Шрифт:
Артур
Утреннее солнце роняло на землю неяркие пока, но невероятно чистые лучи. Да-да, именно ощущение странной, нереальной чистоты они и создавали. И даже листья деревьев, оказавшиеся у них на пути, не портили впечатления. Свет пронизывал их, и каждый листочек словно вспыхивал изнутри неярким теплым изумрудом, а капли росы, преломляя золотые блики, заставляли их играть феерией красок. И радужное это сияние придавало даже старому, замшелому коряжнику веселый и праздничный вид. Что уж говорить о небольшой уже не чаще, но еще и не поляне, расположившейся
Человек, сидевший у почти догоревшего костра, был странно неподвижен. Не мертв, не погружен в сон, а именно неподвижен, как скала. Пожалуй, это была его единственная странность, а так — человек как человек. Высокий, это было заметно даже несмотря на позу, широкоплечий, темноволосый, в темной же, отлично подогнанной по фигуре куртке. Длинный меч в ножнах лежал рядом с ним на траве — человек, похоже, охранял небольшой, практически сливающийся с деревьями, между которыми его, собственно, и построили, шалаш. Несколько свертков неровной грудой высились возле него, а чуть в стороне паслись стреноженные лошади. Больше на поляне никого не было — не считать же всевозможных полевок и прочих кузнечиков, в изобилии шастающих туда-сюда.
Сидящая на ветке птица, наклоняя голову, любопытно посматривала на мужчину то правым, то левым глазом. Человек не реагировал. Как ни странно, от него не исходило угрозы. Никакой. Абсолютно. Примерно так, наверное, мог быть опасен камень. Лежит себе и лежит. Для птицы это было незнакомо, остальные двуногие опасность прямо-таки излучали, но в ее маленькой голове не находилось места для логического анализа и поиска несоответствий.
Еще раз присмотревшись, птица собралась уже спуститься, чтобы оценить на вкус как раз высунувшегося из трухлявого бревна червяка, но в этот момент инстинкт буквально схватил ее за хвост. Мгновение спустя ей стала понятна и причина паники — внизу, крадучись, к поляне приближались шестеро. И старались сделать это так, чтобы сидящий у костра человек их не заметил.
Этим людям, наверное, казалось, что они перемещаются совершенно бесшумно. Да, пожалуй, собратья их и не услышали бы. Но для обитателей леса даже очень тихо идущий человек шумит оглушительно. Есть, конечно, редкие исключения, однако эта шестерка к ним явно не относилась. Птица еще раз наклонила голову, прислушалась и взлетела. Она была уже старой, мудрой и прекрасно знала: там, где двуногие, жди беды.
Между тем шестеро смелых — обычно, чтобы не бояться одного, надо подходить всемером — неспешно приблизились к сидящему. Двое, вооруженные арбалетами, аккуратно взяли его на прицел. К их удивлению, мужчина не испугался. Даже головы не поднял. Только сказал негромко:
— Ну и чего приперлись? Я не старьевщик, хлам не покупаю.
Мужики переглянулись. Действительно, их оружие, и арбалеты, и мечи, и топоры, даже в лучшие времена качеством не блистало, а сейчас, тронутое временем и частым использованием, могло устрашить разве что крестьян… Одежду, кстати, рваньем не назовешь, но и парадной тоже. Однако их ведь было шестеро! И потом, как он узнал?
— А ну, выворачивай карманы. И меч ко мне толкни.
— Фу, как некрасиво, — лениво отозвался сидящий и поднял, наконец, глаза. Светло-зеленые, ярче, чем листва вокруг. Главарь невольно вздрогнул — никогда в жизни не видел таких глаз. — Я имею к вам встречное предложение. Вы бросаете свои железки и уходите прочь…
Договорить он не успел. Кусок плотной ткани, закрывающий вход в шалаш, внезапно колыхнулся, и из-за него показался… показалась… В общем, челюсти горе-разбойников с отчетливо различимым дружным лязгом упали чуть ли не до пупа. Да и было, честно говоря, от чего.
Из шалаша ловко и как-то очень изящно выбралась молодая светловолосая девушка. Ну, само по себе это шок вызвать не могло в принципе — что в шалаше кто-то есть, было ясно с самого начала. А вот то, что из одежды на стройной фигурке были только панталоны, причем невероятно короткие, странного покроя и почти ничего не прикрывающие, вогнало разбойников в шок. Все же они были, по сути, не более чем пейзанами, с регламентированным церковью патриархальным и достаточно целомудренным взглядом на жизнь. Короче говоря, резать их можно было в тот момент совершенно без усилий, но мужчина так и не попытался встать, только чуть заметно улыбнулся.
Между тем девушка, не обращая ни малейшего внимания на сальные взгляды собравшихся, ловко обошла их и решительно направилась к ручью. Умываться. Когда она наклонилась к воде, челюсти разбойников дружно захлопнулись и так же дружно их хозяева сглотнули слюну.
— Она у тебя что, совсем стыд потеряла? — после краткой паузы выдал один из них, пожилой и невысокий, с шикарной лысиной и реденькими кустиками растительности там, где у нормальных мужчин растет борода.
— А мертвецов не стыдятся, — равнодушно отозвался мужчина, подобрал толстый сук, пошевелил угли и подбросил в костер несколько мелко колотых поленьев из лежащей рядом кучи. — Джоанна, кофе будешь?
— Буду, — отозвалась, не оборачиваясь, девушка. — И скажи этому козлу с высокими моральными требованиями, чтобы или пасть закрыл, или зубы почистил. А лучше и то и другое бы сделал — воняет.
— Чего-о! — Лысый аж на месте подпрыгнул. — Да я ее сейчас за такие слова…
Договорить он не успел, поскольку девушка внезапно развернулась. Коротко, резко, всем корпусом. И на сей раз внимание собравшихся привлекли не ее прелести, отнюдь, кстати, не выдающиеся, а маленький шарик живого огня, который она держала в руках, словно игрушку.
— Ведьма… — хрипло выдавил из себя лысый, и это были последние слова в его не самой длинной и редкостно никчемной жизни. В следующий миг он увидел пламя, коротким всплеском метнувшееся ему в лицо, а затем свет в глазах разбойника померк. Навсегда.
Артур внимательно посмотрел на поляну, мгновенно превратившуюся в поле брани, вздохнул:
— И ты собираешься завтракать под запах подгоревшего шашлыка?
— Убери их, а с запахом проблем не будет.
— О-хо-хо, — вздохнул Артур. — Веселишься ты, а работать, как всегда, мне…