Решимость: почти святой Брайан
Шрифт:
В один такой день Брайан как всегда читал Священные Тексты, сидя на холодном полу возле двери, а ей достаточно отпустили цепь, чтобы она могла лежать подле своей стены – противоположной. Это был, казалось, один из тех дней, когда она только и делает, что дремлет и постанывает. Закончив с молитвами и чтениями, Брайан встал. Но за вздох до того, как он крикнул, чтобы отпирали, он, неловко пошатнувшись, оказался прямо в зубах эскортесс – она так быстро метнулась в его сторону, что он едва увидел это. Она прыгнула головой вперёд и достала до его груди зубами. Ей попался
Шок помешал крылатому сразу среагировать на нападение. Тем временем женщина уже рванула его на пол и подтащила ближе к себе. Она рвала его плоть зубами и мужчина сквозь боль, ужас и отвращение понял, что как только зубы эскортесс приблизятся к его шее – он мёртв. Брайан ощущал себя парализованным, так что единственным решением было – воплотить меч. Нужна всего лишь мысль о клинке, и он тут же появляется в руке. Хватило одного точного и сильного замаха, чтобы вонзить меч в женщину. Меч вошёл в её тело возле ключицы с шипением и хрустом и превратил все внутренности в месиво, когда повернулся в ране. Кончик клинка должен был оказаться где-то в её бедре. Моргана Аргиад затихла. Брайан отшвырнул её от себя и откатился к стене. Меч призвал обратно прямо из её тела и убрал оружие, отпустил, расформировал из предмета в бесплотное магическое свечение воздуха. Тени потеряли свою контрастную черноту, свет перестал быть таким тусклым.
Некоторое время оба лежали молча. Тело эскортесс восстанавливалось, пока его хозяйка не приходила в сознание, и уже была почти цела, когда задышала и открыла глаза – вот уж кому никогда не требуется никакого лечения в принципе. Крылатый ещё долго сидел и исцелялся, привалившись к стене и подобрав ноги.
– Я понял две вещи, женщина. Первая – моя молитва в твоём случае особой силы не имеет. Второе – я зря тебе не рассказал о самом главном. Теперь я расскажу и посмотрю, как ты будешь вести себя дальше.
Моргана Аргиад всё ещё молчала, но теперь она открыла глаза.
– Вот уже три периода между Севером и Югом – перемирие, – сказал Брайан и замолчал, внимательно глядя на эскортесс. Она посмотрела на него без выражения, но постепенно начала хмуриться. Молчание длилось так долго, что Брайан почти полностью привёл себя в порядок. Остались только рваные дыры на монашеском облачении ордена, которое он носил в непраздничные дни и голубоватый блеск его перламутровой крови на всех поверхностях вокруг. Да, так. В целом всё в порядке, если не обращать внимания на тот маленький, поблескивающий серебром кусочек, похожий на часть одной из его внутренностей. Неужели… печень?
– Как будто от этого я меньше должна хотеть тебя убить, – сказала-таки она после длительного молчания.
Брайан серьёзно отнёсся к её ответу, но вдруг улыбнулся и как бы зааплодировал:
– Отлично! Отлично! Просто удивительно слаженная логическая цепочка!.. Ты делаешь успехи!..
Моргана захлопала глазами, помолчала и чуть улыбнувшись, ответила:
– На самом деле я очень умная. Однажды я перехитрю тебя.
– Честно говоря, я надеялся, что мы подружимся. И, кстати, я никогда не хитрил с тобой. Мой брат – наверняка. Но не я.
– Тогда отвечай: когда меня хотят казнить?
– Пока что казни не будет. Если твои товарищи, хозяева, родственники сделают что-то вразрез с протоколом ведения мира, то – да, тебя казнят, и я уже не стану никого отговаривать.
– Ты так сказал, будто отговаривал раньше.
– Да, так и было.
– А что изменилось?
Он поднял левую руку, чтобы она полюбовалась на свисающие от локтя лоскуты, когда-то бывшие рукавом его рясы.
– Ты испортила моё повседневное облачение. А я неловок в шитье.
Молчание.
– Разве у тебя нет того, кому можно это поручить? Я о тебе знаю – ты же маркиз и кардинал…
– Полно народу. Однако все ждут от меня, что я восприму это как маленькое испытание и с честью пройду его самостоятельно. А мне зубами скрипеть хочется, когда я об этом думаю.
Моргана Аргиад села и задумалась, да так надолго, что Брайан уже прочитал дневную норму молитв к тому моменту, как она вскочила.
– Давай подружимся, – неожиданно сказала Моргана Аргиад.
Брайан еле сдержал взрыв конеподобного ржания. Хотелось бы, чтобы женщина озвучила ход своих мыслей. В противном случае он таки рассмеётся ей в лицо.
– Зачем? – спросил он, не в силах сдерживать улыбку.
– Я не хочу, чтобы меня казнили. Классик ненавидит вашего Сапфира. Он нарушит мир.
– И как ты пришла к выводу, что именно дружба со мной способна спасти тебя?
Она наклонила голову и посмотрела влево.
– Сложно объяснить.
– Попробуй. Я тоже очень умный.
Он улыбался, и эскортесс посмотрела на него так, будто сомневалась и оценивала его ум по внешнему виду.
– По дружбе ты сможешь принести мне иголку с ниткой, и я сама всё сделаю, а ты, за это, по дружбе, не дашь меня казнить.
Брайан бы назвал всё это по-другому, но ему сейчас важнее было «подружиться» с эскортесс. В конце концов, так поступал и Роджер со своими целями – втирался в доверие или находил общность, точку соприкосновения. Для этапа сближения подходил даже общий враг.
– Идёт. А ты уверена, что справишься?
– Да.
– О, да ты и врать умеешь… Это тоже определённый признак ума, – сдержанно засмеялся Брайан. – Я буду тебе говорить, что делать.
На следующий день Моргана Аргиад постигала науку шитья. Она ругалась на шитуали (Брайан не знал этого диалекта) и то и дело пришивала себе пальцы к его рясе. Она действительно не чувствовала боли.
Перекинув к его стене зашитую рясу, она заявила:
– В следующий раз, когда я попытаюсь тебя убить, я постараюсь целиться сразу в шею, на случай, если ты выживешь, потому что я не хочу снова зашивать это. Это – настоящая пытка.
Брайан поморщился, разглядывая работу эскортесс:
– Друзья не пытаются убить друг друга. Никогда.
– Ты уверен?
– У тебя что, друзей нет?
– Насмешил. У меня есть моё прекрасное тело.
– Что-то я не вижу ничего прекрасного перед собой.