Рэмбо 2
Шрифт:
2
Лайнер японской авиакомпании пошел на посадку. Гул моторов становился глуше. Рэмбо ощутил легкое подташнивание, уши заложило. Он сжал зубы и сделал несколько глотательных движений. Доносившиеся до него звуки вновь обрели четкость. Самолет нырнул вниз, минуя полосу облаков. Рэмбо увидел сияющий в лучах солнца пейзаж Юго-Восточной Азии: умытые дождем леса, извилистые реки, аккуратные полоски возделанной земли. Впереди раскинулся громадный, многолюдный Бангкок.
Последнее воспоминание об этих краях осталось у него с тех пор, как он бросил прощальный взгляд в иллюминатор американского транспортного
Вот что привело его в этот город…
Потом был Тисл.
Толчок шасси о землю вернул Рэмбо к действительности. Он достал из-под сиденья дорожную сумку — весь его багаж.
А что если сейчас поставить точку? Исчезнуть.
После всего, что выпало ему перенести во Вьетнаме, он никому ничего не должен. Восток он знает не хуже, чем Штаты. Скрыться! И не будет больше ни тюрем, ни лагерей, никаких заданий.
А почему бы и нет?
Но тут же он вспомнил об американских парнях. Пленных. Сколько лет они находятся в этом аду? Полгода его собственного пребывания в лагере просто развлекательная прогулка в сравнении с тем, что досталось им.
Вспомнился Траутмэн. Он рисковал своим положением на службе, всей своей карьерой, добиваясь освобождения Рэмбо из тюрьмы. Ведь это он вырвал своего подопечного, которого называл «сыном», из ненавистных тюремных стен.
Он глубоко вздохнул и, собрав всю свою волю, произнес:
— Я дал слово чести. Я сдержу его. Еще раз сдержу свое слово.
Но тревога не покидала его. И кивая улыбающейся стюардессе в ответ на ее дежурное: «Всего доброго. Спасибо за полет на нашем самолете», и спускаясь по трапу, он не мог избавиться от недобрых предчувствий.
3
Аэропорт Дон Мванг в Бангкоке больше всего напоминал растревоженный муравейник, если бы еще в муравейнике пахло прогорклым маслом. Отвратительный запах проникал повсюду. Стараясь не привлекать к себе внимания, он затерялся в толпе пассажиров, сошедших с самолета и, миновав бесчисленные лабиринты аэровокзала, добрался до стойки таможенного контроля. Его паспорт, как и обещал Мэрдок, оказался чище чистого.
— Цель вашей поездки?
— Отдохнуть решил.
Инспектор окинул его недовольным взглядом. Отдых в его понимании, наверняка связывался с опиумом и борделями.
Но печать поставил.
— Желаю приятно провести время.
Рэмбо вышел
Обшарпанное такси, допотопного вида «ситроен», чуть ли не въехало на тротуар. Рэмбо сел в машину.
— В отель Индра, — сказал он маленькому, вертлявому, точно ящерица, шоферу.
Едва они отъехали за угол, Рэмбо резко повернулся назад. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить обстановку. Краткой фразой на тайском языке он приказал шоферу остановиться. Шофер затормозил, удивленно взглянул на странного пассажира, и брови его поползли вверх, отчего он стал еще больше похож на какого-то диковинного зверька.
Рэмбо сунул в руку шоферу десятидолларовую бумажку, подхватил свою сумку и выскрчил из машины, бросив на ходу:
— Езжай дальше! Быстро! Не стой здесь. Казалось, он попал из самолета точно в середину людского торгового района и растворился в толпе.
4
— Что вы такое несете? И еще хотите, чтобы я понял вас? Упустили-таки!
Мэрдок сжимал в руке микрофон радиопередатчика. Жилы у него на шее вздулись.
— Втроем не смогли…
В наушниках что-то щелкнуло, послышался извиняющийся голос:
— Не возьму в толк, как это вышло, сэр. В самолете он нас не видел, это совершенно точно.
— Рассказывайте теперь!
— Да нет же. Мы не отличались от прочих туристов. Такие же пестрые рубашки, джинсы, соломенные шляпы. Полный маскарад.
— О, Господи! — простонал Мэрдок.
— Сидели в самолете отдельно друг от друга. Вышли за ним из самолета. Двое местных агентов контролировали его прохождение через таможню. Когда он сел в такси, продолжали вести наблюдение на машине.
— Ну и?
— Такси внезапно остановилось.
— Хватит! Больше не желаю слушать. Мне ясно, что вы его проворонили, а где и при каких обстоятельствах, не имеет значения.
Простите, сэр. Мы не заметили ничего подозрительного с его стороны.
Мэрдок дернулся, обрывая связь. Он поднял глаза к потолку, словно взывая к высшей справедливости.
— Следующее задание подойдет этому болвану больше. Будет торчать в снегах Исландии. В Рейкьявике.
Только теперь, казалось, он вспомнил о том, что находится в помещении не один, и повернулся к Траутмэну.
— А вы… Разве вы не обещали мне, что он выйдет на связь? Это ваши слова: «Я отвечаю за него!» И кто будет отвечать за него теперь? Как вам понравится, если на вашем полковничьем мундире поубавится мишуры?
— Он выполнит свое обещание.
Траутмэн едва удержался, чтобы не посоветовать Мэр-доку обратить внимание на свой мундир. Мэрдока перекосило.
Что он там выполнит! Он терроризирует население целого города, расстреливает людей, а вы хотите убедить меня, что это пай-мальчик, бой-скаут, которого можно отпустить под честное слово.
Во всем виноват город.
Послушайте, полковник, мы с вами говорим на разных языках. Я отказываюсь понимать вас.
Город! Неужели вы не понимаете? А тому полицейскому не надо было объяснять. Если Рэмбо берется за что-то, он идет до конца.
Только до какого конца! Он устроил тому городу веселую жизнь, а вы, по-моему, с гордостью вспоминаете о его подвигах.