Ретроградное лето
Шрифт:
— Тимми, ты уже три года, как взрослый. Я говорила тебе, что ты волен уйти от меня, если хочешь. Ты в любом случае скоро это сделаешь. Больше я ничего не хочу об этом слышать.
— Ты же знаешь, мама, я не могу настаивать. Но неужели ты меня настолько не уважаешь, что продолжаешь рассказывать старые сказки? Наверняка ты многого не договариваешь.
— Да! Многого. Но я предпочитаю оставить все это в прошлом. Это мое личное дело. Неужели ты так мало уважаешь _м_е_н_я, что не можешь перестать меня терзать? — Я никогда не видел ее такой взволнованной. Она вскочила, прошла сквозь стену и зашагала вниз по склону.
Я рванулся ей вслед, но через несколько шагов вернулся. Я не знал, что сказать ей такого, чего бы я уже не говорил.
Мы добирались до грота не торопясь. После отдыха Джубилант почувствовала себя намного лучше, но ей все равно было трудно взбираться на некоторые крутые склоны.
Я не был в гроте уже четыре светогода, а не играл в нем еще дольше. Но для других ребят он продолжал оставаться любимым местом. Там их было множество.
Мы стояли на узком карнизе над ртутным озером, и на этот раз Джубилант была действительно потрясена. Озеро находится на дне узкого ущелья, давным-давно перегороженным обвалом после землетрясения. Одна сторона ущелья постоянно в тени, потому что оно вытянуто на север, а на нашей широте солнце никогда не поднимается достаточно высоко. На дне ущелья — озеро, двадцать метров в ширину, сотня в длину и около пяти в глубину. Мы думаем, что у него такая глубина, но попробуйте измерить глубину ртутного озера. Кусок свинца тонет в нем медленно, словно в густой патоке, а все остальное просто плавает. Ребята вытянули на середину солидного размера глыбу и катались на ней, как на лодке.
Все это хорошо, но стояло ретроградное лето, и температура поднималась все выше и выше. Поэтому ртуть нагрелась почти до точки кипения, и весь район грота был затянут плотными ртутными испарениями. когда сквозь пары пролетали потоки электронов от солнца, они вспыхивали, переливаясь и мерцая призрачным индиговым штормом. Уровень озера понижался, но оно никогда не выкипало полностью, потому что на теневой стороне скалы пары снова конденсировались и стекали обратно.
— А как оно образовалось? — спросила Джубилант, перестав, наконец, ахать и охать.
— Отчасти оно естественное, но пополняется в основном благодаря фабрикам Порта. Ртуть получается как побочный продукт каких-то реакций синтеза, ей не могут найти применение, вот и сливают наружу. Ее пары слишком тяжелы, чтобы далеко улететь, и весь темногод она конденсируется в долинах. Эта собирает их особенно удачно. Я любил здесь играть, когда был помоложе.
Озеро произвело на нее большое впечатление. На Луне ничего похожего нет. Насколько я слышал, ее поверхность — унылая равнина, на которой миллионы лет ничего даже не шевельнется.
— Никогда не видела такой красоты. Слушай, а что в нем можно делать? Конечно же, оно слишком плотное, чтобы в нем можно было плавать.
— Никогда не слышал более правдивых слов. Все, что ты сможешь — погрузить в него руку на полметра. Если сумеешь встать и удержать равновесие, то погрузишься сантиметров на пятнадцать. Но это вовсе не значит, что в нем нельзя плавать, только плыть надо по поверхности. Пошли вниз, я тебе покажу.
Она пошла за мной, все еще не в силах оторвать глаз от ионизированного облака. Оно может вас просто загипнотизировать. Сначала вам кажется, что оно пурпурное, затем краем глаза вы начинаете различать другие цвета. Их нельзя увидеть прямо, они слишком слабы. Но они есть. Из-за локальных примесей других газов.
Я понимаю людей, делавших лампы на парах ионизированных газов: неона, аргона, ртути и так далее. Войти в ртутное ущелье — то же самое, что шагнуть в сияние одной из тех старинных ламп.
На середине спуска Джубилант потеряла равновесие. Когда она шлепнулась на зад и заскользила вниз, поле ее костюма от удара о грунт уплотнилось, и когда она плюхнулась в озеро, то превратилась по дороге в жесткую статую, замершую в нелепой позе, в которой она пыталась затормозиться. Она заскользила по поверхности и легла на спину отдохнуть.
Я лег на ртуть и легко преодолел то расстояние, что нас разделяло. Она попыталась встать и обнаружила, что это невозможно. Тут она засмеялась, поняв, что, должно быть, выглядит очень глупо.
— Устоять хоть недолго просто нельзя. Смотри, как надо двигаться. — Я перевернулся на живот и стал делать руками плавательные движения. Руки надо вытянуть перед собой и длинным плавным взмахом отвести назад. Чем глубже они погружаются в ртуть, тем быстрее плывешь, но до тех пор, пока не затормозишь пальцами ног. Трения на поверхности почти нет.
Вскоре она в полном восторге уже плавала рядом со мной. Мне тоже было весело. И почему мы забрасываем многие развлечения детства, когда вырастаем? Во всей солнечной системе не найдешь ничего сравнимого с плаванием на ртути. Ко мне вернулись забытые ощущения, несравнимое удовольствие от скольжения по зеркальной поверхности, когда подбородок гонит перед тобой маленькую волну. А раз глаза находятся совсем низко, то впечатление скорости создается просто ошеломляющее.
Несколько ребят играло в хоккей. Мне хотелось присоединиться к ним, но по тому, как они смотрели на нас, я понял, что мы их слишком переросли, и вообще нам здесь уже не место. Ладно, переживу. Плавая, я и так получал массу удовольствия.
Через несколько часов Джубилант сказала, что хочет отдохнуть. Я показал ей, как это можно сделать, не возвращаясь на берег, если широко раздвинуть ноги и образовать из них треугольник. Если не ложиться, то это единственный возможный способ, в любой другой позе вы просто опрокинетесь. Джубилант удовольствовалась тем, что легла.
— До сих пор не могу привыкнуть, что можно смотреть прямо на солнце, — сказала она. — Я даже начинаю думать, что ваша система лучше нашей. Я имею в виду встроенные костюмы.
— Я думал об этом, — сказал я. — Вы, лунати… лунариане, не проводите на поверхности столько времени, чтобы это сделало силовой костюм необходимостью. Он был бы слишком неудобен и дорог, особенно для детей. Ты не поверишь, во сколько обходится замена костюмов, когда ребенок растет. Дороти за двадцать лет еще не расплатилась с долгами.
— Да, но дело могло оказаться стоящим. Конечно, ты прав в том, что оно влетит в копеечку, но уж я-то из него не вырасту. Насколько его хватает?
— Их следует заменять каждые два-три года. — Я зачерпнул горсть ртути и стал капать ей на грудь. Я хотел сообразить, как бы невзначай перевести разговор на Дороти и на то, что Джубилант о ней знала. После нескольких неудачных попыток я отбросил хитрости и спросил напрямую про то, о чем они старались не говорить.