Реверс
Шрифт:
— Это папина идея, вроде наказания. — нахмурившись, Алина собрала чёрные волосы в высокий хвост, так было лучше, но всё же ужасно.
— Наказания?! Но за что? — возмутилась я по-настоящему, ведь для меня её не за что наказывать.
— Он узнал, что я тебе рассказала про Рому. — буркнула Аля и немного подумав добавила, — Братец умудряется подосрать даже с того света.
— Но ты толком ничего не рассказала. Что он сделал? Такие сроки за многое дают. — стояла я на своём, целью было хоть что-то узнать.
— Действительно. Ты ведь ничего не знаешь,
— Так расскажи, обещаю, истерик не будет. — вроде бы, она в тот раз переживала из-за этого.
— Угу, вместо этого ты в ванной проваляешься без сознания. — с обидой огрызнулась Аля и вернулась к сборам чемодана.
— Так всё же? Обещаю вынести спокойно, Антона же нет в живых и хуже уже не станет. — наивно я полагала именно так, но правда в том, что как бы плохо не спалось при меньшем знании, зная всё, о крепком сне можно не мечтать.
Нельзя себя успокоить иллюзией, вот и Аля подтвердила это, зная, о чём говорит.
— Станет. И хватит называть его Антоном! Ты не поняла до сих пор кем был твой муж? Он тварь и подонок и звали его Ромой, а Антон — это лишь картинка что он нарисовал для тебя. — в каждое слово Алины сочилось ядом настолько, что хотелось закрыть глаза и заткнуть уши.
Я сосредоточилась на холодном воздухе бьющем между лопаток, чтобы не думать, ни сказать и ни сделать лишнего.
— Что он сделал? Мне сложно думать о нём иначе, я знаю его другим. — мой голос звучал каким-то автоматическим, слова подобрались с трудом.
Ася молчала словно в сомнениях стоит ли мне говорить что-то. Тогда я, встав, подошла ближе и повторила свой вопрос.
— Что он сделал? За что восемнадцать лет? Говори! — я была в шаге от рукоприкладства, пальцами ощущая её чёрные патлы.
— Он убил мою подругу. — спокойно произнесла Аля, глядя на меня стеклянными глазами, — Тогда, ей, как и мне было одиннадцать лет, и она мечтала стать балериной, она ходила в школу бальных танцев.
— Я в это не верю. Зачем ты врёшь? Что тут происходит? — даже если Антон и мог кого-то убить, то точно не ребёнка, либо это была дикая случайность.
— Очень просто убить невинного ребёнка и не одного, поставляя в аптеки и больницы поддельные лекарства. У Оли был рак, лекарство дорогое, её родители всё продали что могли, чтобы надолго хватило, а в жизненно важных ампулах просто вода с глюкозой. — Аля рассмеялась сумасшедшим смехом, за которым по щекам покатились слёзы.
Меня пробрала её реакция до дрожи, но не слова, я в них не верила. Антон не мог!
— Когда Оля умерла, у меня истерика была очень сильная, папа колол мне даже такое что-то и я, тогда как овощное рагу по кровати растекалась. Хорошо было. Лежи себе слюни пускай на подушку и следи за солнечным зайцем, как он по мере захода солнца по стене вниз сползает. Лекарства эти поставлял Рома! — заорала на меня, ненавидя за моё неверие в этот бред.
— Он мог не знать, что
— Это был он, его вина была доказана. Если ты мне не веришь, иди к Жене и спроси у него, он тебе покажет доказательства! Какая же ты дура! — Аля бросилась на меня, вцепилась в мою футболку, я перехватила её руки за запястья, но сил на борьбу не было, только держалась таким образом, чтобы не упасть, — Ты должна его ненавидеть! — она, крича это, тряхнула меня с диким взглядом, — Понимаешь?! Должна! — отпустила, толкнув на диван.
У меня просто не было слов, я и дышала с трудом, не могла ни думать, ни говорить после такого.
Я хотела выйти из комнаты Алины и собравшись встала на ноги, но снова сдавило в груди. На этот раз так, что я упала на колени от боли.
— Что у вас тут за крики? — голос Евгения лишь добавил проблем.
Никак не хотела, не могла допустить чтобы он видел меня в таком состоянии, мне это было не нужно вовсе. Я боялась, что меня затолкают в больницу и неясно теперь чем это кончится. Но попытка подняться не привела к чему-то большему, кроме как к жгучей боли, стреляющей в плечо так, что и рука подогнулась.
— Это не я, она сама рухнула. — спешно оправдалась Аля, растерянно глядя то на меня, то на Евгения.
Сынок, увидев меня, подбежал, а я даже не могла вдохнуть толком, не то, чтобы уделить сыну должное внимание. Маленькие ладошки касались волос и лица, а я пыталась хоть чуть-чуть дышать, но те жалкие потоки воздуха даже лёгкие не расправляли.
— Агата тебе плохо? Где болит? — Евгений сел на пол передо мной, усадив Ваню к себе.
Я, как бы ни хотела признавать, что со мной что-то не так всё же кивнула с трудом, потому что говорить не могла.
— Алина твой отъезд отменяется, присмотри за Ваней, а мы с Агатой поедем в клинику. — заявил Евгений, отпуская Ваню к ней.
— Нет! — хрипло выкрикнула, получив порцию свежей боли в груди и под рёбрами, и между лопаток, эта боль была всюду, пугающе захватывая всё больше моего тела и отпускала всё медленней.
Конечно, меня в моём состоянии никто слушать не стал, а сопротивляться тому, что меня понесли в машину, я не могла физически. Ужасное чувство беспомощности нашло уютное местечко в горле, встав там болезненным комом.
Через час я одна сидела в маленькой комнатке на кушетке. На мне уже была больничная пижама и я не сомневалась, что меня тут оставят. Мне сделали несколько уколов, один обезболивающий и второй успокоительный. Очень мощный. Потому я так спокойно сидела на месте. Скинув с босых ног тапочки, я касалась кончиками пальцев прохладного каменного пола. Его серый цвет дарил чувство беззаботности и покоя, я без негатива думала об Антоне, и о том, что про него сказала Аля. Подумала и о том, что так, наверное, люди и сходят с ума, но меня эта мысль не пугала совершенно, а вскоре я и вовсе стала думать о подушке и одеяле.