Ретенция
Шрифт:
Время перерыва заканчивается, и Тод командует всем занять позиции напротив мишеней. Из тридцати моих выстрелов двадцать два попадают в кружок на сердце. Результат меня радует.
Когда Нори нас зовёт ужинать, я переодеваю футболку и вместе с Алексом и Абигом выхожу в основное помещение. Я чувствую усталость во всём теле, но она доставляет мне удовольствие, как и в целом результат сегодняшней тренировки. Тело неплохо разогрелось после долго сидячего рабочего дня. Кажется, что каждая мышца, словно струна, растянулась и сжалась, а затем вновь растянулась, но уже не сжимается.
Сегодня
Левия и Хенрик целуются, и я задумываюсь, почему и мы с Равартой не можем проявлять свои чувства, пусть и не так явно. Несомненно, я ещё чужой для восстановителей, да и Тоду не понравятся наши поцелуи у всех на виду. Раварта не хочет или не может открыто демонстрировать чувства. Я надеюсь, что это временно. Рано или поздно все, в том числе и её брат, должны будут свыкнуться с мыслью, что мы пара.
Я любуюсь тем, как лёгкое светло-серое платье облегает загорелые плечи Раварты. Наши глаза встречаются, и я ощущаю тепло и нежность в её взгляде. Но меня что-то всё равно беспокоит. Я не хочу себе в этом признаваться, но кажется, что меня беспокоит неизвестность. Я не знаю, чего ожидать от Раварты, Тода и всех остальных. Я снова с ужасом ловлю себя на мысли, что я тут лишь потому, что попал под власть очаровывающих своей глубиной глаз Раварты. Но я также понимаю, что дороги назад уже нет. Может, это моя судьба? Но я не верю в судьбу. Тогда что? Самопрограммирование? Или просто физиология?
Нори приносит несколько белых кружек, поправляет салфетку на столе. Раварта расправляет ближайший к ней край салфетки. Я кручу головой, чтобы отвлечься от мыслей. Света сегодня всё так же немного, но он здесь тёплый, как солнце, а не бледный и холодный, как в Корпорации.
На столе разлит суп с кусочками тыквы, в плоских тарелках под второе рассыпаны жёлтые продолговатые рисинки. Сверху крошка варёного яйца. Интересно, яйца натуральные или из генно-модифицированных кур? На самом деле сейчас мне плевать, потому что мой желудок готов переваривать всё что угодно. Обычно я не ужинаю так поздно, но после такой тренировки отказываться от еды невыносимо – желудок точно объявит бойкот. Тем более что с утра во рту ничего не было.
– Трэй вчера опрокинул аквариум с хищной альдровандой на одного из полицейских, – произносит Тод, обращаясь к Нори, когда все уже начинают работать ложками.
– Как же так вышло? – охает Нори и, распахнув свои карие глаза, смотрит на меня.
Я лишь опускаю голову, уткнувшись взглядом в тарелку.
– Ему пришлось обороняться. Полицейский был вооружен, Трэю ничего больше не оставалось, кроме как пустить в ход биологическое оружие.
Тод произносит это серьёзно, но для мня его слова звучат как циничный подкол. Биологическое оружие – явный сарказм. Я собираюсь с облегчением выдохнуть, обрадованный, что больше никто, кроме меня, не заметил шутки в словах Тода, но тут же Шелена, как назло, прыскает со смеха.
– Ты сказал, биологическое оружие? – переспрашивает она, чтобы все оценили шутку. Дилан тоже начинает смеяться, к нему присоединяются Снор и Левия.
– Довольно уже! – вскипаю я. – Может, вы сами побегаете по лабораториям от полицейских?!
– Ну бегать по лабораториям – это ты у нас спец, – едко вставляет Дилан. Смех вновь пробивает густой воздух.
– Заткнитесь уже! – строго кричит Раварта. – А то я кому-то в кровать альдрованду подсуну!
Тод грозным взглядом, словно меча-молнии, окидывает тот конец стола, где разместились Марвин и его старший брат. Смех постепенно смолкает.
– Нужно узнать у информаторов, что с полицейским, – Тод вновь возвращает разговор в серьёзное русло.
– Да, обязательно. Надеюсь, Кроссман поможет уладить этот вопрос, – всё ещё взволнованно говорит Нори. Сегодня её мужа нет с нами за столом, но волноваться за него или за кого-то ещё у неё, видимо, уже вошло в привычку.
– Нори, – Тод бросает на нее строгий взгляд.
– Ой, я не специально… прости, вылетело, – она настороженно смотрит на меня. Я понимаю, что она сболтнула что-то лишнее.
– Завтра всё и выясним, – заключает Тод. Несколько минут я сижу, под звуки лязгающих по тарелкам ложек анализируя, что именно могла сказать лишнего Нори, и, наконец, понимаю.
– Стив Кроссман – это же один из членов правления «Плазмиды»! Ты о нём говорила, Нори? – я даже не пытаюсь сдержать своё любопытство.
– Трэй, зачем тебе это знать? Какая разница, – поучающим тоном говорит Тод.
– Ну какая тогда тебе разница, что там за технологию поручил мне разрабатывать Пош? Давайте я тоже буду загадками говорить, договорились. У нас же тут полное доверие и уважуха.
– Тод, надо ему сказать, – Раварта толкает брата локтем.
– Ну хорошо. Да, это он.
– И давно он с вами?
– Он не с нами. Он там сам по себе, как и все остальные в Корпорации. Просто… просто он тоже любит натуральную еду, без токсичных белков. И не надо думать, что он нам в чём-то особо помогает. Разве что только информацией… и небольшими послаблениями.
– Хм, – в целом меня ответ устраивает, но про «послабления» я намереваюсь потом ещё выяснить.
– Но, как ты понимаешь, есть и другие, кто играет против нас по-крупному. Они всегда будут за сильную Корпорацию и жёсткую монополию, – добавляет Тод.
– Это кто-то из шишек «Плазмиды»?
– Да.
– Например?
– Камила Мерсер, – твёрдо произносит Тод, глядя мне прямо в глаза.
Я её никогда не видел лично – только в новостях. Женщина с мерзкой улыбкой и глазами озлобленной хищной птицы. Мама однажды обозвала её кудрявой душнотой – за ее средней длины волнистые волосы. Именно Камила Мерсер выступала за ужесточение санкций в законах, предусматривающих наказание за выращивание натуральных овощей и фруктов. Она буквально душила фермеров и садоводов.