Решающие войны в истории
Шрифт:
Победа при Заме сделала Рим доминирующей силой Средиземноморья, и дальнейшее расширение римского господства и превращение его в полное владычество продолжалось без каких-либо серьезных помех, не считая периодически повторявшихся угроз со стороны варваров. Таким образом, 202 год до н. э. является естественным рубежом истории Древнего мира, на котором может быть закончено исследование поворотных пунктов в древней истории и военных причин, их вызвавших. В конечном счете подъем Римской империи должен был смениться упадком, затем эта империя должна была развалиться на части, частично под натиском варваров, но главным образом вследствие внутреннего разложения.
При изучении периода «разложения и упадка», тех столетий, когда Европа меняла свою старую одноцветную оболочку на новую многоцветную, можно извлечь поучительные выводы из опыта полководческого искусства. Иногда более поучительные, как в случае с Велизарием и позднейшими военачальниками Византийской империи. Но в целом конечные результаты очень часто бывает трудно определить, поворотные моменты почти неуловимы, целенаправленная стратегия слишком неопределенна, а источники слишком ненадежны, чтобы обеспечить достаточную базу для научных выводов. Перед окончанием исследования древней стратегии необходимо, однако, обратить внимание на одну гражданскую войну, которая требует изучения, во-первых, потому, что она явилась ареной действий еще одного, бесспорно, великого полководца, во-вторых, потому, что она оказала жизненно важное влияние на ход истории. Потому что, как Вторая Пуническая война отдала мир Риму, так и гражданская война 49–45 годов до н. э. отдала римский мир Цезарю — и цезаризму.
От Равенны к Риму вело два маршрута, и Цезарь избрал тот, что был длинней и извилистей — путь вдоль побережья Адриатического моря, но двигался по нему быстро. По мере продвижения Цезаря через этот густонаселенный район многие из рекрутов, набранных для армии Помпея, присоединились к нему — то же самое случилось с войском Наполеона в 1815 году. Морально подавленные силы Помпея покинули Рим, оставив государственную казну, и отошли к Капуе, в то время как Цезарь, вклинившись между авангардом противника в Корфинии и его главными силами под командованием самого Помпея, сосредоточенными около Луцерии, снова добился пополнения своих сил за счет рекрутов противника. Затем он продолжил движение на юг к Луцерии, процесс наращивания его сил, подобно снежному кому, продолжался, однако его наступление, к тому времени ставшее прямым, заставило противника отступить к укрепленному порту Брундизий (теперь Бриндизи), расположенному на «каблуке» Апеннинского «сапога». И сама энергия, с которой он двигался, вынудила Помпея принять решение об эвакуации своих войск через Адриатическое море в Грецию. Таким образом, чрезмерная прямолинейность действий на втором этапе и недостаточное знание Цезарем военного искусства лишили его возможности закончить войну за одну кампанию и вынудили вести военные действия еще в течение четырех лет в различных районах Средиземноморского бассейна.
Далее началась вторая кампания. Цезарь, вместо того чтобы последовать непосредственно за Помпеем, обратил свое внимание на Испанию и перебросил туда свои войска. За то, что он сконцентрировал свои силы против «младшего партнера», Цезарь подвергся резкой критике. Но его расчет на пассивность Помпея оправдался всем ходом событий. На этот раз Цезарь начал кампанию слишком прямолинейно, и его прямое наступление на основные силы противника в Илерде, находящейся сразу за Пиренеями, дало им возможность уклониться от сражения. Штурм города провалился, и Цезарь предотвратил поражение своих войск только личным вмешательством, но моральный дух войск Цезаря продолжал падать до тех пор, пока он не изменил методику своих действий. Вместо дальнейших попыток осады или штурма города, Цезарь занялся созданием искусственного брода, что дало ему возможность контролировать оба берега реки Сикорис (современный Сегре), на которой расположен город Илерда (современная Лерида). Эта угроза перекрытия линий снабжения вынудила помощников Помпея отступить, пока не поздно. Цезарь не помешал противнику беспрепятственно отойти, однако отправил свою галльскую конницу для действий по его тылам, чтобы помешать дальнейшему отходу. Затем вместо штурма моста, прикрывавшегося арьергардом противника, он пошел на риск отправить свои легионы через глубокий брод, считавшийся доступным только для кавалерии, в течение ночи совершил широкий обходной маневр и оказался на маршруте отступления противника. Но даже и здесь Цезарь не пытался сразу дать бой, довольствуясь тем, что мешал противнику найти новые пути отхода, используя кавалерию для задержки и изматывания неприятельских войск, пока его легионы обходили противника с флангов. Решительно сдерживая стремление своих солдат вступить в бой, он одновременно поощрял их братание с воинами противника, которые становились с каждым днем все более уставшими, голодными и подавленными. Наконец, когда Цезарь вынудил их повернуть обратно в направлении Илерды и занять оборону на местности, где не было воды, противник (пять легионов. — Ред.) капитулировал. Это была стратегическая победа, равно бескровная как для побежденных, так и для победителей, и чем меньше солдат было убито у противника, тем больше стало потенциальных сторонников и новобранцев у Цезаря. Несмотря на то что вместо прямых атак применялось маневрирование, кампания заняла всего лишь шесть недель. Но в следующей кампании Цезарь изменил свои методы, и военные действия длились восемь месяцев, прежде чем ему досталась победа, но и тогда она была неполной. Вместо того чтобы наступать на Грецию обходным путем по суше через Иллирию, Цезарь избрал прямой морской маршрут, он выиграл этим некоторое время вначале, но в конечном счете потерял приобретенное преимущество. Первоначально Помпей имел большой флот, у Цезаря же флота не было, и, хотя Цезарь еще раньше приказал срочно строить или искать корабли в большом количестве, только часть необходимого была в его распоряжении. Не желая ждать, Цезарь отплыл из Бриндизи примерно с половиной собранных им сил. Высадившись в Палесте, он двинулся на север вдоль побережья к важному морскому порту Диррахий (современный Дуррес в Албании), но Помпей успел туда первым. К счастью для Цезаря, Помпей, медлительный как обычно, упустил возможность использовать свое превосходство в силах до того, как Антоний с другой половиной армии Цезаря, ускользнув от вражеского флота, соединился с Цезарем. И даже тогда, когда Антоний высадился севернее Диррахия, Помпей, находившийся между войсками Антония и Цезаря, не смог помешать им соединиться в районе Тираны. Помпей отступил, преследуемый противником, тщетно пытавшимся навязать ему сражение. Наконец обе армии заняли позиции друг против друга на южном берегу реки Генуз, которая протекала южнее Диррахия. Временное затишье было нарушено Цезарем, применившим обходной маневр. Совершив обходной семидесятикилометровый марш-бросок по холмистой местности, Цезарю удалось занять удачную позицию между Диррахисм и армией Помпея, до того как последний, которому надо было пройти всего 40 километров, начал наконец движение и отступил. Но Цезарь не использовал полученное преимущество, а Помпей с его характером, да еще имея линии снабжения по морю, не собирался атаковать первым. Тогда Цезарь принял оригинальное, но исключительно невыгодное решение строить укрепления и окружить армию Помпея, которая не только была сильнее его собственной, но и легко могла обеспечить себя снабжением по морю или в любое время беспрепятственно погрузиться на суда и уйти.
Даже «Помпей медлительный» не мог удержаться от соблазна нанести удар по слабым участкам такой слабой блокады, и его успех заставил Цезаря собрать силы и попытаться восстановить положение контратакой, катастрофически провалившейся. (Фронтальную атаку с суши армия Помпея сочетала с десантом с моря в тыл укреплений противника. Левый фланг армии Цезаря был разбит. — Ред.) Только пассивность Помпея спасла армию Цезаря от поражения.
Солдаты Цезаря хотели нового сражения, но Цезарь усвоил полученный урок и, выправив положение после отступления, вернулся к стратегии непрямых действий. Помпею также следовало бы прибегнуть к этой стратегии, переправившись через Адриатическое море и восстановив свою власть в Италии, где после морального воздействия от поражения Цезаря для этого создалась благоприятная обстановка. Цезарь своими действиями дал понять, что он хорошо представлял опасность для него от возможного маневра со стороны Помпея в западном направлении.
После победы при Фарсале Цезарь преследовал Помпея, пройдя через Дарданеллы, Малую Азию и далее, через Средиземное море до Александрии, где Птолемей (точнее, его люди) вынужденно убил Помпея, избавив Цезаря от значительных затруднений. Однако Цезарь лишился достигнутого преимущества, вмешавшись в схватку между Птолемеем и его сестрой Клеопатрой за египетский престол и потеряв восемь месяцев на совершенно ненужную войну. Похоже, что периодически повторявшаяся и глубоко укоренившаяся ошибка Цезаря состояла в том, что он стремился к достижению цели, непосредственно находящейся у него перед глазами, но второстепенной по значению, в ущерб менее заметной, по главной цели.
Подаренное время позволило сторонникам Помпея собраться с силами и вновь закрепиться в Африке и Испании. Сложность положения Цезаря в Африке усугубилась прямыми действиями, предпринятыми помощником Куриоком. Высадившись и первоначально одержав победу, Курион попал в ловушку царя Юбы, союзника группировки Помпея, и с войском был уничтожен. Цезарь начал Африканскую кампанию столь же прямолинейно, стремительно и с таким же недостатком сил, как и Греческую кампанию, — как обычно, сам сунул голову в приготовленную петлю и избежал поражения лишь благодаря всегда сопутствующей ему удаче и тактическому мастерству. После этого он укрепился в лагере неподалеку от Руспена, ожидая прибытия остальных легионов и уклоняясь от всяких соблазнов ввязаться в бой. На несколько месяцев в Цезаре возобладал полководец, предпочитающий маневрирование, сохраняющее силы армии, и даже после прибытия подкреплений он придерживался стратегии чрезвычайно непрямых, хотя и ограниченных действий, постоянно маневрируя и нанося булавочные уколы, оказывающие угнетающее действие на моральное состояние противника, что было видно из увеличивавшегося потока дезертиров. Наконец, в результате более широкого непрямого подхода к важной базе противника в Тапсе Цезарь создал благоприятную возможность для сражения, и его войска, закусив удила, стремительно бросившись в атаку, выиграли битву без всякого руководства сверху. В последовавшей вслед за тем Испанской кампании Цезарь стремился избегать больших потерь в живой силе, совершая непрестанно короткие по протяженности маневры, чтобы вынудить противника занять невыгодное положение для битвы. Благодаря такой тактике Цезарь добился победы в сражении при Мунде. Однако упорный характер этого сражения и большие потери показали различие между экономией сил и обычной их бережливостью. Непрямым действиям Цезаря недоставало размаха и внезапности. В каждой из кампаний он ослаблял моральный дух противника, но не уничтожал его окончательно. Причиной этого, видимо, является то, что Цезарь больше заботился о воздействии на психологию солдат противника, чем на психологию их начальников. Но если его кампании помогают определить качественное различие между двумя видами непрямых действий — против войск противника и против его командования, то они, кроме того, очень убедительно показывают различие между прямыми и непрямыми действиями. Цезарь терпел неудачи всякий раз, когда он применял прямые действия, и восстанавливал утраченное каждый раз, когда прибегал к непрямым действиям.
Глава 4
ВОЙНЫ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Эта глава играет роль всего лишь связующего звена между циклами древней и современной истории, ибо, как ни соблазнительны некоторые средневековые кампании, источники наших знаний о них являются куда более скудными и куда менее надежными, чем в отношении более ранних или более поздних времен. Дело в том, что научная истина в дедукции причин и результатов безопасного хода событий должна быть основой нашего анализа истории с опорой на установленные факты и проходить через определенный период, когда необходимо выбирать между противоречащими между собой историческими источниками и критикой этих источников. Правда в том, что вихри противоречий бушевали и бушуют скорее вокруг тактических, нежели стратегических деталей средневековой военной истории, но поднятая при этом пыль способна упрятать оба этих аспекта из виду для обычного исследователя войны и вызвать в нем совершенно излишние и ненужные сомнения в выводах, извлеченных из этого периода истории. Но, не включая все это в свой строгий анализ, мы можем слегка коснуться достоверных фактов из эпизодов средневековой военной истории, используя их как средство для пробуждения потенциального интереса и пользы.
На Западе в Средние века военный дух феодального «рыцарства» был враждебен военному искусству, но монотонная тупость курса такого военного развития освещается немногими яркими вспышками — по пропорции, возможно, не меньшей, чем в любой другой период в истории.
Норманны дали нам самые ранние проблески, а их потомки продолжали освещать течение средневековых войн, предпочитая не проливать норманнскую кровь; по крайней мере, цена, которую они ей придавали, подтолкнула их к использованию мозгов, а не крови, получая при этом заметную выгоду.
Эта дата, которую знает каждый школьник, даже если он не знает никакой другой, а именно 1066 год, освещена стратегией и тактикой настолько искусными, насколько решающими были и их результаты — решающими не только по непосредственному исходу, но и по влиянию на весь ход истории. Вторжение Вильгельма (герцога Нормандии) в Англию использовало прием стратегического отвлечения и тем самым победило в самом начале зарождения ценностей непрямых действий. Этим отвлечением стала высадка мятежного брата короля Гарольда — Тостига вместе со своим союзником королем Норвегии Гаральдом Гардрадом Старшим (король Норвегии в 1046–1066 гг., женат, кстати, на дочери Ярослава Мудрого, при дворе которого долго находился (служил также в Византии в качестве вождя варяжской дружины). — Ред.) на побережье Йоркшира. Хотя она, казалось, представляла меньшую непосредственную угрозу, чем вторжение Вильгельма, она созрела раньше и тем самым добавила эффективности планам Вильгельма, несмотря на то что этот первый десант был быстро разбит. Спустя два дня после уничтожения норвежских агрессоров у Стамфорд-Бриджа Вильгельм высадился на берегу Суссекса. И тут мы видим первое гениальное действие Вильгельма. Вместо того чтобы продвигаться на север, он вынудил Гарольда ринуться очертя голову на юг лишь с частью своих войск, начав опустожение Кента и Суссекса. Чем дальше на юг двигался Гарольд и чем скорее он давал сражение, тем дальше в пространстве и времени отделялся он от своих подкреплений. Этот расчет был оправданным, и Вильгельм вынудил Гарольда принять бой у берега Ла-Манша и решил тактический исход сражения непрямым воздействием — приказав части своих войск совершить ложное отступление, отчего были нарушены боевые порядки его оппонентов. И в заключительной фазе применение Вильгельмом навесной стрельбы его лучников, стрелявших под большим углом возвышения, что привело к смерти Гарольда, может быть классифицировано как непрямое воздействие.