Репортаж об убийстве
Шрифт:
– Если бы ты знала мисс Кэллеген так же хорошо, как я, ты поняла бы, что она вообще не способна на преступление, – вымолвила Линдсей. – А что об этом говорят девочки?
– Никто – во всяком случае из тех, с кем я разговаривала, – не может поверить в это. Мисс Кэллеген – замечательная воспитательница. Знаете, она… так здорово понимает, что у тебя на уме, у нее просто какое-то чутье. Ей можно ничего не говорить, но она все равно все про тебя узнает, и что ты думаешь, и что чувствуешь. Она все может понять, представляете? Мисс Кэллеген старается быть нам другом, но при этом она не ведет себя так, будто мы какие-то малыши. В отличие от других
– А Лорна Смит-Купер тебе не нравилась, не так ли? – полюбопытствовала Линдсей Гордон.
Джессика и бровью не повела, словно не слышала вопроса. И тогда Линдсей продолжила – очень медленно и очень спокойно:
– Вот что, Джессика. Тут такая история… Мы пытаемся вызволить мисс Кэллеген из тюрьмы, и не только потому, что нас попросила об этом мисс Овертон. Нам не обязательно доказывать, что убийство совершил кто-то другой, и искать убийцу. Нам важно убедить полицию, что и против некоторых других людей можно выдвинуть ничуть не меньше обвинений, чем против мисс Кэллеген. И если нам удастся таких людей обнаружить, то адвокату будет легче доказать, что обвинения против мисс Кэллеген несостоятельны.
В этот момент Корделия принесла кофе и, протянув им кружки, подхватила мысль Линдсей:
– Судя по тому, что нам сообщила мисс Кэллеген, ты могла бы поведать нам кое-что о поступках мисс Смит-Купер, и это могло бы нам помочь. Повторяю, мы не хотим обвинить тебя или еще кого-то. Мы просто пытаемся доказать, что другие люди могли – или не очень могли, как тебе больше нравится, – сделать то, в чем обвиняют Пэдди. Мы считаем, что ты не все рассказала полиции. Возможно, ты опасалась, что там неправильно воспримут твои слова, потому что они много чего не понимают, чувства, например. – Она многозначительно помолчала. – Однако нам ты можешь рассказать все. Потому что знаешь, на чьей мы стороне.
Секунд тридцать Джессика собиралась с духом, но наконец заговорила:
– Ладно, я все вам расскажу. В конце концов, вам это может рассказать и кто-то еще. И потом, мисс Овертон просила нас… помогать вам, как тогда – полиции. Поэтому, пожалуй, лучше мне самой ответить на ваши вопросы, а то кто-нибудь еще наболтает всякой ерунды. Итак, о чем вы хотели меня спросить?
Было видно, что все ее тело напряглось как струна, личико побледнело, и на нем еще ярче проступили веснушки. Но при первом же вопросе она залилась краской.
– Как ты относилась к Лорне? – спросила Корделия.
Джессика заговорила, но ее слов было почти не было слышно – настолько она нервничала:
– Надеюсь, она жарится в аду на сковородке. Я ненавидела Лорну. И презирала ее. Я ничуть не удивилась, что ее кто-то убил. Жаль, этого не случилось раньше. Тогда Доминик был бы жив. Я хотела, чтобы она умерла, и я рада, что ее больше нет. Я бы и сама с удовольствием ее убила – будь у меня побольше решимости. Я бы наслаждалась ее страданиями и радовалась бы, что она хоть отчасти заплатила за то, что сделала моему брату. – Выпалив все это, она, похоже, и сама удивилась столь яростной ненависти, таившейся в ее душе.
– А что она сделала твоему брату. – осторожно спросила Линдсей.
– Они встречались, и она пообещала ему работу, – ответила Джессика. – У Лорны был свой квартет, и там был нужен виолончелист.
– А здесь, в школе. – спросила Линдсей, – Вы первый раз встретилась с мисс Смит-Купер после смерти своего брата?
– Да я с ней вообще не встречалась. Видела ее мельком в столовой, вот и все. И я не могла пойти на концерт! – прошептала она, мотая головой. Мне было бы невыносимо слушать музыку, которую я так люблю. Это было бы слишком больно. Ну вот… – Она на мгновение замялась. – И мисс Кэллеген поняла меня. Поэтому она и оставила меня за старшую в Лонгноре, и это избавляло меня от необходимости идти на концерт. И еще мисс Кэллеген обо всем договорилась с мисс Макдонадьд. Видите ли, я должна была выступить с хором, у меня был небольшой сольный номер. Вместо меня они попросили спеть Карину Холгейт.
– Но ты же была в зале? Я видела, как ты пересекала его. И еще ты в какой-то момент разговаривала с Кэролайн Баррингтон. – произнесла Линдсей.
Кивнув, Джессика отпила глоток кофе.
– Я думала, что полиция спросит меня об этом, но, похоже, никто не сообщил сыщикам, что видел меня в зале. Я уже сказала вам, что меня оставили в Лонгноре за старшую. Так вот, одна из четвероклассниц заболела. Ее все время рвало, и я заподозрила, что она… выпила. Мне не хотелось отвечать за нее, – продолжала Джессика. – поэтому я решила пойти и рассказать обо всем мисс Кэллеген.
– А ты не обратила внимание, вокруг корпуса, в фойе не было посторонних? Или чего-то подозрительного? – спросила Линдсей.
Джессика покачала головой.
– Около зала было совсем немного народу и вроде бы все пришли на концерт, – уверенно сказала она. – Некоторых я узнала – как-то видела их в городе, были и знакомые, то есть родители девочек, – пояснила Джессика. – Когда я подходила к корпусу, то видела, как отец Кэролайн выбрался из машины. На концерт он, видимо, не остался, потому что когда я возвращалась с мисс Кэллеген в Лонгнор-Хаус, его машины уже не было на прежнем месте. Вам, наверное, лучше спросить об этом саму Кэролайн.
Линдсей и Корделия обменялись тревожными взглядами. Возникало еще одно осложнение.
– И что было, когда ты пришла в зал? – поинтересовалась Корделия.
– Я спросила у Кэролайн, не видела ли она мисс Кэллеген, и та ответила, что, вероятно, мисс Кэллеген все еще за сценой. Я прошла туда и стала спрашивать всех подряд, не видели ли они ее, но все были слишком заняты и не обращали на меня внимания. По боковому коридорчику я прошла до кладовой, но и там ее не было видно. Тогда я вернулась в главный коридор и заглянула во все музыкальные классы. Наконец я обнаружила мисс Кэллеген около комнаты мисс Макдональд, за углом. – уточнила Джессика. – Я объяснила ей, что произошло, и она сказала, что я правильно поступила, решив разыскать ее. Мы вместе отправились в Лонгнор-Хаус, и она пробыла там примерно полчаса. – Она замолчала.