Рената
Шрифт:
Всех мальчишек Колька с раннего детства привык делить на «своих», что жили в их дворе, и «чужих». Он очень гордился своим двором. Да и как не гордиться, если в нем одних только пацанов и девчонок было с полсотни. Попробуй, затронь кого!..
Ребята росли. Двор становился тесен. А через дорогу раскинулся огромный пустырь с развалинами каких-то не то складов, не то сараев. С незапамятных времен он был огорожен двумя рядами колючей проволоки и считался запретным.
Посовещавшись, пацаны из Колькиного двора решили: на запрет наплевать. Чего место даром пропадает!.. В проволоке сделали проходы. И на пустыре, чуть расчистив его от камней, устроили футбольное поле. Теперь владения трамвайщиков вплотную придвинулись к Трубной улице, которая примыкала к противоположной стороне пустыря.
С ранней весны и до поздней осени не затихали на пустыре футбольные бои между трамвайщиками и трубниками. Иногда вошедшие в азарт болельщики вступали в рукопашную друг с другом. Или с позором выгоняли судью, если он подсуживал одной из команд. Но эти мелкие недоразумения быстро забывались, и уже через день-два проводилась «контровая» игра, которую судили справедливые судьи с улицы Гайдара.
Крупные неприятности начались прошлым летом, когда поспели яблоки в хозяйских садах на Трубной улице. Кто-то ночью обнес чуть ли не половину деревьев. Пострадавшие подняли шум на весь город:
— Это Пугач со своими архаровцами! Больше тут некому!
Несколько раз приходил участковый. Излазил все сады. Опросил мальчишек с Красной, а Пугача и Рыжего даже водил с собой в отделение милиции. И, хотя все поиски оказались безрезультатными, рассерженные хозяева с Трубной улицы стали звать Пугача и его компанию арестантами. Пугачевцы в долгу не остались: окрестили пацанов с Трубной собачатниками и куркулями, а при случае не прочь были надавать им по шее. Отношения накалились.
Неизвестно, чем бы это кончилось. Но осенью на пустыре вдруг началась стройка, и у ребят появились новые заботы. Могучие МАЗы навезли горы кирпичей и железобетонных плит. Экскаваторы вырыли огромные ямы. И против Колькиного двора, через дорогу, стали, как в сказке, расти два громадных пятиэтажных дома…
Хотя от пустыря осталась только половина, хотя Колькин двор от него отгородили новые дома, трамвайщики по-прежнему считали пустырь своей собственностью. Тут они играли в футбол и в чилики, производили рискованные опыты по изобретению и испытанию пороха, занимались самыми важными мальчишескими делами, требующими простора и тайны… По вечерам ребята все так же собирались тут в полуразрушенной хатке, которую почему-то забыли сломать строители, рассказывали страшные истории или намечали маршруты дальних походов за город. Заводилой всех игр был Колька Пугач, главный выдумщик и мастер на все руки. Колька все любил делать сам. Своими руками. Делает, делает — не получается. Бросит с досады. Посердится. Подумает. И опять за свое. Глядь — и вышло! Он и мастерскую сделал сам. В прошлом году выпросил у мамы правую половину сарая, соорудил перегородку из кусков фанеры, досок от ящиков, громадных кусков ржавого железа. Покрасил желтой краской.
Получилась приличная стенка. Разыскал в сундуке старую портретную раму. Вырезал в стенке квадратную дыру. Приколотил раму и стекло вставил. Хорошо! И светло, и ветер не дует, и дождь нипочем! Под окном на двух козлах установил широкую доску — получился верстак. Над верстаком прибил петельки из ремня. В них разместились инструменты, оставшиеся от отца, который работал слесарем в трамвайном парке: кусачки, напильники, буравчики. Около верстака — два больших фанерных ящика, доверху наполненных всякими нужными вещами. Тут и бруски сухого дерева, и куски резины. Проволока в мотках и гвозди в коробочках. Автомобильная фара и спицы от велосипеда. И еще что-то чему и название не сразу-то подберешь.
О мастерской Кольки Пугачева скоро узнали не только все мальчишки, но и все домашние хозяйки их огромного двора. Газа у них еще не было, и все пользовались примусами и керосинками. Поломалась примусная иголка, а запасной нет. Хоть плач! Бежать в хозяйственный магазин далеко, да и времени нет. И идет тогда тетя Дуся или бабушка Маша к Кольке.
— Коленька, голубчик! Нет ли у тебя иголочки?
— Сейчас, бабушка, сделаю, — солидно отвечает Колька.
Раз, раз! Отрезал полоску жести, кусочек тонкой балалаечной струны. Загнул. Пристукнул молотком.
— Получайте, бабушка!
Оказалось, что больше всего пользовались спросом у хозяек эти иголки и еще резиновые кружочки под пробку примуса. Тогда Колька организовал субботник. Ребята натащили в его мастерскую целую гору рваных галош, кусков автомобильных камер, консервных банок. И пошла работа! Заостренным концом стальной трубы вырубали резиновые кружочки. Резали жесть. Стучали молотками.
В полдень Колька в сопровождении помощников обошел все сорок две квартиры своего двора и каждой хозяйке вручил по три запасных кружка и по шесть примусных иголок. Соседи не нарадуются:
— И что за сын у Натальи! Золотые руки.
Такая популярность хоть и нравилась Кольке, но отнимала очень много времени. А время ему нужно для более серьезного.
Была у Кольки Пугачева одна страсть. Море и корабли.
Еще когда он не ходил в школу, к ним в гости приезжал дядя Сережа — мамин брат. Высокий, в красивой морской форме, с кортиком на черных ремнях и с золотыми погонами. Дядя Сережа пробыл в гостях две недели. Каждый день они отправлялись на речку рыбачить. За эти дни Коля столько наслушался от дяди о море, что решил стать моряком. Уезжая к себе на Тихоокеанский флот, дядя Сережа подарил ему матросскую тельняшку и маленький толстый атлас морских карт СССР. Сделал белоснежный бот со всеми положенными парусами и резиновым моторчиком. Этот бот Коля пускал плавать в большом мамином корыте. Крутя винтом, он медленно плыл, от его форштевня бежали крохотные волны. А Коля мечтал о настоящих больших кораблях, о путешествиях в дальние страны. Через год дядя Сережа прислал ему из Владивостока большую книгу в голубом переплете «Модели судов». И Колька стал строить корабли…
На длинной, во всю стену мастерской, полке расположился знаменитый на всю округу Колькин «морской музей». Каких только судов здесь нет! Рыбачьи, лодки-плоскодонки. Морские ребристые шлюпки с крохотными веслами. Белоснежный стремительный глиссер. Красавец бот с резиновым мотором. Легкая парусная яхта. А посредине полки — море. По темно-синим бумажным волнам навстречу друг другу под всеми парусами идут два больших корабля. Если долго смотреть, то кажется, что они все ближе и ближе… Трехмачтовый корвет бесстрашно мчится вперед. На его палубе у тридцати медных пушек застыли канониры, готовые вот-вот поднести зажженные фитили к орудиям. Раз! И весь корабль опояшется клубами порохового дыма. Из жерл пушек вылетят вместе с огнем раскаленные чугунные ядра, помчатся, сметая все на своем пути.
Наперерез корвету на крыльях черных пиратских парусов летит двухмачтовая бригантина. Она будто присела на волнах, готовая к решающему броску. Вдоль борта бригантины с оружием, крючьями, мотками веревок в руках застыли яркие фигурки морских разбойников — корсаров… Корабли вот-вот сойдутся. Почти в упор грянет залп с корвета. И оставшиеся в живых корсары кинутся на абордаж…
Сто воробьев
Эта затея родилась неожиданно. Пугач со своими друзьями собрались как-то вечером на пустыре у разваленного сарая.