Реверберация
Шрифт:
Правильно говорят, что глаза — это зеркало души. Мало кто может оставаться таким же молодым внутри, как и снаружи, прожив больше сотни лет. Эта женщина была поразительно молода и красива, но в её глаза больше подошли бы мудрой старухе, нежели юной девушке.
Согласно этим документам, она сейчас находилась в университете на Траствейне. Причины визита были не указаны, Но имелись её отчёты о работе в университете три года назад. Если быть точным, то она участвовала в теоретической части проекта, которым руководил профессор Отис.
Блауман удивлённо моргнул.
И файлов в ней было удручающе мало.
Быстро найдя нужный документ, Риваль принялся прокручивать список сотрудников университета, хоть как-то причастных к работе Отиса.
— Постой, как так получилось? Её нету в общих базах.
— Она участвовала на начальном этапе, — лениво ответил Уолтер. — Примерно три с половиной года назад. Они проработали примерно семь месяцев, после чего она покинула научную группу и улетела обратно в пространство Лиги.
— И опять объявилась сейчас? — Риваль оторвал взгляд от дисплея и в упор посмотрел на Фиша.
— Да. Прилетела семь дней назад. Эй, хватит так на меня смотреть, Риваль. За что купил, за то и продаю.
— Так. Хорошо. А причём тут её связь с Лазаревым? Эта Линфен астрофизик. Что может быть общего между ней и кибернетиком?
Уолтер лишь развёл руки в стороны, показывая, что он и сам не знает ответа на этот вопрос.
— Понятия не имею. Просто наша система сопоставила их с Лазаревым. Они активно встречались тридцать лет назад. Здесь, во Франксе. Линфен провела в Вердене около двух лет. Насколько удалось узнать моим людям, они с Лазаревым познакомились на ежегодном научном симпозиуме.
— И сейчас она на Траствейне, — Риваль откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову. — Человек, который по странному стечению обстоятельств был знаком и с Лазаревым, и с Отисом.
— А ты, значит, всё ещё считаешь, что этого кибернетика убили?
В голосе Фиша слышался явный скепсис.
— У него была острая форма боязни высоты, Уолт. Такие люди не прыгают с крыши небоскрёба.
— Тогда какого чёрта он вообще купил там пентхаус?
— Мне почём знать, — Блауман задумчиво смотрел в потолок своего кабинета. — Надо бы с ней пообщаться. Она прибыла на Траствейн своим ходом или...
— Нет, Риваль. У неё своя яхта. Кстати, тебе лучше поторопиться, — оживился Уолтер. — Если зарезервированное место стоянки для её яхты не лжёт, она пробудет на планете до конца следующей недели.
Вздохнув, Риваль сел прямо и достал из кармана брюк свой комм. Ему нужно было забронировать билеты.
Когда Уолтер покинул его кабинет, Риваль подождал ещё пару часов до окончания рабочего дня и одевшись, покинул Башню.
Сидеть допоздна не было никакого смысла. Роль руководителя отдела заключается в том, чтобы оптимизировать работу и оценивать полученную информацию. Но, учитывая текущую обстановку,
А ведь раньше Блауман практически жил на работе. В то время, когда Риваль ещё был личным помощником Остерленда, он работал практически все двадцать шесть часов из которых состояли галахдские сутки. Постоянно находился на связи с адмиралом, готовый выполнить любое его поручение. Теперь же, после понижения в должности он мог позволить себе уйти с работы «вовремя». Всё равно никакого толка сидеть в кабинете не было.
Пройдя через бесчисленные проверочные и охранные посты, он вышел на улицу и двинулся к станции городского монорельса. Риваль мог бы и вызвать такси, но всё же предпочитал общественный транспорт. Особенно в вечернее время, когда большинство людей возвращались с работы и улицы были переполнены.
Это давало ему возможность лучше понять настроение, которое царило в столице. Почувствовать людей, что жили в одном из самых густонаселённых городов Вердена. Блауман прекрасно умел оценивать эмоциональное состояние других. Профдеформация, так сказать.
Непонимание. Вот каким было состояние подавляющего количества окружавших молодого офицера людей.
Когда президент сообщил народу о случившемся у Звезды Дария, о гибели пассажирского лайнера, а затем и о начале рейнским флотом боевых действий против Вердена, людей обуревали ярость, злость и страх. Три эмоции, которые захлестнули государство на короткий срок. Все ждали, что в следующую минуту в небе покажутся силуэты боевых кораблей Протектората.
Последующие удары рейнцев по Тарадану, Вашарису и другим системам лишь усилили эту ярость. Массовые митинги и протесты около здания рейнского посольства, казалось, не прекращались вовсе. Посольство уже два месяца было полностью перекрыто и находилось чуть ли не на осадном положении.
Ещё хуже была «охота на ведьм» устроенная чересчур радикально настроенными верденцами. По дипломатическому кварталу, где жили сотрудники посольства, прокатились погромы. Люди искали на ком можно было бы выплеснуть свои гнев и злость. Тёмные эмоции внутри них жаждали материального выхода, толкая людей на поступки, которые они вряд ли бы совершили при других условиях и обстоятельствах. Но, к сожалению, то, что не совершил бы один отдельно взятый человек, могла совершить толпа. Человек разумен. А толпа была зверем. Тупым, подчиняющимся эмоциям и инстинктам. Около дюжины человек подверглись побоям. Что было ещё хуже, двоих неизвестные забили насмерть.
Повезло, что кто-то в МВД быстро понял, к чему всё катится и догадался ввести в дипломатический квартал силы городской безопасности и прекратить эти бесчинства.
И вот, теперь, Риваль стоял в вагоне городского монорельса, смотрел на окружающих его людей и видел на их лицах непонимание. Самые яркие эмоции уже прошли, уступив место здравому рассудку. По крайней мере у тех, у кого он был изначально. И люди начинали задумываться.
Задумываться над тем, к чему всё это приведёт. И тому, что будет дальше.