Рэмбо 3
Шрифт:
ЧАСТЬ IX
1
Хоть Рэмбо и обмотал голову полоской материи, пот заливал ему глаза. Носилки мешали смотреть под ноги. Он споткнулся о бревно, лежавшее поперек тропы, и с трудом поймал равновесие.
Муса оглянулся, нахмурился.
— Вперед, — сказал Рэмбо, — хлестни лошадь.
Ехавшая сзади Мишель с беспокойством заметила: — Ты ослаб от потери крови. Ты не спал и почти ничего не ел. Тебя ранили во время нападения на форт. Побереги себя. Ты можешь не выдержать.
— Выдержу
— Ты же издеваешься над собой!
— Черт возьми, а что делать?
На носилках без сознания лежал Траутмэн. Когда носилки покачивались, голова полковника ударялась о края, и Рэмбо старался идти как можно плавнее.
— Давай привяжем носилки еще и к моей лошади.
— Нельзя. Мы и так рискуем. Вдруг лошади понесут?
— Натянем поводья.
— Это не поможет, — сказал Рэмбо. — К тому же, нам станет труднее обходить ямы и бревна. Мы будем двигаться еще медленнее.
Они достигли вершины холма. Пока они двигались на юг, в том направлении, куда ушел отряд Халида. Внимание Рэмбо привлекли следы подков на суглинистой почве склона. Следы тянулись с востока. Рэмбо догадался, что их оставлял отряд Мосаада. Теперь он точно знал место, где Мосаад сделал остановку, а потом повернул на Пакистан.
Разумеется, подумал Рэмбо, Пакистан.
Там безопасность.
Там окажут помощь Траутмэну.
Он еще решительнее зашагал за лошадью Мусы, шедшей впереди отряда. По мере того, как они спускались в предгорья, пулеметная стрельба становилась громче.
Как же они озлоблены, думал Рэмбо. Похоже, стреляют по всему, что им кажется подозрительным. Так скоро расстреляют весь боезапас.
Эта мысль вселяла надежду, которая тут же сменилась унынием, потому что разум подсказывал: да, враги озлоблены, но ведь они не кретины, и если они позволяют себе роскошь стрелять во что попало, значит в отсеках десантного вертолета много боеприпасов. Ракеты и реактивные снаряды обычно транспортируются снаружи, под крыльями. Пушки же и пулеметы заряжаются изнутри. Внезапно Рэмбо понял, что советские главным образом стреляли из пулеметов, а интенсивность обстрела говорила о том, что у них солидный боезапас. Тяжелое оружие они приберегали для более важных целей.
Но куда больше его беспокоила мысль, что вряд ли советские обнаружили столько подозрительных объектов.
Не может быть, чтобы они вели огонь по каждому мало-мальски пригодному укрытию. Если только…
Если только советские не хотят таким обстрелом посеять панику среди скрывавшихся в горах моджахедов.
Страх вынудил Рэмбо крепче сжать ручки носилок. Он ускорил шаги.
Рэмбо вспомнил один из способов охоты на фазанов или кроликов. Охотник поднимает шум и выгоняет жертву из укрытия.
А кролики-то сейчас мы. И делаем то, что хотят советские — убегаем.
Но только потому, что у нас нет выбора. Мы не могли оставаться в пещере. Нас бы там просто расстреляли с вертолетов.
А поэтому — вперед. Им не удастся нас обнаружить.
— Муса, прибавь шагу!
Деревья стали попадаться
— Муса, мы не должны выходить на открытую местность! Надо обойти поляну за деревьями.
Рэмбо очень устал и страдал от боли, но темпа не сбавлял. Скоро мы выйдем на открытую местность и будем как на ладони, думал он.
В это проклятое мгновение он вспомнил еще один способ охоты на кроликов. Пока один охотник поднимает шум, заставляя жертву в страхе покинуть укрытие, второй прячется на другом конце поля и спокойно ждет свою жертву. Не мы ли эта жертва? Ведь мы не запутываем следы, а мчимся вперед, не разбирая дороги.
2
Полковник Зейсан стоял между БМП и скалой. Машину он покинул неохотно. Вентилятор едва работал, так как двигатель машины был выключен и аккумуляторы разряжались. Когда, наконец, воздух внутри стал спертым, а солнце раскалило БМП, пришлось подвергнуть себя риску. Вообще-то, риск был не очень велик. Находясь в этом месте, он не мог стать мишенью для снайпера. Однако он еще никогда не был так близко к линии огня и поэтому чувствовал себя неуютно.
Но он старался этого не показывать. Ни стоявший понуро рядом майор Азов, ни ждавший приказа прапорщик Кауров страха явно не испытывали. А командир должен служить примером для подчиненных.
Спокойно, приказал себе полковник. Я должен выглядеть спокойно и уверенно. Риск небольшой. И что только не сделаешь, чтобы смотаться из этой страны.
Колонна покинула форт под прикрытием бури, миновала перевал и достигла долины к югу от восточного хребта. Около полудня буря утихла, пыль осела. Показались покрытые снегом вершины гор.
В середине дня вертолеты начали атаку. Зейсан из укрытия прислушивался к реву моторов и стрельбе. Он улыбался. Моджахеды должны испугаться и поддаться панике — штурм организован что надо. Они решат, что у них нет иного выхода, свернут лагерь и перенесут его в другое, более безопасное с их точки зрения место.
Зейсан заулыбался еще шире. Если они побегут, расставленные в предгорьях посты заметят движение. Он прикажет вертолетам обстрелять их с воздуха и им придется повернуть в эту долину. Ну, а как только они выйдут на открытую местность, его колонна сравняет их с землей. Никаких пленных. Все до одного моджахеды должны умереть.
Если моджахеды решат пробираться на север, они наткнутся на другую засаду. Посты расставлены и там. Вертолеты загонят это стадо прямо под огонь второй колонны, которая быстренько с ними расправится.
Конечно же, было бы куда лучше, если бы честь перебить их выпала моей колонне. Однако, независимо от того, кому достанется слава, начальство будет мною довольно. Ведь план-то мой!
На какое-то мгновение ему даже захотелось, чтобы эта слава досталась не ему. В конце концов он уже привел сюда эту колонну, ну а для того, чтобы командовать сражением или хотя бы за ним наблюдать, нужно обладать изрядной силой духа. Ему ни к чему подобное испытание. Но командир обязан выполнить свой долг.