Рэпер. Белый танец в аду
Шрифт:
– Это сейчас не нужные, – вздохнул молодой человек и добавил, – возможно, со временем, моя музыка будет востребованной.
– Вот видишь, ты сам не уверен в своих песенках, – воскликнула она и передразнила: – «возможно будет востребованной». Если ты сам будешь так рассуждать, тогда она точно никому не будет нужна. И в кого ты такой уродился? – тяжело – вздохнула женщина, – отец твой далек был от музыки, мать – вертихвостка, у той одни мужики, да тряпки на уме. Точно в деда Мишу пошел, царствие ему небесное, – бабуля перекрестилась и продолжила: – смотрю на тебя и вспоминаю его. С ним у меня тоже постоянная война шла за аккордеон. Как заведет свою шарманку и целый вечер мог играть на нем. У меня даже голова начинала
Долотов не видел своего деда Михаила Васильевича при жизни, он умер тихо во сне за два года до рождения внука. Детский мозг Алексея никак не мог переварить однажды услышанную фразу от Тамары Константиновны: «повезло Мишке, красиво умер, всем бы такую смерть». Мальчику было сложно сопоставить слова «везение» и «красиво», со словом «смерть».
– Ну, ты учудила, – рассмеялся Алексей, – при всем моем уважении к тебе, бабуль, я бы тебе тоже взбучку устроил.
– В общем, так, – Тамара Константиновна, игнорируя ухмылки внука, строго посмотрела на него, – знаю одно – иметь такое образование, как у тебя, и не использовать его – глупо. Я хочу, чтобы ты уже устроился в этой жизни и тогда могу спокойно умирать.
– Рановато ты о смерти заговорила, – произнес Алексей.
– Мне, между прочим, шестьдесят пять, – напомнила пожилая женщина и продолжила: – Леша, я тебя растила с трех лет, ты мне, как сын. Я мечтаю, чтобы ты жил, как все нормальные люди. Устроился на работу и спал по ночам. А эти ваши ночные посиделки с твоим другом наркоманом Колькой мне здесь ни к чему. Вы мне спать не даете.
– Почему наркоманом? – удивился парень.
– Да потому что, у него вечно глаза красные, – хмыкнула Тамара Константиновна.
– Так это от недосыпа, – усмехнулся Алексей и пообещал, – хорошо, бабуль, мы будем вести себя тихо.
– Внук, бросай ты эти песенки сочинять. Денег у тебя все равно нет, чтобы их в телевизоре петь, а к чему тогда вся суета. Кому он нужен, этот твой рэп? Неблагодарное это дело, не ценится он в нашей стране.
– Легко тебе сказать: бросай, – ухмыльнулся парень и добавил: – творчество – это как вирус, если поймал его, вылечиться невозможно.
Алексей и правда смотрел на эту жизнь через призму ритмов, битов и рифм. С тех пор, как он впервые услышал хип-хоп музыку, он стал одержим ею. Шутя, он всегда говорил: однажды нашел в лесу гриб, съел его, а он оказался заразным. С самого юного возраста он сочинял стихи. Долотов всегда ходил с блокнотом и карандашом, обгрызенным на конце, записывал слова песен для своего будущего альбома. Он писал, тут же зачёркивал и снова писал. Слова складывались в рифмы, из которых вырастали четверостишья.
– Алеша, прошу тебя, сходи к Таисии Дмитриевне, пообщайся, – продолжила бабушка, – она к тебе очень хорошо относится. Устройся на работу, будешь получать зарплату, сможешь откладывать какую-то копейку. Я чем смогу – помогу. Будут деньги, тогда и будешь своим рэпом заниматься, а пока надо на ноги встать, устроиться в жизни.
– Хорошо, схожу, – пообещал парень и, выходя из кухни, буркнул себе под нос: – представляю, какой с меня будет учитель.
Алексей вернулся в свою комнату и вновь лег на кровать в надежде поспать еще немного.
«Курьером поработал, теперь вот придется переквалифицироваться в педагога. Ну а что, надо пробовать
Он устроился работать курьером сразу после освобождения из следственного изолятора по амнистии. Когда Алексея арестовали, Тамара Константиновна приехала к нему на следующий день. Для всех, кого разбирало любопытство, куда подевался внук, пожилая женщина придумала легенду, якобы Алексей уехал погостить к матери. Правда, где жила его мать в то время, она и сама понятия не имела. Долотову было ужасно стыдно перед бабулей, за то, что заставил ее в преклонные годы ездить по тюрьмам. Он с трудом смог убедить ее, что не принимает наркотики. Мол, в тот злополучный день все произошло случайно, он сам не знал, что находилось в тех пакетиках, просто выполнял просьбу друга. Наивная старушка поверила в россказни внука и считала его невинно пострадавшим. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, как могут бесчинствовать власти.
Однажды Тамара Константиновна поведала внуку историю их семьи:
– Я прекрасно помню ночь, когда за мной и мамой приехал черный воронок, – делилась бабушка, – это было в конце ноября 1940 года. Холод в тот год стоял собачий. НКВДешники такой ералаш в квартире устроили, перевернули все вверх дном. Мать так и не поняла, что они искали. Несмотря на то, что мне было всего четыре года, я уже понимала, что в доме произошло что-то страшное. Нам с мамой дали десять минут на сборы, велели взять все самое необходимое. Куда нас повезут и надолго ли, мы не знали.
Мать собрала теплые вещи, все, что могла унести. Отца арестовали раньше, еще в январе. В тот день была сессия Академии наук, после обеда планировался его доклад. Он был ученым физиком, известный своими достижениями в области переменного тока и электротехники. Во время выступления какой-то невысокий человек поманил его пальцем из-за двери. Отец вышел из зала и больше его никто не видел. Мать где только не искала его, но все было тщетно, он словно в воду канул. Потом одна знакомая помогла (она в тот день присутствовала на той сессии), через своих знакомых выяснила, что нашего папу арестовали. Отец писал, но письма были какими-то чужими, словно их сочинял кто-то другой.
Он сидел в тюрьме девять месяцев, все это время шли допросы. Однажды пришло письмо, в котором отец сообщил, что его собираются куда-то переводить. Это было последнее известие от него. Нас с матерью выселили в Казахстан. Мы туда добирались два месяца, везли нас в забитых до отказа людьми вагонах для скота. Ни лечь, ни сесть, стояли, как селедки в бочке. Это был сущий ад, люди от усталости валились с ног, причём в прямом смысле. Несмотря на мой возраст, я это хорошо запомнила. До сих пор чувствую ту вонь, что стояла в вагоне. Мне порой кажется, я никогда в жизни не смогу избавиться от этого запаха.
Мама тогда сильно заболела в дороге. Каким-то образом она сумела передать письмо своей сестре в Москву, сообщила где мы находимся. Через некоторое время мамы не стало. Меня распределили в спецприемник – дочь врага народа. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы не тетя Поля. Она меня разыскала, быстро оформила документы и усыновила. Своей семьи у нее не было, так мы с ней и прожили вдвоем, пока я не вышла замуж за твоего деда Мишу. А через много лет мы с ней узнали: оказывается, отца расстреляли за шпионаж. Они вместе с коллегами по академии незадолго до этой сессии были в заграничной командировке в Германии. Наши страны в то время были дружны, Молотов с Гитлером на всех фотографиях в газетах улыбались, жали руки друг другу, обнимались и чуть ли в засос не целовались. Так вот отец там познакомился с каким-то американским ученым, они очень долго разговаривали, поскольку было много общих тем. Видимо, это и не понравилось соглядатаям из НКВД.