена. — Ш-ш-ш-ш-ш…
Буквально за полминуты пожар успешно ликвидировали, а после этого Роберт был задержан, подвергнут тщательному обыску, усажен в чёрный «Мерседес» и доставлен в сиднейский офис Агентства национальной безопасности Австралии. Естественно, что и мобильный телефон у него отобрали почти сразу же.
В офисе Агентства его — сугубо наспех — осмотрел седобородый пожилой доктор и, накапав в уши каких-то вонючих капель, передал в распоряжение сердитых и недоверчивых следователей.
Состоялся двухчасовой активный и жёсткий допрос, в процессе которого Роберт рассказал «параллельным» коллегам — всё и достаточно подробно — о ключевых этапах и эпизодах расследования по «журавлиному» делу. В том смысле, что всё, кроме пикантных обстоятельств успешного побега русского капитана Алексея Тихонова из психиатрической клиники «Триест».
После этого ему дали подписать протокол допроса и отвели в одиночную комфортабельную камеру.
«Плохи наши дела, братец», — надоедливо нашептывал расстроенный внутренний голос. — «Что называется, хуже не бывает…. Нет, в тюрьму-то тебя, конечно, не посадят, потому как предъявить — по-серьёзному — нечего. Но «журавлиное» расследование теперь, поверь мне, затормозится. Причём, окончательно и бесповоротно…».
В семь пятнадцать вечера в камеру к Роберту, опираясь на чёрную массивную трость, вошёл Прокурор штата.
Вошёл, окинул подчинённого откровенно-неодобрительным взглядом и, сердито пошевелив пышными седыми усами, известил:
— Вы, старший инспектор Ремарк, являетесь большим, бесстыжим и гадким свином. Причём, однозначно являетесь, без малейших сомнений…. Это же надо — приплести сюда безвинную Монику Вермблум, которая и мухи не обидит. Я, конечно, уже ознакомился с протоколом допроса, подписанного вами. Необузданная, воистину, фантазия…. Впрочем, все мы — время от времени — склонны к случайным заблуждениям. Бог вам судья, господин «маньячный» инспектор…. Кроме того, у Моники по всем «журавлиным» эпизодам имеются железобетонные и непробиваемые алиби. Да и женщин она на дух терпеть не может, всегда сокращая общение с ними до внешне-приличного минимума. Чего, кха-кха, не скажешь про мужчин…. Ладно, «прокурорские» своих в беде никогда не бросают. Я уже обо всём договорился с «параллельными» ребятами, можете, Ремарк, ехать домой.… А, вот, «журавлиное» дело — будем закрывать. Будем, не спорьте. То есть, передавать его — в официальном порядке — Агентству. После сегодняшней бездарной гибели Чака Полански наши позиции выглядят просто отвратительно. Практически ничего сделать нельзя.
— Босс, дайте мне ещё недельку! — взмолился Роберт. — Ведь уже две трети пути пройдено, если не больше. Осталось-то — совсем чуть-чуть…
— Двое суток, — грозно сведя лохматые брови к переносице, решил Питер Модильяни. — И ни часом больше. А сейчас, старший инспектор, отправляйтесь-ка домой. Примите душ, покушайте, выпейте свежего пивка и, главное, хорошенько выспитесь. Вот, ваш мобильный телефон, держите. Завтра-послезавтра пообщаемся более подробно…
Оказавшись на улице, Роберт поймал такси, устроился на заднем сиденье и, назвав водителю адрес своего дома, погрузился в тягостные размышления.
«И откуда, спрашивается, коварная Анна Сальгадо узнала о моей сегодняшней встрече с Чаком Полански в «Синем слоне»?», — тревожно и настойчиво зашелестело в голове. — «Откуда и как? Откуда и как? Откуда и как?».
А потом, где-то на уровне подсознания, «всплыло» имя — «Инэс Сервантес».
Имя «всплыло», а бедное сердце, наоборот, «рухнуло» — в холодную и бездонную пропасть.
«Инни Сервантес — и есть — Анна Сальгадо?», — непринуждённо поинтересовался вкрадчивый внутренний голос. — «А что, братец, очень даже элегантный и нетривиальный поворот, надо признать…. Может, поменяем маршрут, а? В этом раскладе не стоит торопиться и горячку пороть. Надо всё хорошенько — на ясную голову — обдумать. И мобильный телефон обязательно отключи, чтобы никто не мешал мыслительному процессу…».