Ретранслятор
Шрифт:
Однако ударными группами базы и ограничились, а основной контингент был подтянут к городу. Едва прошел слух, что Ханой покинул свою цитадель, как тут же началась грызня за стратегическую высоту. С одной стороны уцелевшие военные технологии, с другой — псионические амбиции. Дня три вроде огрызались друг на друга. Ханой для острастки даже пару сюрпризов тротиловых подбросил, но эти, в пылу сражения, наверное, и не поняли, откуда прилетело. Сейчас взяли передышку, ведут переговоры о перемирии и, поговаривают, о сотрудничестве.
— И чем это грозит нам? — осторожно поинтересовался я.
— Нам,
— Ну?
— Ханою, похоже, на эту ситуацию плевать с высокой колокольни. По мнению многих его прихлебателей, патрон ходит довольный как слон и глаголит про с блеском выполненное на первом этапе. Что-то про мировое благополучие лопочет, и что теперь все будет хорошо.
— Может, окончательно умом тронулся? — Я приподнялся на локтях и потянул носом. Из коридора удивительно и завораживающе пахнуло жареной картошкой, котлетами и свежезаваренным кофе, а затем вслед за потрясающим запахом дверь в палату распахнулась и внутрь вплыла тележка на проглотовом ходу.
Вопрос с внезапной пропажей Сенечки до сих пор оставался открытым, а добрый кофе и пара часов гарантированно свободного времени между процедурами способствовали удалению белых пятен из истории нашего с ним знакомства.
— Всем здорово, — Арсений помахал рукой и, протолкнув перед собой тележку, зазвенел ею в сторону кровати. — Знал, что вы тут оба окажетесь. Три чашки захватил.
— Дело, — я принял из рук комендантского адъютанта крохотный наперсток с черной, почти обжигающей жидкостью, и, отхлебнув, довольно крякнул.
— Вижу, ответов ждете, — хитро прищурился вновь прибывший.
— Ждем, — кивнул Дима, — осторожно беря в руки свою кружку.
— Ну да ладно, делу это не помешает, а дальше отмалчиваться смысла нет, — развел руками Арсений и начал свой рассказ.
С Ханоем, а тогда еще полковником Мартовым, Сенечка познакомился еще до катастрофы, почти по служебным делам. Столкнулись они с ним нос к носу по его старому месту работы, в коридоре общеобразовательной школы, где Арсений преподавал информатику. Полковник искал кого-то, и тогда он помог ему найти кабинет завуча. Дальше обнаружилось, что Мартов и вовсе Арсеньев сосед из дальнего подъезда.
Когда же грянула беда, Сенечка оказался в группе приспособленцев коменданта и первый подал идею организации центрального торгового тракта. Беда была в том, что площадка имелась, а вот убедить всех остальных в том, что именно она и есть главенствующая, что тут безопасно для продавца и покупателя, и если что, вином не траванут и на перо не посадят, вот с этим в те годы выходила загвоздка. Много народу полегло в борьбе за территории. Еще больше сгинуло, когда наружу полезли черте как мутировавшие твари. Поговаривали,
Способности, которые обнаружил в себе Арсений, учителя информатики разочаровали и ввергли в жуткую депрессию. Он, как никто иной, понимал истинное их предназначение, и вся суть интеллигентного, образованного человека протестовала против способности пиявки, паразита, живущего за чужой счет, палача, в конце концов.
— Много мы делали, — вещал Арсений, сжимая в ладонях кружку с остывшим кофе, — но главная задача у тогда уже Ханоя была одна. Он искал своего друга. Причем не просто искал. У него были четкие инструкции, сначала на магнитных носителях, а затем и придирчиво перенесенные на бумагу. В какой-то момент Мартов просто выучил их все наизусть, а на мои вопросы отмалчивался или говорил, что пока еще не время. И вот несколько месяцев назад это самое время настало, да так, что всколыхнулись все от мала до велика.
Основной целью мониторинговых групп, разбросанных по городу, был захват „языка“ и выяснение подходов к правительственному бункеру, однако народ там попался специфичный, замкнутый, фанатичный до мозга костей. Запасов и обеспечения у них было больше, чем требуется, и редкие вылазки на поверхность поручались особо доверенным людям. Взять их в итоге, конечно, получалось, но без боя они не сдавались и очень часто кончали жизнь самоубийством, сожрав цианистого калия или по-простому, пустив себе пулю в лоб. Трупы появлялись, информация отсутствовала, и решено было спровоцировать запасной полигон на самостоятельные действия. К тому же в планах у Ханоя это было, и он четко понимал, как и где надавить, чтобы там, под землей, зашевелились. Первый выход оказался пустышкой. Полученный образец, запущенный в действие ретранслятор, оказался не тем, кого ожидал комендант. То же случилось и со вторым, а вот с третьим повезло, ибо им оказался именно я, тот, кого ждал Мартов долгие годы.
— Они его запустят, — бубнил Арсений, будто заговоренный, слово в слово повторяя слова полковника. — Специальная программа введения в строй поэтапно. Сначала моделирование гражданской ситуации до катастрофы, а потом вынуждение к действию, дабы сами ресурсы мозга включались именно тогда, когда готов сам испытуемый и обстановка вокруг располагает. В итоге, испытуемый пройдет полный круг активации в условиях, близких к боевым, и, сам того не ведая, вернется к месту старта. Если вдруг его маршрут будет разниться, спецы с полигона помогут ему вернуться на правильный путь. Как, в конце концов, снимать показания, когда образец в бегах?
— Сложность ситуации в том, — я закусил губу и хмуро взглянул на божий свет, — что человек, живое существо, способное мыслить, чувствовать, переживать, использовалось тут как подопытное животное. Лабораторная крыса и то судьбу имела проще.
— Ну, тут уж без меня, — виновато развел руками Сенечка. — Однако Ханой оказался прав во всем. Ты прошел как по написанному, и едва попытался отклониться от курса, как тебе помогли.
— И кто же это? Уж не ты ли.
— Нет, — ответил за проглота Дмитрий. — Мишаня.