Решающие войны в истории
Шрифт:
Но, хотя Мальборо оказался в тылу франко-баварской армии по отношению к Франции, он все еще был перед ее фронтом по отношению к Баварии. Такое положение его войск в сочетании с другими условиями не давало ему возможности использовать созданные им благоприятные стратегические преимущества. Одно из условий было обычным для того времени — отсутствие гибкости в тактической организации войск, что затрудняло завершение стратегического маневра. Британский командующий мог заманить противника к «воде», но не мог заставить его выпить ее — не мог заставить врага принять бой против его воли. Другим условием было то, что Мальборо доджен был поочередно (через день) меняться главенством командования с осторожным маркграфом Баденским.
Враг обосновался на сильной позиции у Ульма на Дунае. Мальборо сначала думал отыскать неохраняемый проход дальше на восток, чтобы проникнуть в тыл противника, но скорее из риска, чем из-за задержки осторожного маркграфа выбрал свой день командования для успешного, хотя и дорого стоившего нападения на отряд противника, прикрывавший переправу у Донауверта. Однако главная армия благополучно отошла к Аугсбургу. Тогда Мальборо опустошил Баварию из стремления принудить ее курфюрста к миру либо принять бой в невыгодной позиции. Эта цель оказалась обесцененной еще одним условием того времени — поскольку войны велись правителями, а не народами, эти побочные неприятности оказали очень малое влияние на самого курфюрста Баварского. Так что у Таллара было время прийти с Рейна, но его приход был компенсирован прибытием Евгения Савойского,
Потом Мальборо вернулся во Фландрию, после чего французская армия отошла за свою новую оборонительную линию — от Антверпена до Намюра. В 1705 году он снова отвлек французскую армию в ложном направлении и, изменив направление, прорвался через слабый сектор только для того, чтобы лишиться победы из-за своих голландских «деревянных башмаков». В кампании следующего года Мальборо задумал еще более непрямое воздействие — соединиться с Евгением Савойским в Италии, но голландская «скромность» накрепко привязала его к Фландрии. Тем не менее внезапная вспышка активности Виллеруа, рискнувшего выйти за свои укрепленные позиции, позволила Мальборо, который не стал дожидаться отрядов своих союзников, перехватить французов до того, как они могли добраться до крепостей Меца. При Рамийи (в 1706 г.) блестящий тактический непрямой подход принес ему победу, которой он воспользовался, эффективно преследуя противника, и вся Фландрия и Брабант оказались у него в руках. В том же году война в Италии завершилась практически еще одним примером непрямых действий. На начальном этапе принц Евгений Савойский был вынужден отойти на восток до самого озера Гарда и далее в горы, в то время как его союзник, герцог Савойский, был осажден в Турине. Вместо того чтобы пробиваться вперед, Евгений перехитрил и ускользнул от противника, бросив свою базу на произвол судьбы, прошел с боями через Ломбардию и Пьемонт, а при Турине нанес решающее поражение численно превосходящему (45 тысяч против 36 тысяч), но морально подавленному неприятелю.
Приливная волна войны уже докатилась до французских границ, как северных, так и южных. Но в 1707 году отсутствие единства цели среди союзников дало Франции время собрать силы, а в следующем году она сосредоточила свои главные силы против Мальборо (и принца Евгения Савойского. — Ред.). Привязанные к Фландрии и значительно уступая в численности, он и Евгений «повторили в обратном направлении» Дунайскую операцию, перебросив армию Евгения с Рейна для соединения с Мальборо. Но сейчас французами командовал способный военачальник Вандом, и они перешли в наступление еще до прибытия Евгения. Вынудив Мальборо отступить к Лувену своей прямой угрозой, Вандом реализовал свою первую хитрость, неожиданно повернув на запад, чем отвоевал Гент, Брюгге и практически всю Фландрию к западу от Шельды без усилий. Но вместо того, чтобы отправиться навстречу на бой лицом к лицу, Мальборо (и Евгений Савойский. — Ред.) азартно и рискованно ударил в направлении на юго-запад, чтобы встать между ним и французской границей. При Ауденарде первоначальное преимущество, завоеванное стратегическим маневром, было развито тактическим успехом (11 июля
1708 г. французы потеряли 15 тысяч, из них 8 тысяч пленными (из 100 тысяч), союзники 3 тысячи из 105 тысяч. — Ред.).
Если бы Мальборо удалось осуществить свое желание начать быстрое наступление на Париж, война могла бы быть закончена. И в реальности Людовик XIV искал мира той зимой, предлагая условия, которые вполне удовлетворяли целям союзников, но те отвергли условия перемирия ради перспективы полного унижения французского короля. Так что эта война вспыхнула вновь в 1709 году. План Мальборо заключался в непрямом военном действии на ключевую политическую цель — его идея состояла в том, чтобы проскользнуть мимо вражеских войск, блокируя их крепости, и нацелиться на Париж. Но это было слишком дерзко даже для Евгения Савойского. Так что план был переделан, и в новом варианте исключалась прямая атака на траншейные позиции, прикрывающие границу между Дуэ и Бетюном, но вместо этого план был нацелен на то, чтобы захватить фланговые крепости Турне и Моне в качестве предварительного шага перед вторжением во Францию по дороге, проходящей восточнее укрепленной зоны. И опять Мальборо удалось ввести в заблуждение оппонентов. Его угроза прямой атаки на укрепленные позиции заставила противника отвести большую часть гарнизона Турне для их укрепления, и в ответ на это Мальборо развернулся и замкнул кольцо вокруг Турне. Но тем не менее эта крепость столь упрямо сопротивлялась, что это стоило ему двух месяцев задержки. Однако затем он обрушился на Моне и обложил его. Но французы достаточно быстро передислоцировались, чтобы блокировать Мальборо и Евгению Савойскому путь вперед и помешать дальнейшему развитию намеченного плана. Теперь Мальборо впервые сам занялся организацией прямого воздействия, проявляя меньшую мудрость, чем Кромвель перед Данбаром, и, хотя атака хорошо окопавшегося и подготовленного противника, удерживавшего «ворота» Мальплаке, закончилась победой, она стоила таких непропорциональных потерь, что маршал Виллар (тяжело раненный в этой битве), командующий французской армией, писал Людовику: «Если Господь дарует нам еще одно такое поражение, противники вашего величества будут уничтожены». (11 сентября 1709 г. при Мальплаке атаковавшие союзники (117 тысяч) под командованием Евгения Савойского и Мальборо потеряли 25–30 тысяч убитыми и ранеными. Французы (90 тысяч), потеряв 14 тысяч убитыми и ранеными, в полном порядке отступили. В результате в октябре пал Моне, которому они не смогли помочь. — Ред.) Его приговор содержал пророческую истину, потому что победа у Мальплаке стоила союзникам их надежд на победу в войне.
В 1710 году воцарилась тупиковая ситуация, когда Мальборо оказался, как в клетке, за решеткой укрепленных оборонительных сооружений, которые французы соорудили от Валансьена до моря, а его политические враги получили новый рычаг для ослабления его позиций у себя дома. Вскоре Мальборо отозвали на родину, чтобы встретить с позором (обвинен в растрате. — Ред.), ив 1712 году Англия покинула своих союзников, предоставив им возможность воевать без нее (подобное британцы делали много раз в своей истории. — Ред.). Австрийцы и голландцы под началом Евгения Савойского все еще какое-то время держались, и обе стороны в равной степени все более и более изматывались. Но в 1712 году Виллар совершил сложный маневр и в результате одержал недорогой ценой решающую победу над союзниками у Денена (18–24 июля 1712 г. армия Виллара (108 тысяч) нанесла поражение австро-голландской армии (122 тысяч) Евгения Савойского. Французы взяли Денен, потеряв 2 тысячи. В Денене погибло две трети его 12-тысячного гарнизона. — Ред.). Это довершило развал коалиции, и Людовик теперь мог добиться мира совсем не на тех условиях, которые достались бы ему перед Мальплаке. Одно прямое действие уничтожило совокупное преимущество, которое создали только непрямые действия, и не менее важная особенность состояла в том, что теперь вопрос был окончательно урегулирован, правда, другим путем, но все же с помощью еще одного примера непрямых действий.
Хотя союзники не добились своей главной цели — помешать созданию Людовиком XIV реального союза Франции и Испании, Англия вышла из этой войны с территориальными приобретениями. И это произошло благодаря дальновидности Мальборо, простиравшейся за узкие рамки его собственных театров военных действий. С целью военного отвлечения и для достижения политических преимуществ он сочетал удаленные операции в Средиземноморье со своими собственными во Фландрии. Экспедиции 1702 и 1703 годов помогли исключить Португалию и Савойю из баланса вражеских сил и подготовить почву для операции против более крупной «подпорки» — Испании. Следующим шагом стало взятие в 1704 году Гибралтара. Затем Питерборо искусно провел в Испании отвлекающий маневр, и в 1708 году в ходе другой экспедиции был захвачен остров Менорка. Хотя более поздние военные операции союзников в Испании велись при неудачном командовании и были менее успешны по результату (попросту проиграны. — Ред.), Англия вышла из войны, владея Гибралтаром и Меноркой, этими двумя ключами к господству в Средиземном море, а также Новой Шотландией и Ньюфаундлендом в Северной Атлантике.
Неустойчивые результаты Войны за австрийское наследство в 1740–1748 годах невозможно лучше иллюстрировать чем-то иным, нежели фактом, что самая успешная в военном отношении нация — французы — почерпнула из нее фразу «ты глуп, как мир (антитеза войны. — Пер.)», чтобы разражаться ею в адрес соотечественников, вызывающих неприязнь. Фридрих II Великий, из тех правителей, что созданы выигрывать, был, однако, «барышником». Он вначале захватил Силезию, а потом отстранился от участия в войне и, хотя позднее опять вступил в нес, много рисковал, больше не получив, кроме как права приукрасить некоторые блестящие победы цветами своего флага. Однако война дала Пруссии престиж великой военной державы. События, решившие уступку Силезии в пользу Пруссии ранним мирным договором в Бреслау в 1742 году, заслуживают внимания. Ибо в начале того года подобная перспектива представлялась скорее увядающей. Было организовано совместное наступление французской и прусской армий на австрийские главные силы. Но французы вскоре вынуждены были остановиться. Тогда Фридрих вместо продолжения марша на запад для соединения со своим союзником внезапно повернул на юг в направлении Вены. Хотя его передовые отряды появились перед неприятельской столицей, он быстро отошел назад, пока армия противника надвигалась с целью отрезать его от своего тыла. Это наступление Фридриха обычно осуждалось как всего лишь опрометчивая демонстрация, и все-таки ввиду ее последствий такое обвинение может оказаться чересчур суровым. Потому что его быстрый отход, явное «спасайся, кто может», увлек австрийцев в погоню за ним далеко от Силезии, где, оказавшись в безвыходном положении, он нанес резкий удар, выполнив поворот кругом, развивая успех решительным преследованием противника. Всего лишь через три недели Австрия заключила с Фридрихом сепаратный мир, по которому уступила Силезию. Было бы не очень разумно делать серьезные выводы из этого события, и все-таки по крайней мере интересно, что внезапное предрасположение австрийцев к миру с уступками последовало за всего одним непрямым действием в войне на этом театре, хотя оно состояло в простом появлении перед Веной и маленькой тактической победе, вырванной явно из пасти разгрома, да к тому же куда менее зрелищной, чем многие другие победы Фридриха.
Если Война за австрийское наследство была неопределенной по части решительных результатов, другая очередная крупная война середины XVIII века была не лучше — с точки зрения европейской политики. Страной, которая достигла результатов, которые решительным образом повлияли на ход европейской истории, была Англия. И хотя Англия не была прямым участником Семилетней войны (1756–1763), она внесла свой вклад и извлекла свои прибыли непрямым путем. Дело в том, что, пока армии Европы изматывали себя и свои государства в прямых боях, небольшие отряды из Англии превращали это ослабление влияния европейских стран в преимущество, завоевывая земли для будущей Британской империи. Кроме того, факт, что Пруссия, находясь на грани истощения (полного краха. — Ред.), получила мир неопределенного характера вместо мира оскорбительного, был в равной мере обязан как косвенному нарушению наступательной мощи Франции из-за ее колониальных бед, так и срыву намеченного смертельного удара России по Пруссии из-за смерти русской царицы Елизаветы. Для Фридриха длинная цепочка блестящих побед в сражении закончилась тем, что к 1762 году он остался почти без ресурсов и неспособным к дальнейшему сопротивлению. (Заняв в декабре 1761 г. трон, Петр III (внук Петра I, сын царевны Анны Петровны и герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского), поклонник прусского короля Фридриха II, отдал ему все завоеванное русской армией, и даже приказал повернуть штыки против союзников. Вскоре в ходе дворцового заговора был свергнут и убит, но дело было сделано — Пруссия уцелела. — Ред.)
Таким образом, лишь одну кампанию между европейскими войсками в этой длиной серии можно назвать истинно решающей как в смысле военных, так и политических результатов — это Квебек. И она была не только самой короткой, но и велась на второстепенном театре военных действий. Поскольку взятие Квебека стало возможным благодаря способности к крупному стратегическому непрямому действию, содержавшейся в морской мощи, потому действительный военный ход этой кампании был решен с помощью стратегических непрямых действий. Кроме того, урок этот еще более впечатляющ, потому этот явно опасный непрямой подход был предпринят только после того, как прямое наступление англичан на линию Монморанси (французские форты) провалилось, сопровождаясь тяжелыми потерями в живой силе, а еще больше — в боевом духе. Справедливости ради надо заметить, что Вулф (Вульф) отказался от этого прямого воздействия после того, как различные приманки — бомбардировка Квебека и демонстрационные действия отдельных отрядов в Пуэн-Леви и возле водопадов Монморанси — не смогли выманить французов с их крепких позиций. Но неудача этих акций в сравнении с успехом его финального десанта во французском тылу выше Квебека — вот где урок. Выманить врага — недостаточно; необходимо вытянуть его насильно. То же и в неудаче финтов, ложных выпадов, которыми Вульф пытался подготовить свое прямое воздействие. Ввести врага в заблуждение еще недостаточно; его надо отвлечь — а это требует сочетания обмана мозга противника, лишения его свободы предпринять какие-то контрмеры, а также распыления его сил. Последний ход азартного игрока — вот как со стороны выглядит конечная операция Вулфа, причем все эти условия были выполнены — и в результате была победа. Для тех, кто изучает военную историю, степень ослабления французских войск не выглядит оправдывающей степень их поражения. Были написаны многочисленные научные труды с целью показать, что могли бы сделать французы и как они могли бы вполне исправить свою ситуацию. Но Квебек ярко демонстрирует ту истину, что победа скорее достигается подрывом морального духа и срывом планов командования противника, чем физическим воздействием на его войска. Влияние этих факторов значительно важнее географических и статистических данных, анализ которых зачастую занимает девять десятых объема книг по военной истории. (Взятие Квебека стало следствием блокады с моря французских сил в Канаде, которые не получали подкреплений. Квебек защищали в основном ополченцы, охотники и союзные индейцы, а также менее одной тысячи солдат регулярной армии. И англичане одержали очередную «великую победу». — Ред.)