Ренард. Книга 2. Цепной пёс инквизиции

Рыцарский замок, внутренний двор, массивные постройки под черепичными крышами. Стена с боевой галереей, высокий островерхий донжон, стрельчатые бойницы наблюдательных башен. Суровое жилище сурового воина… В детстве Ренард таким грезил во снах. Но в мечтах представлялось иначе. Как-то радужнее были мечты.

Ренард кутался в промокшую рясу, упрятав ладони глубоко в рукава, и мелко дрожал. Тяжёлые тучи извергали потоки воды, низкие небеса грозили рухнуть на землю, редкие высверки

Вокруг промозглая слякоть и унылый безликий камень.

На душе было так же сыро и серо.

«Что это за место, если даже отмеченных богом тут держат за последний скот? В такую погоду и плохой-то хозяин собаку во двор не выгонит, а их тут построили ни свет ни заря. Или полномочный примас соврал насчёт Избранных? На кой ляд их тогда всех собрали?»

В шпиль главной башни врезалась молния и разлетелась в ослепительной вспышке. Через миг грохнуло так, что заложило уши.

Перекрестились все, но Ренард с особенным чувством. Это ведь на его крамольные мысли ответил Господь.

«Но что он хотел этим сказать? Отец Бонифас не соврал? Соврал, и Триединый обещал всё исправить? Или просто гневался на недостаток веры избранника?»

Кто знает, но на всякий случай Ренард постарался больше не думать.

– Р-р-равняй стр-р-рой! – командный рык раскатился отголосками недавнего грома.

Вдоль шеренги неофитов шёл дюжий детина, огромный, как бурый медведь, и злой, как цепная собака. С его открытого шлема стекала вода, коричневая накидка облепила всё, что могла облепить, рыжая бородища обвисла мокрой мочалкой, но он всего этого не замечал.

Его можно было бы описать одним словом – тяжёлый. Тяжёлый взгляд из-под нависших бровей, тяжёлая челюсть, заросшая жёстким волосом, тяжёлая, уверенная поступь. Он и в самом деле вбивал каблуки латных сапог в камни брусчатки, словно хотел расколоть те в мелкое крошево. Каждое его движение, каждый жест, каждый шаг выглядели увесистыми и неподъёмными.

В остальном о статусе верзилы оставалось только гадать. Накидка с крестами выдавала в нём благочестивого брата; доспех, полуторный меч и кинжал – закалённого воина; выражение серо-стальных глаз – матёрого убийцу.

Уточнять не решился никто. Отчасти из-за этих самых глаз, отчасти из-за толстой палки, которую тот держал в правой руке. Да не просто держал, а уже пару раз огрел самых непонятливых, заставляя выровнять линию.

– Р-р-равняй стр-р-рой, бар-р-раны тупоголовые! Собр-р-рали вас на мою голову!

«Тяжёлый» добрался до правого фланга, где с самого края занимал место Ренард, зыркнул на него с неприязнью, но ничего не сказал. Развернулся и так же размеренно зашагал обратно, выбивая брызги из луж.

Де Креньян осторожненько выдохнул и решил на «тупоголовых баранов» не обижаться. Во-первых, он не баран, во-вторых, стоит ровненько, а в-третьих, палкой не прилетело – и то хорошо.

…Вчера толком никто ничего не объяснил. С неофитами вообще не разговаривали. Когда подоспела последняя группа, их просто всем скопом загнали в подвал и стражу приставили. Ладно, хоть покормили…

Вспомнив вчерашний ужин, Ренард скривился. Холодная, слипшаяся в мерзкий ком ячменная каша и кружка простой воды. Примас обещал еды вдоволь, но не сказал, какой именно. И если так будут кормить постоянно… Даром не надо такое изобилие. Хотя многие были рады и этому.

Новобранцев собралось человек пятьдесят, может, чуть больше – Ренард специально не пересчитывал. В основном из простого сословия, но происхождение как минимум полудюжины отроков у де Креньяна не вызывало сомнений. С некоторыми он успел познакомиться – получил два вызова на дуэль. А проигравшие в недавнем забеге его едва не побили. Ну как не побили… Пытались. Ренард успел пнуть одного, подбил глаз второму, сам получил пару ощутимых тычков, потом подоспела стража. Драчунов разняли, пообещали доложить кому следует, после чего все успокоились и решили выяснить отношения в более удобное время…

…От воспоминаний отвлёк хриплый рёв сигнального рога.

Первой отозвалась стихия. Словно по волшебной команде, перестал лить дождь, ветер разогнал тучи и стих, землю осенили яркие лучи солнца. Отроки обратили взгляды к небесам, вознося хвалу Господу за ниспосланную благодать. Что это, если не проявление Божьего расположения? Ренард думал, что просто совпало, но против ничего не имел – такая погода и ему надоела.

Солнце пригревало всё сильней и сильней, вскоре воздух над отроками задрожал от влажного марева. От мокрой одежды заструился пар, унося с собой былые сомнения, переживания и тревоги. Новобранцы заметно повеселели, оживились, и ближайшие перспективы перестали казаться совсем уж безрадостными даже Ренарду.

Тем временем послышались отголоски суеты, поднялась суматоха, и вскоре обитатели замка начали выбегать на площадь, выстраиваясь в шеренги перед неофитами. Разномастные святые братья, но не в рясах, какие носили храмовники, а в накидках поверх повседневной одежды. Кстати, белых, с красными крестами Триединого.

Ренард отжимал рукава и между делом пытался угадать род занятий каждого.

Вот эти, похоже, замковая челядь – лица щекастые, глаза хитрые, движения суетливые. Насчёт вот этих даже думать не надо – стража. Иначе зачем им шлемы, доспех и длинные пики? А вот эти…

Де Креньян замер на полувдохе и невольно подался вперёд, так и позабыв выдохнуть.

На площадь въезжал отряд рыцарей из легенд о Гийоме и Роланде. Именно такими их представлял себе Ренард, именно таким мечтал стать. Могучие вороные жеребцы раздували ноздри, грызли удила и выбивали искры подковами. Открытые забрала воинов сверкали в лучах солнца, кольчуги тройного плетения обтягивали могучие плечи, длинные мечи бились о сапоги со шпорами. Всадники остановились и выстроились тройками, удерживая коней сильной рукой.