Республика самбо
Шрифт:
— Ребята! За мной! — крикнул Женька. — Еще успеем потренироваться…
— Нет уж, теперь пожалте обедать, — возразил Антон, — а то и режим поломается, совсем хорошо. Пошли.
У сарайчика их ждал сюрприз. Валька встретил их непрерывным покряхтыванием и отозвал Антона в сторону:
— Видишь ли, как бы тебе сказать… Ну, в общем, черт побери, у меня одну буханку хлеба украли!
— Что-о? Буханку? Украли? Кто? Как? Тебе не приснилось? А ну, ребята, сюда! Валька буханку хлеба проспал!
Из сбивчивого Валькиного рассказа они поняли, что, когда Антон ушел, Ярыгин заснул по-настоящему. Воришка, очевидно, терпеливо дожидался этого
Самбисты хохотали до слез, слушая трагический рассказ Валентина.
— Да, приятель, видно, придется тебе подавать в отставку из министров общественного порядка, — сказал Сергей, — и будешь ты у нас один рядовой на четырех министров. Вот тогда уж мы на тебе поездим! Каждый получит право заставлять тебя дежурить вместо себя, а кто же таким правом не воспользуется? Пропал, Валька!
— Ну, братцы, — Антон покачал головой, — забарахлила наша республика: одни стали плохо бороться, другие увиливают от своих обязанностей, третьи не могут сохранить продовольствия… Так недалеко и до развала…
Никто не возразил ему.
2
ПИСЬМО. КАКАЯ ЩУКА!
ВЫДАЮЩИЕСЯ ВОЛЕВЫЕ КАЧЕСТВА
МИНИСТРА ОБОРОНЫ
Явившись на вечернее занятие, Глеб с удовлетворением выслушал дружное приветствие, эхо от которого пошло гулять над лесом и озером.
— О! Молодчики! Хвалю. Постарались, постарались. Вижу, да. Вот, значит, таким образом и будем приветствовать. — Он прошелся перед строем, хитро поглядывая на Антона. — Таким образом… таким образом… Да, староста отличился, выполнил мой приказ — натренировал приветствие. Ну что же, наградим его, а? Наградим, наградим!
Он вытащил из заднего кармана брюк голубой конверт, не торопясь разогнул его и прочел:
— «Ленинградская область, Приозерский район, спортлагерь, Жгу-то-ву Ан-то-ну». Видал?
Антон разобрал почерк, густо покраснел и быстро протянул руку, чтобы выдернуть письмо.
— Э, нет! — Глеб спрятал конверт за спину. — Дисциплины нарушать не будем, отвлекаться не будем. После занятий, дорогой, после занятий.
Что и говорить, урок показался Антону бесконечно долгим, а тут еще товарищи подталкивали его все время, подмигивая в сторону камня, на который Глеб положил письмо. Наконец — прошло два томительных часа — отборолись. Глеб взял конверт и, помахивая им, обошел строй.
— Завтра — воскресенье, — сказал он. — Занятий не будет. Значит, отдохнем, елы-палы. Но чтобы в двенадцать часов все как один явились на дорогу к большому валуну около водопада. Знаете? — Знаем.
— Будете сдавать марш-бросок на восемь километров. Чтобы мне пробежали на «отлично», не больше сорока пяти минут: орлы,
Ответ прозвучал не особенно дружно, вразнобой. Глеб скривился, пренебрежительно махнул рукой и направился прочь. Антон так и рванулся за ним.
— Держи! — Глеб обернулся и ловко кинул письмо.
Ребята пошли к озеру, а Антон нетерпеливо разорвал конверт и принялся не читать, нет, заглатывать письмо. Он читал до конца и снова возвращался к началу. Обычно такой сдержанный, он сейчас не следил за собой, возбужденно ерошил волосы и не чувствовал этого, смеялся и не замечал своего смеха…
Когда вернулись ребята, он стоял все на том же месте и перечитывал письмо в десятый, наверное, раз.
— Эх, завидую влюбленным! — произнес Сергей, проходя мимо Антона и задевая его как бы нечаянно плечом. — Добрых четверть часа стоит в одной позе — и хоть бы хны!
— Иди, не мешай, — Женька засмеялся. — Видишь, человек решил письмо наизусть выучить.
Антон вздохнул, медленно огляделся.
— Вы уже выкупались?! — изумился он.
Общий хохот был ему ответом.
— Слушайте вы, горлодеры, курортники, вот как живут люди работящие, трудовые. Садитесь! Вот: э-э-э… «милый» — нет «люб…», нет! Вот: «Встаем мы в шесть утра. Зарядка, завтрак, и в семь часов выступаем колонной, с песней идем четыре километра до плотины. Первое время проходили это расстояние за пятьдесят минут, а теперь не больше чем за тридцать пять — тридцать восемь. Наша бригада землекопов работает на засыпке тела плотины. Приходится и ломом землю долбить, и лопатой копать, и тачки возить, и пути из досок строить. В первый же день мы выполнили норму на сто двадцать пять процентов. Прораб изумился: такие, говорит, на вид слабые девочки, а работают крепче иных мужчин. Родн…» Э-э-э, нет: «…представь себе: солнце печет вовсю, ты катишь тачку, полную сырой глины, а на спину тебе садится овод, за ним другой, тачку бросить нельзя, хоть караул кричи! Завизжишь, кто-нибудь хлопнет тебя по спине, ты уж не сердись, не всегда это девушка».
— Надо простить, — Женька заржал. — Такие уж обстоятельства. Прощаем?
— Прощаем! — ответили все. — Читай, Антон, дальше.
— «А вчера носили камень на укладку нижнего бьефа…»
— Слова-то какие: «Носили камень на укладку нижнего бьефа», — со вздохом опять произнес Пильщиков. — Это тебе не задняя подножка или бросок через бедро. Тут тебе, брат, техника.
— «Представляешь, — продолжал читать Антон, — весь заготовленный до нас запас камня мы уложили в два часа. А где взять еще? Тогда мы начали доставать камень из реки. Мы становились в воду по горло и ныряли, доставали валуны и тащили их к берегу. Как замерзнешь, идешь работать на носилки. Таким образом выполнили дневной план; правда, пришлось работать до семи вечера…»
— Вот, черт побери, это будет хозяйка: чего не хватает — со дна морского добудет, — сострил Валька.
— Вот как работать надо, — сказал Кирилл. — Весь день в холодной воде камни ворочают и не ноют, а еще хорошие письма пишут. Читай дальше.
— «Три раза в неделю по вечерам мы сдаем нормы ГТО, я уже сдала на вторую ступень полосу препятствий и плавание, в воскресенье бежим кросс. Кроме того, ходим в окрестные села с концертами самодеятельности и лекциями. Мил…» Нет, где же? — Антон забормотал, перебирая глазами строчки.