Реванш
Шрифт:
Ошеломленный смех Сэма звучит тихо, но он кажется громким из-за грохочущих басов музыки, все еще звучащей внутри.
— Ты что, не вымыла свою грязную маленькую пизду, Париси?
Я вздрагиваю, съеживаясь, уклоняясь от его голоса. Он протягивает руку и проводит пальцами по линии моего подбородка. Я замираю. Не издаю ни звука.
— Твои подружки там, собирают войска, — мягко говорит он. Едва ли звучит заинтересованным, не говоря уже о том, что он обеспокоен этой информацией. — Просто любопытно. Ты принимаешь противозачаточные? Если вдруг забеременеешь, это будет ооочень плохо, тебе не кажется? Тебе придется
Мой разум — пустота.
В ушах у меня звенит еще громче, чем раньше.
Мое сердце бешено колотится.
Сэм поднимает пальцем мой подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. Он смотрит на меня сверху вниз, как будто я самое отвратительное существо, которое он когда-либо имел несчастье видеть своими собственными глазами.
— Я слышал, экстренная контрацепция довольно эффективна. «Диллинджер» открыт двадцать четыре часа. Советую сделать остановку там, прежде чем отправишься домой. Было бы глупо рисковать. Как думаешь, детка?
Детка.
Детка.
Детка.
Детка.
Я не могу остановить это слово, которое снова и снова повторяется в моей голове.
Детка.
Детка.
Детка.
Я хлопаю себя ладонями по ушам, зажмуриваю глаза, отказываясь дышать. Если перестану дышать, то могу потерять сознание. Я могла бы подохнуть. По крайней мере, если умру, это безумие наконец прекратится.
Рука Сэма опускается.
— Ты меня слушаешь?
Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу.
— Сумасшедшая гребаная сука. — Он тычет пальцем мне в грудь, злобно ухмыляясь, и его фальшивое безразличие исчезает в клубах дыма. — На твоем месте я бы очень осторожно отнесся к тому, что будет дальше. Перед тобой будет стоять выбор. Я дам тебе один совет, Париси. Прямо сейчас ты стоишь на распутье. Слева от тебя — выпускной. Окончание школы. Лето с твоими друзьями. Ты заканчиваешь свое пребывание в Роли с улыбкой на лице, и мы все расстаемся друзьями. С другой стороны? — Он качает головой, и на его лице появляется разочарование. — Справа от тебя — огромное количество боли и страданий. Унижение. Смущение. Ты не доживешь до выпускного, если пойдешь в этом направлении. Джейк позаботится об этом. Не нужно было бросать ему вызов там наверху. Ты реально проникла ему под кожу, поимела его мозги.
Я не в своем уме. Холодная, ледяная вода из душа, должно быть, затуманила мне разум. Если бы мыслила здраво, то постаралась бы не допустить, чтобы из моего рта вырвался слегка безумный лающий смех.
Взгляд Сэма становится твердым, как кремень. Он тихонько вздыхает и делает шаг назад к дому.
— Подумай хорошо, детка. Это твои гребаные похороны. Помни об этом.
Он заходит внутрь.
Я прижимаюсь лбом к оконному стеклу, наконец-то втягивая дрожащий, испуганный вдох в свои горящие легкие. Когда поднимаю глаза к окну, Сэм снова стоит перед моими друзьями, засунув руки в карманы. Он разговаривает с Кейси, его лицо очень спокойно, плечи расслаблены. А Кейси? Кейси становится все более и более взволнованной. Она краснеет, ее льдисто-голубые глаза наполняются той холодной, мертвой яростью,
Сэм наконец замолкает. Он пожимает плечами, улыбается девушкам, а затем поворачивается и уходит, возвращаясь к хаосу вечеринки, который все еще бушует вокруг них. Кейси пронзает Холлидей взглядом, от которого у меня кровь стынет в жилах.
И все-таки я идиотка. Все же не думаю, что это произойдет.
Когда Кейси и Холлидей выходят из парадной двери дома Уикманов, я ожидаю, что моя лучшая подруга возьмет меня за руку и обнимет. Жду, что она погладит меня по голове и скажет, что все будет хорошо. Ожидаю, что она превратит свою легендарную ярость в острые режущие слова, отточит их до смертоносного оружия и пошлет в полет на парней, которые причинили мне боль.
Никогда в жизни я так не ошибалась…
Когда Кейси останавливается передо мной, она не смотрит мне в глаза. Она бросает что-то мне под ноги, устало вздыхая. Это моя сумочка.
— Что я тебе говорила? — сплевывает она.
— Ч… что?
— Что я тебе говорила раньше, в ванной с Зен? Я же предупреждала, что он не для тебя, не так ли? Я же говорила тебе не связываться с Джейком. А теперь посмотри на дымящуюся кучу дерьма, в которую ты угодила. По правде говоря, меня тошнит от тебя, Сильвер.
Холлидей опускает голову и тихо плачет. Она переводит взгляд с меня на Кейси, а потом снова на меня, как будто то, что видит, невозможно остановить, но она не может отвести взгляд.
Кейси наконец поднимает голову. Она всегда была жесткой, всегда с трудом справлялась со своими чувствами. Гнев всегда был единственной эмоцией, которую она выплескивала в мир, но сейчас, когда оглядывает меня с ног до головы, гнева в них нет, лишь презрение.
— Ты сама постелила себе постель, Сильвер. Боюсь, тебе придется лечь в нее. Иди домой. Я даже не хочу смотреть на тебя, как и другие девушки. Сирены не могут быть замечены рядом с таким мусором, как ты.
Все происходит именно так. Быстро, словно сорвав пластырь. Кейси уходит и больше не оглядывается. Она лишь останавливается в дверях дома, свет отбрасывает ее тень, и она ждет, положив одну руку на дверной косяк.
— Холлидей! Иди в этот дом сейчас же, или ты останешься там с ней навсегда.
Она не имеет в виду торчать снаружи дома. Она имеет в виду, что застрянет снаружи, отрезанная от света и тепла своей доброй милости, вечно дрожащая в одиночестве длинной тени, которую отбрасывает Кейси. Холлидей бросает на меня последний растерянный взгляд, прежде чем последовать за подругой внутрь.
Следующий час — это ад. Оставшись одна, я иду босиком до конца подъездной дорожки и жду Uber, который заказываю по телефону. Водитель думает, что я пьяна, и отказывается пускать меня в машину. Он грозит мне грабительскими счетами за уборку, если меня стошнит, но в конце концов везет через весь Роли в аптеку на Хай-стрит. Как и говорил Сэм, фасад «Аптеки Диллинджера» освещен — единственный бизнес, кроме бензоколонки, который все еще открыт в три часа ночи в пятницу.