Репортаж о вредине
Шрифт:
Я склонила голову. Я понимала, что мама не столько рассержена, сколько расстроена. И это мы расстроили ее. Я ужасно не люблю расстраивать маму. Мама строго смотрела на нас.
– Ну? Что мы будем делать?
Терпеть не могу, когда взрослые так говорят. Я еще могу вынести, когда на меня кричат, я даже могу смириться с тем, что меня в наказание лишают прогулок или каких-нибудь удовольствий. Но вот когда взрослые просто стоят и ждут, чтобы ты что-нибудь сказал в свое оправдание, это уж слишком, я этого не выношу.
– Извини,
Как обычно, первой просить прощения пришлось мне.
– Что тебе жаль? – спросила мама.
Честно говоря, я и сама толком не знала, о чем мне нужно жалеть. Ведь не о том, что Аманда вся вымазалась в краске? Я тут ни при чем, она сама виновата. Пожалуй, я жалела, что мама вошла именно в тот момент, когда началось самое интересное, но этого я сказать не могла.
– Мне жаль, что я устроила этот беспорядок, – выдвинула я возможный вариант. – Но я уже все убрала, – добавила я с надеждой.
– А я сожалею, что разозлилась на Стейси, – сказала, в свою очередь, Аманда. – Наверное, на самом деле она была не виновата.
Мне ее слова не понравились. Не в характере Аманды признавать свою вину – если, конечно, она что-то не замышляет.
– Ладно, – смилостивилась мама. – Это я и хотела услышать.
Замечательно! Ай да Аманда! Неужели мама ей поверила? – Я хочу, чтобы в нашем доме отныне были мир и покой, – сказала мама. – Хочу, чтобы вы были друзьями. И чтобы больше никаких перепалок, никаких ссор, поняли?
Мы обе кивнули, но, могу спорить, Аманда при этом держала пальцы скрещенными.
Аманда уж слишком доброжелательно посмотрела на меня.
– Извини, что я разозлилась из-за своего нового костюма, – сказала она нарочито сладким голосом. – И что выбросила твои джинсы в мусорный бак.
– Прости, что мерила без спроса твои вещи, я жалею об этом, – настала моя очередь извиняться. (Что поделаешь, когда остальные ведут себя так благоразумно, приходится соответствовать.) – И еще я очень жалею, что краска попала тебе на юбку.
Ну вот, подумала я, теперь, наверное, извинений достаточно, даже по мнению мамы.
Мама облегченно вздохнула.
– А теперь, думаю, вам обеим нужно окончательно отмыться, верно? – улыбнулась она. Вечер прошел до странности тихо. Я не могла точно понять, задумала что-то Аманда или нет. И все еще больше запуталось, когда она позднее зашла ко мне в комнату.
– Мама говорит, у тебя ничего нет ко Дню нарядов, – сказала она. – Я подумала, может, ты захочешь надеть что-нибудь мое.
Вы смогли бы услышать, как моя челюсть, отвалившись, со стуком упала на пол. Неужели это происходит наяву? Аманда предлагает мне взять что-нибудь из ее одежды? Я на всякий случай проверила, нет ли за окном летающих поросят. Не-а, все как обычно.
– Спасибо, – вяло промямлила я.
– Нет проблем. – Аманда улыбнулась. – Утром подберем тебе что-нибудь симпатичное. Согласна?
– Это было бы здорово, – сказала я, испытывая чувство вины.
Я тут сижу с головой, полной ужасных подозрений насчет нее, а она приходит ко мне с таким благородным предложением. Я поговорила об этом с Бенджамином. Точнее, говорила я, а он лишь лежал и мурлыкал. Я достала свой план мщения.
– Думаю, теперь он мне больше не нужен, – сказала я, но, подумав, решила оставить его на всякий случай.
Я положила листок на свой письменный стол под пресс-папье из горного хрусталя. Оно было сделано в виде лошадиной головы. Под ним я держу свои самые важные бумаги. Потому что иначе они непонятным образом теряются.
Невозможно заранее сказать, сколько продлится «фаза доброты» у Аманды.
Я, кажется, употребила слово «доброта»? Ха! В скором времени я узнала всю правду об этой доброте. Если точнее, уже на следующий день.
Утром я направилась прямиком в комнату Аманды. Я специально встала пораньше, чтобы у меня было достаточно времени выбрать что-нибудь подходящее. И я не просто влетела к ней, а даже вежливо постучала.
Я подумала, что она еще спит, потому что ответа не последовало. Я постучала еще раз. Тишина.
Открыв дверь, я обнаружила, что спальня пуста. Ванная тоже. Я спустилась вниз. В кухне работало радио, мама кормила Сэма кашей.
– А где Аманда? – спросила я.
– Ей надо было уйти пораньше, – объяснила мама. – Сказала, что нужно до уроков встретиться с кем-то по поводу своей группы поддержки.
– Но она же сказала, что я могу надеть что-нибудь из ее вещей на День нарядов, – пробормотала я. – Она тебе об этом ничего не говорила?
Мама покачала головой.
Что опять за шуточки? Она же определенно сказала, что утром поможет мне выбрать что-нибудь подходящее.
У меня появилось неприятное предчувствие, что меня обвели вокруг пальца, как последнюю дуру.
Я снова поднялась наверх и обнаружила, что к двери стенного шкафа Аманды была приколота записка.
«Возьми, что захочешь, – прочла я. – Тебе это отлично подойдет». И стрелка, указывающая вниз. На полу под ней лежала куча старых тряпок, которые Аманда, должно быть, притащила из гаража.
Так вот, значит, в чем дело! Вот какой был у нее план! Вся ее доброта и щедрость – одно притворство, она вовсе не собиралась ничего мне давать.
Я могла бы сама догадаться. Сестры вредные и злые не могут за один день превратиться в добрых. Раньше Аманда никогда не давала мне свои вещи. Надо быть круглой идиоткой, чтобы поверить, что теперь она это сделает.
Я попыталась открыть дверцу шкафа, но Аманда все предусмотрела. Шкаф был заперт, и ключ отсутствовал. Я пнула ногой дверцу, но от этого мне легче не стало. Вовсе не шкаф Аманды мне хотелось пнуть!