Репетитор
Шрифт:
– Да верю я, верю, – засмеялся я. – Знаю – ты не такая, ты ждешь трамвая. Извини, я не хотел тебя обижать.
Девушка высунула взлохмаченную голову из-под одеяла и улыбнулась.
– Ладно, мир. Слезай с меня. Мне нужно привести себя в порядок.
Я помог Сашке подняться с кровати и скомандовал:
– Сегодня твоя очередь готовить ужин. Приводи себя в порядок и марш на кухню!
– Подумаешь! – фыркнула девчонка. – И приготовлю, а то, пока тебя дождешься, умрешь с голоду!
Пока готовился ужин, на улице прогрохотал стремительный летний ливень, и из раскрытого окна потянуло свежестью. Мы уютно устроились на кухне и приступили к еде.
– А чем ты вообще занимаешься, Сергей? – спросила Сашка, заваривая чай.
– Я лингвист, – невнятно ответил я, так как мой рот был занят вкусной картофельной котлетой с подливкой.
– Кто, кто? – засмеялась, сверкая ровными белыми зубами, девчонка.
– Ученый, который изучает разные языки, – прожевав, объяснил я.
– А какие языки ты изучаешь?
– Разные. Например, санскрит.
– Что еще за санскрит? – удивилась Сашка.
– Язык, на котором раньше говорили и писали в Индии.
– А ты был в Индии?
– Был.
Сашка перестала есть и пораженно уставилась на меня.
– Ты был в Индии?! Вот, классно! А Шамбалу видел?
– Шамбалу не видел.
– Жалко, – огорчилась девчонка, но через секунду снова встрепенулась.
– А слонов видел?
– Слонов видел, – кивнул я, накладывая себе на тарелку еще одну котлету. Готовить девушка умела. Котлеты были – пальчики оближешь. Я открыл рот, но не тут-то было.
– Да хватит тебе все время хавать! – возмутилась Сашка, подальше отодвигая от меня тарелку с добавкой. – Расскажи лучше про Индию. Мне же интересно.
Я грозно посмотрел на вредину.
– Слушай, ты, хищное растение! Запомни правило номер один: нельзя становиться между мужчиной и его едой. Ты можешь разбудить зверя.
Но Сашка лишь беззаботно от меня отмахнулась.
– Да, ладно тебе! Я хомячков никогда не боялась. Скажи, а настоящих йогов ты видел?
С тоской поглядев на недоступную котлету, я признался:
– Йогов видел.
– А правда, что они могут пить серную кислоту, есть стекло и вообще не дышать? Нам в детдоме про это фильм показывали.
– Правда.
– Здорово!
Глядя на ее восторженное лицо, я поневоле улыбнулся. Увидев мою улыбку, Сашка нахмурилась.
– Чего смеешься? Наверно, думаешь: «Вот дурочка провинциальная», да?
Я пожал плечами.
– Ну, что ты сразу заволосилась? Улыбаюсь, потому, что радует твоя пытливость.
Девушка перестала хмуриться и милостиво вернула мне тарелку с котлетой.
– Ладно, ешь, пока совсем не остыло. Все равно потом ты мне подробно расскажешь про Индию. Я всегда мечтала там побывать. В Индии и в Германии.
– Почему в Германии?
Сашка серьезно посмотрела на меня.
– Я хочу увидеть своего отца.
Я хмыкнул.
– Как же ты его найдешь? Ты знаешь его адрес?
Девушка кивнула.
– Знаю. Его имя есть в моем свидетельстве о рождении. Когда я устроилась на завод, то сходила к знакомой учительнице немецкого языка и она помогла мне написать запрос в немецкий Красный Крест. Через полгода они сообщили адрес отца. Я послала ему письмо, потом второе, но ответа не получила.
Сашка тряхнула головой, отгоняя подступающие слезы, и упрямо сказала:
– Я этот адрес наизусть выучила. Все равно найду отца. Это моя мечта.
– Ну, хорошо. Найдешь, увидишь. Что дальше?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю. Я чувствую, что мне это нужно и я это сделаю.
Сашка с вызовом посмотрела на меня и вдруг звонко рассмеялась.
– Слушай, ученый-копченый, а где ты так драться научился? В какую-нибудь «качалку» ходишь?
Я тоже засмеялся.
– Зачем в «качалку»? Нам, ученым, для победы нужны только мел, доска, да лысая башка!
5
Ровно в двенадцать я был у Кунцевской. Солнце с неба жгло немилосердно. По Рублевскому шоссе с ревом катили колонны автомобилей, блестя полированными боками. Громадный город был полон деловой напряженности и бензиновой вони.
Лексус Габора уже ждал меня. По привычке, давно ставшей второй натурой, я сначала тщательно обследовал окрестности и только потом подошел к затонированной машине. Задняя дверь приглашающе открылась, и я нырнул в кондиционированную прохладу салона. С переднего сиденья ко мне обернулся тощий тип в темных очках и вежливо спросил:
– Господин Баринов?
– Так точно.
Тип представился:
– Меня зовут Алексей Михайлович. Виктор Юрьевич попросил вас встретить и доставить к нему домой в Рублево.
Посчитав, что дал исчерпывающую информацию, тощий отвернулся и дал знак водителю трогаться. Лексус резво набрал скорость и помчался в сторону МКАД.
Габор жил на Рубляндии в окружении таких же буржуинов, как и сам. Скромная обитель миллиардера представляла собой белоснежный трехэтажный замок в итальянском стиле, спрятавшийся среди пышной зелени, окружавшего его со всех сторон, парка. От автоматических ворот к подъезду вела широкая аллея, обсаженная с обеих сторон какими-то экзотическими деревьями. Там и сям из-за деревьев на дорогу выглядывали мраморные статуи. Глядя на это великолепие, невыносимо хотелось быть богатым и здоровым.
Так и не сняв солнцезащитных очков, дистрофичный Алексей Михайлович проводил меня в кабинет хозяина. Кабинет олигарха размерами и убранством напоминал зал какого-нибудь знаменитого музея, с той лишь разницей, что музей выглядел бы наверно поскромнее. Видимо детство, проведенное Габором в шахтерском поселке на Украине, среди унылых терриконов, разбудило в нем неразборчивую тягу к прекрасному. Стены кабинета были увешаны полотнами европейских художников, на полках стоял китайский фарфор, а массивный письменный стол украшали несколько пасхальных яиц работы Фаберже. Возле произведений знаменитого ювелира лежала шкатулка русских народных промыслов, на крышке которой был изображен Сталин, беседующий с Мао Цзедуном.