Ретенция
Шрифт:
– Ты-то как?
– Да, вроде ничего. Теперь вот с восстановителями.
– Пойдёмте за стол, – громко, но без нажима в голосе говорит Митчел. – Трэй, Раварта и все остальные, давайте после трапезы пообщаетесь.
Раварта встречает Шелену и помогает ей принести зелень. Я удивляюсь, как восстановители так спокойно едят натуральные продукты прямо на открытом пространстве, видимо, у них очень влиятельные покровители в правлении Корпорации.
Митчел сидит во главе стола. Он здесь явно чувствует себя очень важным и незаменимым, хотя и всем видом старается изобразить обратное. Раварта сидит напротив, рядом с Тодом и Шеленой, Алекс
– Как ты здесь оказался? – спрашиваю я Патрика, вылавливая настороженный взгляд Митчела.
– Ну, я закончил школу, не смог поступить в колледж, – произносит он, выковыривая ногтем листок петрушки, застрявший между зубов. Сьюзан бьёт его по руке. – Эй, перестань, дорогая, здесь все свои.
Я смотрю на Патрика и понимаю, что он почти не изменился не только внешне, но и по характеру. Он всегда мог поставить других на место и вести себя так, как ему заблагорассудится. Видимо, он готов даже Митчела отодвинуть, если потребуется. Но я его всегда уважал за прямолинейность и искренность. Такой человек не пойдёт на подлость, в отличие от многих жителей центра Мингалоса.
– Потом я поехал на заработки в один из западных регионов, в Вайо, но там так и не сумел устроиться. Народ там тихо, но верно и вполне себе быстро переезжает на кладбище. Точнее, в океан, но это не принципиально.
– Вымирают? – уточняю я.
– Ага. Именно! Раньше они выживали за счёт морепродуктов. И я туда поехал ловить. А потом и вылов из океана запретили. Сперва все продолжали ловить, и никого не трогали, а потом прибыли отряды экологической полиции и взорвали несколько крупных барж с рыбой. И на воде устроили кровавый замес для мелких нарушителей.
– Скоты… – произношу я, воображение в красках рисует кровавые разводы на воде.
Некоторое время все едят молча, словно поминая погибших.
– Так ты решил нам принести нативные семена из лона природы? И в них чистая ДНК? – хитрыми глазами смотрит на меня Патрик.
– Типа того. В них ДНК природная.
Я замечаю, что с дальнего края стола на меня недобро косится Дилан. Ему явно не по душе, что я опять веду чрезмерно интеллектуальные для его общества беседы. Марвин, напротив, слушает, открыв рот. Митчел сощурил глаза и поглядывает в мою сторону. Ему явно тоже не по душе, что я перетягиваю на себя внимание, да ещё и подрываю уверенность всех членов «Плодородия» в том, что все ГМО-продукты безоговорочно вредны. Я так точно не считаю, поэтому мне приходится объяснять альтернативную точку зрения другим, особенно тем, кто искренен со мной и ждёт от меня того же.
– Трэй сказал, что бывают и хорошие ГМО, – вставляет Абиг, звучно втягивая воздух через ноздри.
– Вот как! – подхватывает Патрик. – И ДНК в них хорошая! И не пухнут животы у детей от их комбикорма!
– Ну неизвестно ещё, от чего больше пухнут, – подключается Тод. – Они используют химические удобрения в огромных количествах. Это может даже сильнее вредить, чем сами ГМО.
Я замечаю, как Тод снова бросает на Митчела недобрый взгляд. В этот момент я догадываюсь, чем именно он недоволен. Они наверняка здесь в местном хозяйстве используют удобрения. Может, и не в таких количествах, но используют. Вряд ли бы они смогли собирать без них большой урожай.
– Но всё-таки насчёт ДНК, – пытаюсь я завершить мысль и высказать свои соображения, ковыряя вилкой овощной салат из помидоров, огурцов, сельдерея и каких-то трав. – Нам нужно знать, что это всего лишь последовательность из химических кирпичиков – нуклотидов. И важно не то, какие они, а как они скомпонованы. Когда мы переносим даже полезный ген в организм, где он раньше никогда не был, мы не знаем до конца, правильно ли он будет там работать. Технология CRISPR в своё время смогла…
– Трэй, давай тут без занудства, – раздражённо перебивает меня Тод. – К тому же там ещё ничего не доказано. И базу рамок считывания мы потеряли.
– Какую ещё базу?! И какие рамки? – недоумевающе выпаливает Абиг.
– Я объясню потом, – глядя на широкий нос Абига, кидаю я быстрый ответ.
– Так что не надо тут заявлять с уверенностью о том, что никому не ясно, – заключает Тод, не сводя с меня глаз.
– Нет уж, пусть он расскажет! – требует Патрик. На мгновение он встречается взглядом с Тодом. Я замечаю, что Патрику удаётся подавить даже его.
– Может, ещё салата? – Тод демонстративно поворачивается к Раварте, приподнимая тарелку и готовясь отсыпать ей ещё. Она отказывается.
– Ну если кратко, то в ДНК человека и многих других организмов, – робко, вполголоса начинаю я объяснять Патрику, – много мусора, молчащих генов. И мы до сих пор не знаем до конца, зачем они. Так вот, последовательность кирпичиков ДНК кодируют белки. Ген – это кусок последовательности ДНК, кодирующий один ген. Ген и белок имеют жёсткую структуру. Если нарушается последовательность ДНК, нарушается структура гена. Добавляя новые гены, мы, по сути, просто добавляем последовательности, которые могут влиять и на соседние гены.
Я расчищаю место на своей тарелке, выкладываю туда кукурузное зерно, кусочек огурца, дольку помидора. Рядом кладу фасоль.
– Представь, – говорю я, обращаясь к Патрику, и при этом замечая, что почти все вокруг замерли и слушают меня, – что фасоль – это фермент, который считывает последовательность для белка. – Я выстраиваю друг за другом в ряд кукурузное зерно и дольку помидора. Фасолину подтаскиваю вилкой сверху, стараясь проделывать это так, чтобы Патрику и остальным было видно. – Так вот, если в гене стоит рядом кукрузинка и помидорка, то мы получим оранжевый цвет белка при их смешении. Если же мы добавим сюда ещё один кусок последовательности, – я пододвигаю огурец к стоящим в ряд кукурузному зерну и дольке помидора, – то мы получим…
– Цвет болотной жижи! – подхватывает Патрик.
– Ну…типа того. В общем, ген может считаться неправильно. И получится изуродованный белок или вообще никакого не получится. Это особенно опасно при генных модификациях людей. Неизвестно, как новые белки будут влиять на работу изначальных генов человека.
– Ага. Да уж. Природа нас везде обскакала, – произносит Патрик, проводя языком по верхнему ряду зубов.
Некоторое время мы все едим молча, Раварта поглядывает на меня и ехидно улыбается. Я показываю ей язык, пока никто не видит. Она делает лицо круглой дуры и сводит глаза к переносице.