Рэпер. Белый танец в аду

Самарский Михаил Александрович

– Я соскучилась, – встав на носочки, она прошептала ему в губы, Алексей уловил запах алкоголя и табака.

В его понимании о женской привлекательности, девушка должна пахнуть шоколадом и клубникой, а губы должны быть сладкими, как мед, чтобы их хотелось целовать вновь и вновь. Но, видимо Алена, впрочем, как и многие современные девушки, так не считала.

Их связывали давние, но не глубокие отношения. Они периодически встречались, занимались сексом и опять расставались на неопределенное время. Нельзя сказать, что Алена не привлекала Долотова, девчонка была очень даже хороша собой. У нее была тоненькая фигурка, стройные ножки, небольшая грудь с торчащими сосками. Даже цвет волос и блестящий камушек в носу смотрелся прикольно

и ничуть не портили ее внешности, как и татуировка в виде змеи, обвивающей ее руку вокруг запястья. А пирсинг, сделанный в недоступных для посторонних глаз местах, наоборот даже возбуждал его. Особенно когда девушка делала минет и играла бусинкой на языке с головкой члена. Алексей прошелся взглядом по точеным ножкам медового оттенка и почувствовал, как в штанах стало тесно.

«Это именно то, что мне сейчас нужно», подумал Алексей, бросив окурок в урну и, взяв девушку за руку, сказал:

– Пошли.

Отворив дверь ключом, он обернулся и, приложив палец к губам, призвал девушку к молчанию:

– Константиновна спит.

Алена скинула кеды в прихожей и проследовала за парнем в его комнату. Пропустив ее вперед, он закрыл дверь на защелку, на ходу стянул майку и кинул на кровать.

– Долотов, я вижу, ты тоже скучал по мне, – прошептала девчонка, подставляя шею под жадные поцелуи парня.

Алексей обхватил девушку за бедра и прижал к своей твердой промежности. Его руки пробрались под юбку, поглаживая голые ягодицы. Отодвинув узкую полоску стрингов, раздвинул влажные складочки, указательным пальцем потирая твердый комочек.

– Ах, – вырвалось из груди Алены, когда он ввел в нее два пальца.

Девчонка подалась вперед бедрами, плотней прижимаясь к его настойчивой руке, вытворяющей невероятные вещи. Вся кровь бросилась ему в голову, ему нестерпимо захотелось оказаться внутри нее. Он резко развернул девушку к себе спиной, подталкивая к столу. Она ухватилась ладонями за край столешницы, прогнулась в пояснице, и постанывая, подалась ягодицами ему навстречу. Алексей выдвинул ящик стола, наспех извлек презерватив, спустил шорты и ловко раскатал резинку по стоящему, как металлический стержень, члену. Стянув по ногам девушки клочок кружевной ткани, задрал юбку. Обхватил ее за бедра и, притянув ближе к себе, шире раздвинул ногой ее ноги. Придерживая член рукой, расположил головку у влажного входа девушки и резко толкнулся вперед. Девчонка вскрикнула и содрогнулась, Алексей наклонился над ней и, зажав рот рукой, шепнул:

– Тише.

Другой рукой проник под майку, обхватив грудь ладонью, пальцами сжал сосок с металлическим кольцом. Девчонка громко всхлипнула и задрожала, как листок на ветру. Алексей был настолько возбужден, что готов был взорваться в любую минуту. Ногти девчонки царапали поверхность стола, когда Алексей, впиваясь пальцами в бедра девушки, вбивал в нее сильными, короткими толчками свой пульсирующий стержень. Алена, еле сдерживая себя, чтобы не закричать, тихонько скулила, тем самым подталкивая Алексея к последней черте. Оргазм, словно лавина, накрыл его с головой. Он прижался губами к шее девушки и, глухо застонав, бурно кончил.

– Бля, Алёна, это было охренительно, – он чмокнул девушку в висок и добавил: – спасибо тебе.

– Леша, ты был, как всегда, на высоте, – нежно промурлыкала она.

Глава 3

Алексей пошел в школу еще во времена СССР. А оканчивал, когда в Москве начали снова возводить Храм Христа Спасителя, некогда разрушенный большевиками, чтобы на его месте построить бассейн для пролетариев. Ничего в нашей жизни не меняется, сначала рушим, потом восстанавливаем. Страна только в полной мере стала дышать воздухом свободы, но тут же почувствовала, что такое война. Кавказ вспыхнул, как спичка, в одночасье поделив соотечественников на своих и чужих.

Семь лет прошло с тех пор, как Алексей окончил школу. Он не любил вспоминать свои

школьные годы. С ранних лет Долотову приходилось биться, как гладиатору, отстаивая свою честь. Зачастую Алексей приходил домой с разбитой губой или подбитым глазом. Несмотря на то, что Леша жил с родной бабушкой, в школе его все равно дразнили сиротой, а из-за отсутствия дорогих тряпок называли нищебродом. Алексей завидовал ребятам, у которых была полная семья. В глубине души он чувствовал себя каким-то ущербным, неполноценным. И только к восьмому классу он прочно укрепил свой авторитет. Одношкольники перестали его дразнить, но все равно держались от него на расстоянии. Прыщавые мажоры, с чувством собственной исключительности и превосходства, вечно говорящие на одни и те же темы – кто кого трахнул, кто где нажрался – считали Алексея парнем не из их теста. У него не было модных вещей, за границей он не отдыхал, по дорогим клубам не ходил, о чем вообще с ним можно говорить. Парню из малообеспеченной семьи было сложно ужиться с детьми богатых родителей. Среди них он чувствовал себя белой вороной. Алексей с детства подавлял в себе чувство зависти. Он запрещал себе обращать внимание на свои старые поношенные кроссовки, на видавшую виды и уже маловатую куртку, на латанные школьные брюки.

Школа, в которой он учился, считалась элитной. В советское время в ней учились чада партийных боссов, крупных торговых руководителей, в общем, известных и знаменитых людей. После распада Советского Союза все осталось по прежнему, только теперь учащимися школы стали дети сотрудников администрации президента, депутатов, известных актеров, режиссеров, певцов. Долотов попал в нее не по блату или за взятку, просто мальчик жил в соседнем доме и в соответствии с пропиской должен был обучаться именно в ней.

Единственным человеком, с кем парень тесно общался в стенах учебного заведения был, его закадычный друг и сосед Колька Принцев. У них была своя тусовка и другие интересы. Николай был старше Долотова на год. Семья друга не была богатой, но и бедной не назовешь. В отличие от Алексея, у него были отец и мать, и даже породистая собака.

Алексей был из тех людей, которые выполняют свои обещания. Шагая на встречу с директором школы, он еще не знал, будет работать учителем, возьмут его на работу или нет. Но, раз дал Тамаре Константиновне слово сходить, пообщаться, то хочешь не хочешь, а придется его выполнить. Торопливо пересчитав привычные семь ступеней лестницы парадного входа, он вошел в здание. В то время охрану школ осуществляли сторож и техничка у раздевалки. Еще не произошла трагедия в Беслане, поэтому о безопасности детей пока никто не задумывался. Страна жила, как и раньше, несмотря на уже случившиеся теракты.

Для Алексея школа всегда пахла мокрой тряпкой технички и полной безнадегой. Сейчас в воздухе витал запах ремонта, свежевыкрашенных стен и перил лестниц. Он никогда не мог понять, почему края ступеней красят с обеих сторон, для чего эта граница. Вышагивая по натертому паркету в сторону кабинета директора, он уловил доносившийся из столовой аромат свежей выпечки. Семь лет не прошли даром. То ли Леша повзрослел, то ли школа изменилась. Сейчас она выглядела по-современному и была совсем не похожа на ту, в которой когда-то учился он. Теперь в карманах длинных коридоров стояли диваны для отдыха и цветы в больших горшках на полу, на стенах висели портреты лучших учителей, выдающихся выпускников и теперешних отличников.

– Добрый день. Я к Таисии Дмитриевне, к ней можно войти? – войдя в приемную директора, обратился Долотов к симпатичной молоденькой секретарше.

Раньше эту должность занимала старая, вечно недовольная женщина в блузке с дурацким бантом на шее и круглых очках а-ля Лаврентий Берия.

Девушка пробежалась глазами по Алексею, задержав взгляд на татуировке на предплечье и, мягко улыбнувшись, спросила:

– Вы по какому вопросу?

– По личному, – сообщил парень и добавил: – она меня ждет.