Рената
Шрифт:
Ходили-ходили они возле дома, и вдруг папа спрашивает:
— Ренка, а на чем ты сидеть будешь, если в куклы играть?
Рената огляделась вокруг. Сидеть и правда было не на чем.
— А на ступеньках можно!
— Нет. На ступеньках нельзя. Они цементные. Давай-ка сделаем с тобой деревянную скамейку.
Доску они нашли в подвале. А кусочков бревен во дворе хватило бы еще на двадцать скамеек. Папа вырыл три ямки. Поставил в них три столбика и стал закапывать. Рената помогала: сыпала землю, носила кирпичи.
— Папа, а зачем столбик посередине? Что ли, я тяжелая?
— А разве ты одна сидеть будешь? А если тетя Валя из четырнадцатой квартиры? Да еще две-три женщины сядут — она и сломается.
Ренка сморщила нос:
— А они в другом подъезде живут… что ли, мы для них делаем?
Папа бросил закапывать ямку. Внимательно посмотрел на дочку. Покачал головой:
— Ой-ей! Что ли, для тебя только? — передразнил он. — Стыдно, товарищ!
Ренка насупилась и отвернулась. Она сосредоточенно ковыряла носком туфли кусок кирпича.
— Нет, ты камень оставь! Он ни при чем. Да не отворачивайся. Правильную критику признавать, брат, надо!.. Серьезно тебе говорю. Ты эту манеру — «твое», «мое» — брось! Тут все наше!.. Подай-ка рубанок.
Папа острогал доску с обеих сторон, и стала она гладкая-прегладкая. Рената поддерживала доску, подавала инструменты, гвозди. Обида постепенно проходила. Потом папа предложил ей:
— А ну-ка забей и ты свой гвоздь в общее дело!
Рената долго забивала большущий гвоздь. То молоток бил мимо шляпки по доске, то гвоздь согнулся. Аж вспотела вся. Но все-таки забила. Она чисто убрала все вокруг скамейки. Села рядом с папой — удобно. Провела ладошкой по доске — гладкая. Нагнулась и понюхала. Доска вкусно пахла смолистой сосной. Папа смотрел на нее и улыбался:
— Ну что, нравится? То-то, брат.
Ренка в знак примирения ткнулась мягким носом в папину шею. К ним подошел пожилой мужчина из второго подъезда.
— Товарищ Бикбаев, можно у вас ножовку попросить? Мы с женой по вашему образцу тоже такую скамейку сделаем.
Когда он, помахивая ножовкой, скрылся в подъезде, папа ткнул Ренку в бок пальцем и подмигнул хитрым темно-карим глазом:
— Видала?… Вот только не знаю, на их скамейку нам можно будет садиться или нельзя?
— Ну, пап! — сморщилась Рената.
— Ладно, ладно. Я шучу…
К вечеру следующего дня против каждого подъезда стояли новенькие скамейки. А Рената с близнецами, с Клавой и Соней бегали от одной к другой: пробовали — чья скамейка лучше. Рената все же думала, что лучше всех та, которую они сделали с папой самыми первыми.
Сад
Последнее воскресенье апреля. День выдался ясный, солнечный. Десятка два мальчишек и девчонок с лопатами и совками в руках собрались во дворе у третьего подъезда. Вовка с Женькой то и дело бегали за угол дома и смотрели на дорогу. Наконец они закричали: «Едет! Едет!» Головы всех собравшихся, как по команде, поднялись кверху.
— Те-тя Ли-да! Едет! Едет! Можно начинать? — хором закричали они.
На балкон второго этажа выбежала круглолицая веселая тетя Лида — председатель домового комитета. Ребята закричали еще громче. Она замахала маленькими, как у девочки, ручками:
— Слышу! Хватит! Слышу! Можно начинать!
Все ринулись к четырем подъездам дома.
— Откуда начнем? — спросил Вовка.
— Давайте сверху, — предложила Рената, — а то пока сгустятся.
И они наперегонки побежали по лестнице. Рената подпрыгнула и коснулась белой кнопки звонка у своей квартиры:
— Мамочка, приехали!
— Идем, донька, идем! Папа уже переоделся.
И тут Рената вдруг вспомнила: а как же кино? Еще позавчера папа поручил ей купить билеты на двухсерийный взрослый фильм. Рената выстояла длинную очередь и купила два билета на 11 часов.
— Мама, вы же в кино опоздаете!
Мама улыбнулась:
— Ничего, донька. Мы просто пойдем в другой раз.
— А билеты? Я целый рубль заплатила! Они же пропадут. И ты так хотела с папой посмотреть это кино. Что ли, не жалко?
— А что поделаешь. Мы же не знали тогда, что воскресник будет. Кино мы в другой раз посмотрим. А воскресник ведь из-за нас не перенесут. Не расстраивайся. Это же очень весело — воскресник.
До кнопки звонка соседней квартиры Рената не допрыгнула. До черного кружочка доставала, а до кнопки — никак!
— Вова и Женя, станьте вот так, коленка к коленке. А я позвоню.
Рената сняла тапки, встала на коленки близнецов и дотянулась до звонка. Дверь открыла соседка тетя Таня.
— Тетя Таня! Там уже деревья привезли. Скорее. А то не достанется!
— Идем, Рена… Коля, пошли! Ребята зовут, — крикнула она в глубь квартиры.
У следующей двери Рената и Вовка подставляли коленки, а Женька звонил. Потом звонил Вовка. После него — сестры Каблуковы.
Через десять минут во дворе уже было полно народу. Ренатин папа и высокий мужчина в очках мигом открыли борта грузовика.
Осторожно, чтобы не повредить корни, брали с машины тоненькие топольки, раскидистые, с темно-красной корой вишенки, крепкие, будто отлитые из металла, трехлетние деревца ореха. Мама и соседка тетя Таня принимали у них саженцы и передавали дальше. Деревья-малютки, как по волнам, плыли из рук в руки к уже приготовленным для них ямкам. Папа говорил, наверное, что-то веселое, потому что мама и тетя Таня громко смеялись.
Рената тоже смеялась. И думала, что воскресник — это очень здорово. И ей уже совсем не было жалко тех билетов в кино, которые пропали.
Из магазина вышли две молоденькие продавщицы.
— Ох ты! Красота какая. Мы тоже сейчас! — и убежали. Вскоре все свободные продавцы и сам директор принялись за дело. Приехала большая машина-поливалка. Пожилой шофер дядя Вася поливал из шланга только что посаженные деревья. Рената услышала, как рядом заспорили два дяденьки.
— Дайте мне! Дайте посадить этот тополек, — просил директор магазина у высокого мужчины в очках. — Шустрый вы. За третье деревцо ухватились.