Республика девяти звёзд
Шрифт:
— Хорошо! — согласился Витька.
— А твой заместитель уже действует, — сказала Зина. — Сегодня он пошёл к бывшей партизанской разведчице. Адрес её нам дали в местном музее. Надо думать, что она хорошо знает и Петю Лебедева и Владимирова.
— Конечно, — согласился Витька. — А кто пошёл к разведчице?
— Алексей Комов, — ответила Алла.
Небольшие, яркие глаза смотрели прямо и требовательно. Витька растерялся, не зная, как ему поступить.
С одной стороны, он ощутил радость от того, что таким образом глушилась нелепая ссора, и он опять будет вместе с Алёшкой. Но вместе с тем в нём поднималось злое, нехорошее упрямство —
— С Алёшкой Комовым я не согласен, — упрямо уставившись в пол, проворчал Витька.
— Почему?
Голос Аллы прозвучал неожиданно строго и жёстко.
— Мы поссорились с ним.
— А кто виноват в этой ссоре?
Витька молчал, всё так же по-бычьи нагнув голову.
— Ты, Витька, есть глупый-глупый! — заговорил Альберт. — Совсем глупый! Как пень! Ты сам обидел Алёшку и ещё сам же дуешься, как крыса на крупу.
— Разве плохо нам всем было, когда мы дружили? — тихо спросил Витьку Игорь. — Нет, ты не отмалчивайся. Ты скажи — плохо? Всем было хорошо! И наша палата была самая весёлая, самая дружная. А ты, только ты поломал нашу дружбу.
— Что же ты молчишь, Виктор? — спросила Алла. — Неужели ты думаешь, что все ошибаются и только ты один прав? Это только трусы, самые последние трусы боятся признать, когда они не правы. Неужели ты и есть такой?
Витька вздохнул. И вдруг, словно сбрасывая с себя тяжёлый груз, облегчённо повёл плечами и вскинул голову.
— Конечно, вы говорили правду, ребята! — заговорил он. — И ты, Альберт, и Игорь, и Алла. Я действительно вёл себя, как самый последний дурак. Но больше этого не будет! Я согласен работать с Алёшкой Комовым… Но… — Витька на мгновение замолк и снова вздохнул. — А прежде я извинюсь перед ним. При всех пойду — и извинюсь.
— Да этого не надо вовсе, Витька, чудила! — неожиданно прозвучал голос Алёшки Комова.
Виктор обернулся. Алёшка — загорелый, худущий, улыбающийся, старый друг, голубоглазый мечтатель Алёшка стоял в дверях. Алексей шагнул вперёд и радостно сжал руку Виктора:
— Считай, что ссоры никакой не было!
— Как хорошо! Как здорово! — крикнула от дверей неизвестно откуда взявшаяся Вера Сидоренко.
И все, и даже Алла, захлопали в ладоши и заулыбались друзьям.
Потом Зина Симакова снова приняла деловой вид и спросила Алексея:
— Ну как? Был у разведчицы?
— Был. Но не застал её дома. После обеда снова схожу к нему.
— Вместе сходим, — предложил Виктор.
38. Любовь Ивановна и Любаша
Как и раньше, до этой дурацкой ссоры, они вместе шагали по залитой солнцем улице. Вначале и Витька и особенно Алёшка ощущали некоторое смущение и скованность в разговоре, боясь чем-нибудь обидеть друга. Но Витька открыто взглянул на друга и заговорил:
— А я всё-таки скажу тебе, Алёшка, что был страшным дураком. Знал, что не прав, а признаться в этом боялся, фасон держал… Так ты уж прости меня, друг!
— Да брось ты, Витька! Считай, что ссоры не было! Мы оба о ней забыли! — воскликнул Алёшка, обнимая плечи друга.
Засмотревшись друг на друга, приятели чуть не налетели на здоровенного дядьку, который по-рачьи пятился назад и крутил перед носом крошечный фотоаппаратик.
— Да вы что, ослепли? — разозлился дядька, налетая на Алёшку. — Чуть с ног не сбили!
Витька раскланялся и шаркнул ногой, точь-в-точь, как делали великосветские герои какого-то иностранного кинофильма.
— Мы приносим вам наши глубочайшие извинения, сэр! — проникновенным голосом проговорил он и прижал ладонь к груди. — Но мы почтительно просим учесть два обстоятельства… А! При столкновении пострадали бы мы, как несчастные кролики, осмелившиеся броситься на мощный танк. Б! Если танк даёт задний ход, он обязан зажигать световые сигналы. У вас их не было.
— Вот ещё дипломат сопливый! — захохотал дядька. — Ты случайно не послом в Японии работаешь, оголец?
— Нет! Я — министр иностранных дел великой империи Монако! — многозначительным тоном важно сообщил Витька.
Витька снова раскланялся по всем правилам великосветского этикета и пошёл дальше.
Друзья долго смеялись, вспоминая красное, изумлённое лицо огромного дядьки и то, как он крутил головой и шлёпал губами…
Алёшка привёл Витьку к маленькому белому домику, увитому виноградом.
— Здесь! — сказал он.
И постучал в калитку.
Из домика вышла полная, рослая женщина. У неё были седые волосы, румяные щёки и совсем молодые чёрные глаза, такие чёрные, что пятно зрачка сливалось с окраской глаз.
— Чего вам, хлопчики? — приветливо спросила женщина.
— Нам нужна Любовь Ивановна Светлая! — сказал Алёшка.
— Ну, это я! — немного удивлённо ответила женщина.
— Можно с вами поговорить?
— А почему же нельзя! Это только недобрые люди боятся разговора! Заходите в хату!
В маленькой комнатке всё так блестело, что мальчишки замерли на пороге, опасаясь нарушить эту ослепительную чистоту. Сверкали недавно выбеленные голубоватые стены, сверкал пол, поблёскивали оконные стёкла. Стол был накрыт белоснежной накрахмаленной скатертью, ломкими складками спадающей к полу.
— Заходите, хлопчики! Присаживайтесь! — пригласила хозяйка. — Я сейчас вернусь…
Мягкими, бесшумными шагами она вышла из комнаты.
Ребята огляделись. Прямо над столом, в простенке между окнами, висела большая застеклённая рама. А в ней очень тесно, вплотную одна к другой были расположены потемневшие фотографии. Они были разного размера и качества. Со многих фото смотрели военные — дюжие хлопцы с автоматами наготове. Девчата в военной форме и кокетливо сдвинутых беретах. В самом центре рамы находился портрет немолодого подполковника — крутолобого, с седеющими висками и плотно сжатыми губами сильного, мужественного рта. Даже с этой не особенно хорошей фотографии глаза подполковника смотрели как-то очень строго и прямо, словно заглядывая в самую душу…
Вернулась хозяйка. Она несла вазу, полную золотистого, спелого винограда.
— Виноград?! — удивился Витька. — Да разве виноград уже поспел?
— У нас поспел! — гордо ответила хозяйка. — Кушайте, пожалуйста!
— Да что вы! Зачем? — смутился Алёшка.
— Кушайте, кушайте! Гость в дом — счастье в нём!
Прозрачный, словно янтарный виноград отдавал мёдом и солнцем. Хозяйка с улыбкой посматривала, с каким аппетитом лакомятся ребята.
Алёшка сознавал, что надо приступать к делу, что хозяйка ждёт. Но виноград был таким вкусным, что он несколько раз откладывал начало разговора. И каждый раз про себя решал: «Вот съем ещё десяток ягодок и тогда начну!»