Решение номер три (Сборник)
Шрифт:
«Это не Сорог. Я говорю по его поручению, он сам, к сожалению, пострадал. Он просит вас срочно приехать…»
Она не дала ему договорить:
– Он запретил мне покидать это место без его сопровождения.
«Но я же сказал: он не в состоянии…»
– Всё равно. Я не стану нарушать его указаний.
«Вы губите себя! Вам грозит…»
– Я знаю, что мне грозит. Но не сдвинусь с места. Разве что… если за мной приедут, имея на руках доказательство того, что это действительно его желание.
Она покосилась на меня, я одобрительно кивнул ей и улыбнулся.
«Ну и упрямы же вы! Хорошо, пусть будет по-вашему».
На
«Назовите адрес: я же не знаю, где вы!»
Врёт, конечно; но это – наименьший из его грехов.
Лига назвала адрес, который возник перед нею на мониторе. Бревор может быть доволен: сказанное совпадает с тем, что установил и он сам.
«Ждите. Буду через десять минут».
– Хорошо. Больше не звоните, я отключаю связь.
«Пожалуйста, не делайте этого: может быть, мне понадобится ещё связаться с вами – уточнить, как к вам подъехать, или же как-то изменится обстановка…»
– Ну, я подумаю. Может быть…
«Ещё раз прошу: не отключайте! Я спешу к вам».
Конец связи. Лига глубоко вздохнула, вопросительно глянула на меня.
– Мне вернуться туда, вниз?
– Там не очень приятно, правда?
– Нет, ничего… но уж как-то очень тоскливо.
– Тогда побудьте здесь, мне тоже будет приятно. Сейчас тут уже безопасно, если он и станет предпринимать что-то на расстоянии, то слова пойдут по вашей связи – а я уже отключил её отсюда, там же никого, как вы понимаете, не будет, так что никто не понесёт ущерба. Но, возможно, он захочет действовать наверняка, то есть разить с минимального расстояния. Такое ему раньше не удавалось – или почти не удавалось, в двух случаях, кажется, он был на прямой видимости, и всё прошло – лучше не надо. Для него, конечно. А может быть, он попробует действовать по связи – но потом всё-таки явится, чтобы убедиться в полном успехе – или завершить дело, если успех окажется лишь частичным.
– Сим, мне очень не хотелось бы ожидать его там. Если откровенно, то я боюсь.
– А вам там и нечего делать. Туда пойду я – сейчас же. А вы здесь останетесь в недосягаемости: все средства связи я отключаю, а физически сюда не сможет вломиться даже усиленный отряд рейнджеров. Расслабьтесь, поставьте кристалл с хорошей музыкой – только не в центр, его я тоже отключаю для верности, а в плейер: вот в этот. Но не ставьте что-нибудь длинное, я вернусь скоро. Да, вот ещё что: наговорите-ка мне несколько слов. Вот сюда.
– Что сказать?
– Громко крикните: «Поднимитесь ко мне! Открыто!»
Она крикнула.
– Нет, не так. Это должен быть не крик отчаяния, а достаточно сухое приглашение. Как если бы вы до последнего мгновения сомневались: ехать ли с ним или нет, и жаждете увидеть какую-то мою вещицу, что ли, как подтверждение… Поняли?
Она кивнула. Я включил запись. Кивнул. Переключил и послушал. Мне понравилось. Лига сказала:
– Не думала, что у меня такой противный голос.
– Очень приятный голос, Лига. Но вы волнуетесь, даже боитесь, так что вполне естественно.
– Вы мастер успокаивать. С вами рядом стыдно бояться, но… Сим… Вы уверены, что справитесь с ним?
– Лига, вы что – стали сомневаться во мне?!
– Нет, конечно же нет…
Я позавидовал ей, потому что у меня самого
15
Не знаю, пытался ли Бревор передать слова на расстоянии. Скорее всего да, но вряд ли на полную мощность: основную надежду он возлагает, конечно, на личный контакт. Контакт будет; но только не с Лигой. Потому что разговор предстоит чисто мужской. Я ещё точно не знаю, как он сложится. Но, кажется, решение уже найдено. Рискованное. Очень. Но, кажется, единственно возможное. Решение номер три.
…Он приехал на несколько минут позже, чем я ожидал. Наверное, принимал какие-то дополнительные меры предосторожности – возможно, опасался засады на подходе или в подъезде, вызывал свою казённую охрану, да и (как я предполагал) какое-то время ушло у него на то, чтобы изменить внешность: никакой случайный прохожий, сосед или наблюдающая камера не должны были увидеть его, чтобы впоследствии дать показания. Впрочем, как раз это меня не очень интересовало: я в первую очередь воспринимал не внешний облик, это входило в круг моих способностей. И он ещё только, расставив охрану по местам, приближался к подъезду, а я уже знал, что это – он и не кто другой, не какое-то подставное лицо, посланное на разведку. Впрочем, я и не ожидал ничего такого: у Бревора никогда не было соучастников, потому он и ходил до сих пор на свободе. Соучастник в перспективе всегда – свидетель обвинения. Охрана не в счёт: она никогда ничего не видит.
Он вышел на связь, уже оказавшись в подъезде:
– Мадам Гвин, я внизу. Спускайтесь, жду.
И услышал в ответ заготовленное: «Поднимитесь ко мне! Открыто!»
Конечно, это могло в какой-то мере смутить его, как и любое другое отступление от уговора. Но я надеялся, что, находясь на расстоянии одного – последнего – шага от выполнения замысла, он уговорит себя рискнуть – соответственно приготовившись, конечно, к возможным неожиданностям. Однако их тут было больше, чем он мог себе представить; во всяком случае, так я полагал. Хотя возникали они далеко не сразу. И он смог без приключений подняться на второй этаж, убедиться в том, что никто его не подстерегает (второй этаж был и последним, а дверь – единственной), а также и в том, что дверь приотворена. Он вошёл медленно и бесшумно; в руках его не было оружия – видимо, в случае осложнений Бревор полагался на свои боевые умения, и я не сомневался в том, что он владеет не самой маленькой суммой нужных приёмов.
Я слышал, как он прошагал по коридору, стараясь ступать как можно тише, однако пол был оборудован множеством датчиков, акустических и контактных. Остановился перед дверью, что вела в комнату, то есть – ко мне; мгновенная нерешительность – и дверь распахнулась. Он шагнул внутрь, успев изобразить улыбку, самую доброжелательную из всех, на какие был способен. И увидел меня, сидящего в кресле и не менее ласково улыбающегося ему.
Бревор, что называется, встал на тормоза. Одновременно дверь за его спиной затворилась, лязгнул один автоматический запор, за ним – другой. Они могли бы сработать и совершенно бесшумно, однако лязг металла был одним из способов давления на психику.